Невеста из ниоткуда - Посняков Андрей - Страница 21
- Предыдущая
- 21/62
- Следующая
Муж…
Какого примерно возраста был Святослав, Женька пока как-то не думала, представляя его этаким заматерелым мужиком типа водителя лесовоза или трелевочника. Ну а как иначе – он же киевский князь. Князь! А значит, и облик должен иметь соответствующий.
Между тем все захохотали, но вовсе не обидно, а весело. Посмеялась и Женька да махнула рукой:
– Ладно, пойду я. Мало ли кто в горницу заглянет, зайдет?
Простившись с варяжской дружиной, девушка неспешно направилась к хоромам, однако, свернув за угол, озадаченно остановилась. С высоты хором свисала забытая веревка, вокруг которой толпились люди во главе с каким-то парнем в красном пижонском плаще и длинной, затканной золотом рубахе. Слева, у пояса, висел в красных сафьяновых ножнах меч, пальцы были унизаны сверкающими на солнце перстнями. На ногах – обычные, без всяких украшений, башмаки-поршни, на голове – круглая кожаная шапочка, из-под которой, прикрывая большую золотую серьгу в ухе, падал на плечо длинный чуб.
– Вон она… вроде! – вскрикнув, кто-то показал на Женьку рукой.
Парень резко обернулся: голубоглазый, статный, он живо напомнил девчонке Кольку Смирнова, оставшегося где-то далеко-далеко… дома. Смотрел парень строго, правда, выглядел едва ль старше Женьки, оттого, верно, и отпустил усы – совершенно-таки дурацкие, вислые, как у моржа!
А деваться-то было некуда – убегать-прятаться поздно. Оставался один выход – напор и нахальство.
– Привет! – подойдя, обворожительно улыбнулась Летякина. – Меня, что ли, ждете? А я на лучников ходила смотреть – скукота ж!
Парень неожиданно улыбнулся:
– Так вот ты какая… Малинда, весянская княжна! Красива-а-а… не обманывали.
– Я-то Малинда, а вот ты кто?
– Я-то? – Парень неожиданно расхохотался и тут же цыкнул на обступивших его людей: – Пошли прочь все!
Людишки немедленно бросились врассыпную, вислоусый же вьюнош, посмотрев на Летякину с хитрым прищуром, спросил:
– Значит, ты по веревке из горницы выбралась. Ловка! Стражи-то б тебя на крыльце не выпустили, им велено охранять. Ты что смеешься-то?!
– Больно уж у тебя видуха стремная, – призналась девчонка. – Бритые виски, ирокез, серьга в ухе. Ты что – панк? «Король и Шут» слушаешь?
Вкусами своими музыкальными Женька всех подружек шокировала – попсу не слушала вовсе, ни отечественного бодяженья, ни какой-нибудь там корейский поп, а любила все то, что поют по вечерам у костра туристы – бардов, Гребенщикова, «Чайф» и прочее. И к тому имелись причины – сама ж эти песни у костра и пела, вернее – под расстроенную гитару орала. Так вот и тут про «Король и Шут» спросила. Чисто машинально.
Парень недоуменно качнул головой:
– Не понимаю, о чем ты и говоришь. Слушай, а зачем у тебя к большой веревке маленькие привязаны?
– Так это ж «стремя»! – покровительственно хмыкнула Женька. – Узел такой… Узлы. Чтоб можно было не только вниз, но и наверх забраться легко.
– Неужто ты и наверх можешь? – Юноша недоверчиво хмыкнул. – Покажи!
– Говорю же – легко!
Еще б не легко! Как-никак – первый юношеский разряд по туризму, еще в школе – в турсекции – трудом, слезами злыми да потом заработанный. Здорово! Сколько окрестных рек на байдарках пройдено – почитай, все. Воспоминаний сколько, фоток, друзей. А сколько по соревнованиям отъездила? Опять же – грамоты: по туристскому многоборью, по технике, по ориентированию тоже. В институте тоже занималась – там за нее держались и – когда ушла – звали обратно, в любой момент.
Сколько раз на ночном ориентировании побеждала! «Гатей» сколько прошла, один раз едва не утонула в болоте. Хорошо, сообразила – легла на живот, ряску да тину под себя подгребла, да так вот, ползком, и выбралась. Всякое бывало. А тут какое-то «стремя»!
Пожав плечами, девчонка подоткнула подол, подтянула «стремя», ухватилась руками за основную веревку, поставила ногу… узел переместила, затем – другой… так и забралась обратно в горницу – вмиг! Вислоусый даже и моргнуть не успел.
Забралась, спрыгнула в горницу да, выглянув в окошко, показала язык:
– Ну, что, съел? Теперь твоя очередь. Давай, давай!
– Я и без твоего «стремени» могу!
Поплевав на руки, парень ухватился за веревку, уперся ногами в стену, полез… Забрался быстро – ловок оказался, силен.
– Молодец, – похвалила Женька. – На вот тебе орешек. Вином бы угостила – да нету.
Усевшись на лавку, вислоусый вытянул ноги:
– Вино после попьем. Ты какое любишь – ромейское аль из латынских земель?
– Все равно. Мартини бы лучше.
– Мартин… Был у нас в Киеве такой волхв латынский, как они называют – монах. Ученый, грамотный, умный. Много чего интересного знал, рассказывал. Про древнего кесаря ромейского Юлия, про короля франкского Карла, про Александра Македонского, воителя знатного, что персов разбил.
– Про Александра и я кино смотрела! – оживилась Женька. – Недавно совсем. Хотя вообще-то не люблю исторические. Мне драмы больше нравятся или там фантастика, типа «Звездных войн». А ты что любишь?
– Да много чего. – Юноша улыбнулся. – На коне люблю скакать во весь опор, на ладье плыть, с врагами сражаться. А вот дома сидеть не люблю – скучно.
– И мне скучно, – грустно вздохнула Летякина, вспомнив родимый дом, город, нынче такой нереально далекий, потерянный… дай боже, не навсегда.
– Ладно. – Гость быстро поднялся с лавки. – Нынче некогда мне. Наговоримся еще с тобой, будет время.
– Пока, – попрощалась Женька. – Ты, вообще, заходи.
– Клянусь Перуном, увидимся!
Ушел…
Девушка задумчиво потянулась. Забавный парень и, кажется, не зануда, не жлоб… как Очкарик. Хотя, и в Очкарике что-то положительное есть – например, усидчивость. И Гриппозница-Агриппина тоже усидчивая. А еще – упорная.
Лешка Очкарик, Ира Оторва, Гриппозница. Были у Женьки когда-то друзья-однокласснички. Гриппозница, кстати, писательница. Почти. Гриппозница – так ее все звали от имени – Агриппина. Как и Евгения, Агриппина тоже в классе считалась умной и даже ходила на литературный кружок, правда, с ЕГЭ вышли проблемы, потому и в Москву, в академию государственной службы, Гриппозница не поехала, а каким-то хитрым макаром околачивалась в приемной администрации, секретарем, ну и училась где-то на заочном и вот уже третий год писала книгу про всяких там прекрасных вампирчиков да эльфов. Все это – от недостатка секса, все ж не повезло Гриппе с фигурой, прямо сказать – толстая. Еще и сама виновата – все сласти да сдобные булки жует, а любимое место – «Макдоналдс». О спорте вообще речи не шло, ни о каком, всю жизнь от физкультуры с липовой справкой косила – и потом пожинала плоды!
Другое дело – Ирка Оторва! Вот уже где сексуальность неописуемая! И ум… такой… своеобразный. На что-то абстрактное, конечно, рассужденья нет, но вот насчет парней да секса – тут Ирка первая, Женька иногда завидовала даже, как у Оторвы все хорошо да ловко выходит – сегодня с одним, завтра с другим, послезавтра с третьим. Не парилась девка, жила, как живется, раздумьями пустыми особенно-то не утруждаясь. Да и что ей париться-то? На окончание школы родоки подогнали «Шкоду», правда, политику повели правильную – живенько послали дщерь вкалывать коммивояжером в одну сочно-фруктовую – или фруктово-сочную – шарагу. Вот и моталась Ирка по району, по всем сельским продмагам, товар впаривала, первые года полтора и на бензин не имела, а потом вроде ничего, выправилась.
Хм… Женька качнула головой и слабо улыбнулась. С чего бы ей друзья-подружки вспомнились? Ну, Оторва – понятно, ее умение жить легко, пожалуй, надо было сейчас перенять, по крайней мере, до побега… Чтоб с ума не сойти от всего случившегося!
А от Агриппины-Гриппозницы что перенять? Упорство. Книгу свою (про эльфов) три года писала, по издательствам рассылала, бегала. И добилась-таки своего – издали!!! Только гонорар заплатили такой, что… сумму лучше не называть…
Тяка даже вспомнила, как Агриппина плакала, жаловалась, мол, три года писала… а они – тридцать тысяч всего!
- Предыдущая
- 21/62
- Следующая
