Алитет уходит в горы - Семушкин Тихон Захарович - Страница 85

• Предыдущая
• 85/115
• Следующая

Алитет, пораженный этой новостью, напряженно вслушивался в рассказ Эчавто. Но, придя в себя, он палил кружку самогонки из пузыря, сказал:

— Попробуй моей, приятель.

Эчавто не отказался. Он придвинулся к кружке, выпил и, облизывая свои влажные губы, проговорил:

— Хорошая огненная вода… А еще какие товары привез?

Алитет замялся. Стыдно было сказать, что товаров больше нет. Выпив свою кружку, он с чувством горечи ответил:

— Все американы за товарами уехали. Летом привезут.

— А-га-га! — И Эчавто с открытым ртом, притворившись дурачком, в упор смотрел на Алитета.

Алитет смущенно отвернулся и стал наливать самогонку в кружки. Они выпили еще.

— Эчавто, — сказал Алитет, — пора мне собирать своих оленей. Кочевать хочется.

— Кочуй, кочуй.

— Пожалуй, я догоню твоих трех пастухов и возьму их для своего отдельного стада? А?

— Они рады будут жить и в твоем стаде. Все-таки лучше у тебя, чем съедать своих последних оленей. Возьми, возьми. Они теперь, пожалуй, не захотят в родовой совет.

— Я им головы разобью о камень, если они опять захотят в родовой совет. — И Алитет налил в чашки огненную воду.

— Постой, постой, — перебил его Эчавто. — Не надо много пить. Все равно товаров у тебя нет. Я теперь понемногу пью. Целая железная бочка огненной воды — вот она. — И Эчавто ползком направился в угол. Он сдернул оленьи шкуры, показался трехведерный бочонок. — Еще больше половины есть. Вот столько. — И, оскалив зубы, Эчавто радостно прочертил по железу жестким ногтем.

У Алитета от зависти перехватило дыхание. Он сидел и молча смотрел на своего приятеля, не зная, что сказать.

— Товаров у тебя нет, одной огненной водой не развеселишь сердце.

— Топорики есть, — глухо сказал Алитет. — Много. Полная нарта.

— Хе-хе-хе! Мне хватит десяти топориков. По одному на каждое стадо, сказал Эчавто и, взглянув на топорик, добавил: — Хорошие топорики. Можно еще десяток прибавить. Песчишки у меня есть. Все шкурки отдам тебе за топорики.

— Песцовые шкурки мне не нужны. Мне надо живых оленей.

— Хе-хе-хе! Разлюбил, что ли, песчишек? А у меня их скопилось много. Все собирал для тебя.

— Кочевать хочется, Эчавто. Надоело жить на берегу, а стадо все еще маловато.

— Хе-хе-хе! Кочевать хочется? Ну ладно. Все-таки ты мой приятель. За двадцать топориков я дам тебе оленей десять раз по двадцать.

Они договорились об отборе оленей, выпасавшихся в стадах Эчавто, и Алитет помчался догонять трех пастухов, чтобы взять их в свое новое стадо.

Едва он скрылся за горой, как в стойбище въехало восемь нарт, груженных разными товарами. Это заведующий пушной факторией Русаков прибыл с развозным торгом.

Под толстым слоем льда глухо шумела Амгуэма. Она несла свои воды по каменистому руслу от Анадырского хребта в Ледовитый океан. Извиваясь в просторных долинах и тесных ущельях, сдавленных высокими горами, Амгузма протянулась на сотни километров. Неисчислимыми притоками и ручьями разорваны ее берега. Огромный бассейн реки с его обильными сочными ягельниками был излюбленным местом крупных оленеводов. Здесь в полудиком состоянии выпасались десятки тысяч оленей.

Ползучий ивняк, карликовый березняк, ольховник — вся эта северная древесная растительность до самого лета исчезала под снегом. Лишь на склонах гор, там, где буйные ветры сносили снежный пласт, виднелись одинокие стволы деревьев, обглоданные зайцами.

Белое низкое небо сливалось с глубокими снегами, и все живое терялось в этом просторе, как в безграничной вселенной. Места эти казались пустынными, безжизненными. Лишь изредка вспархивали белые, как снег, куропатки и мгновенно исчезали.

По льду реки бесшумно неслись снежинки, ветер сметал их, и прозрачный, чистый лед блестел, как Млечный Путь.

Алитет мчался вниз по реке, слегка притормаживая нарту железным наконечником остола. На льду позади него оставалась длинная черта, по которой можно узнать, что здесь проехал человек.

Молчаливо стояли каменные выступы скал, резко выделяясь своей чернотой в этой белоснежной тундре.

Вдруг Алитет сильно затормозил, оставляя остолом на льду глубокую черту. Цепляясь когтями и скользя по льду, собаки остановились.

Алитет взял винчестер, стал всматриваться в камни. Вверху, по каменным выступам отвесной скалы, скакал горный баран. Он делал такие удивительные прыжки, что Алитет залюбовался им и следил за бараном, не поднимая ружья. Алитет выстрелил, и баран на мгновение словно застыл. Казалось, он повис в воздухе, но в следующий миг баран стремительно полетел вниз, задевая за выступы камней и отскакивая от них. Он будто и мертвый продолжал скакать. Вдруг он зацепился крепкими кольцеобразными рогами за острый выступ камня и повис, слегка раскачиваясь в воздухе.

Алитет вложил в винчестер восемь патронов и стал отстреливать бараньи рога. Он выпустил все патроны, но баран так и остался висеть неподвижно.

— Пусть ветер сорвет его, — проговорил Алитет и пошел к нарте; он сел на нее, искоса поглядывая на тушу барана.

«Любят американы это мясо. Больше оленьего мяса любят», — подумал он и взялся за новую пачку патронов.

Он долго вертел ее в руках и размышлял. Жалко было тратить эти патроны, и все же, зарядив винчестер, он опять прицелился и выпустил разрывную пулю. Баран оторвался, а вслед за ним и камни посыпались к ногам Алитета. Он отскочил в сторону и, когда шум и грохот прекратились, подошел к туше. Осмотрев излом рога, Алитет взялся за оставшийся рог и поволок тушу к нарте.

«Я подарю его американу Нику и куплю у него всю огненную воду. Пусть не останется ни капли огненной воды для Эчавто», — мелькнула мысль у Алитета.

Думы об американе Нике не покидали его. Алитет так стремился встретиться с ним, что забыл даже о пастухах, которых хотел догнать. В душе его затеплилась надежда на улучшение своей расстроенной жизни. Алитет гаркнул на собак, и они стремглав понеслись по чистому льду вниз по реке. На поворотах нарту бросало к берегам, и, чтобы она не разбилась об острые камни, торчащие из-под снега, Алитет отталкивался ногами, рискуя сломать их.

Вскоре он услышал грохот водопада, разносившийся по молчаливой тундре. Собаки, вздернув уши, насторожились. Алитет не любил это место, относясь с суеверным страхом к незамерзающему даже в сильные морозы водопаду. Он свернул собак на склон горы и с высоты увидел, как вода с ревом вырывалась из-подо льда и, стремительно закручиваясь валом, падала вниз. Здесь река была живой и буйной. Две скалы сдавили ее, но река, освободившись из-под ледяного покрова, падала, широко разливаясь по долине. Наслуд растекался, образуя корку бледно-зеленого льда.

За долгую зиму здесь нарастали ледяные горы, и казалось, что никакое солнце не может растопить их. Но разрушительная сила половодья поднимала всю эту массу льда, ломала его и выносила в океан.

Люди считали это место пристанищем злых духов. Объезжая его, Алитет тихо покрикивал на собак. Он повернул к Горячим ключам, где, так же как и у водопада, обитали злые духи.

Алитет никогда не заехал бы в это место, если бы не сильное желание встретиться с американом Ником, жившим на этих ключах.

Он гнал собак всю ночь, стремясь скорей увидеть американа. Лишь к утру Алитет заметил вдали клубы пара над землей. Гремя кольцами остола, он крикнул на собак и пустил их во весь дух.

Вскоре он увидел одинокую ярангу, черневшую как валун на фоне снежной белизны. Здесь, в этой белой пустыне, и жил мистер Ник в полном одиночестве, не считая единственного друга — Томи, коричневого пуделя.

Яранга стояла под склоном горы на самых ключах. Их было здесь до тридцати. Они били из-под земли и стекали в реку.

Около самого большого ключа образовался снежный грот высотой более десяти метров. Пурга наносила сюда снег, и от действия паров он затвердевал. С потолка грандиозной пещеры падали крупные капли воды. Каменистое дно пещеры, покрытое зеленой плесенью, омывалось ручейками горячей воды.

• Предыдущая
• 85/115
• Следующая