Алитет уходит в горы - Семушкин Тихон Захарович - Страница 62

• Предыдущая
• 62/115
• Следующая

Старику понравилось, что Лось изменил свой вид. Он решил, что Лось человек с головой и очень разумно поступил, чтобы запутать следы злым духам при своей болезни. Теперь самые коварные духи легко спутают его с другим человеком.

Старик сел на краешек табуретки, вынул кусок тюленьего мяса и сказал:

— Слышал я, ноги у тебя пухнут. Надо вот это мясо поесть. С охоты приеду — привезу свежего. Сейчас идет собрание людей, разговаривают о промысле на моржей. Там с людьми и Андрей. Я в свою артель взял Ярака и Айе. Очень сильные парни. Охота будет хорошая. На, забери это мясо пока.

Лось привстал на одну ногу и, странное дело, почувствовал, как к горлу подступил комок. Он с силой глотнул и, волнуясь, сказал:

— Спасибо тебе, Ильич!

— Ну, я пойду. Надо спешить. Ждать меня будут.

И старик ушел.

На берегу царило большое оживление. На байдары тащили гарпуны, воздушные пузыри, ружья, бочонки пресной воды. Воздух оглашался криками. Люди спешили выходить на охоту.

Ильич уже сидел на корме, и в байдару прыгали охотники: сын Эрмен, Ярак, Айе и еще четыре парня. Старик улыбался. Еще бы, подобрались такие здоровые охотники! С ними без ветра байдара быстро пойдет. С такими парнями можно охотиться!

Ярак и Айе, соскучившиеся по береговой жизни, теперь с радостью взялись за весла. Вот это — настоящая жизнь! Не то что бегать за оленями в горах.

— Где же Андрей? — спросил старик.

— Вон, бежит с примусом, — сказал Эрмен.

Охотники любили брать с собой Жукова. Он помогал им носить тяжести, вытаскивать байдару на берег, но самое главное — они любили его за рассказы. Несмотря на свою молодость, Андрей, по мнению охотников, мог состязаться в рассказах с любым древним стариком, так много знал он забавных историй. Особенно восторгались охотники, когда Андрей рассказывал о русских докторах, которые разрезают живому человеку живот, копаются в нем, как в брюхе моржа, «вырезают» там разные болезни, потом живот зашивают иголкой, и человек ходит как здоровый.

Конечно, в это поверить нельзя, но все-таки интересно.

Андрей прыгнул в байдару, и она тотчас отвалила от берега. Вскоре гребцы посбрасывали с себя одежды и, полуголые, с азартом навалились на весла. Заскрипели в ременнык уключинах весла, и старик, сидя на руле, изредка выкрикивал:

— Ага-га! Ага-га!

И тогда байдара еще быстрее шла по морской глади. Другие байдары далеко отстали.

Ильич зорко всматривался вперед. Охотники верили в своего рулевого: они знали, что старик не заставит зря работать, он обязательно приведет их к моржам. Ильич был опытным зверобоем.

Байдара вошла в разреженные льды. Старик велел остановиться, вылезти на лед и посмотреть, что делается вокруг. В стороне охотники заметили на льдине что-то желтое. Они сообщили об этом старику, и байдара сейчас же двинулась в том направлении.

Старик вылез на льдину, тщательно осмотрел ее и сказал:

— Здесь лежали моржи. Вчера лежали. Два моржа: самка и самец.

В полдень байдара натолкнулась на моржей. На льдине мирно дремали два крупных зверя.

Раздался выстрел, вслед за ним полетел гарпун, и воздушный поплавок, увлекаемый моржом, скрылся в воде.

Вскоре морж, раненный в шею, где у него расположены мешки с запасом воздуха, вынырнул, окрасив кровью воду.

Раздались еще три выстрела. Морж повис на поплавке.

— Готов! — крикнул старик.

Охотники вытащили его на льдину и с сияющими лицами принялись точить свои ножи о каменные бруски.

— Андрей, пока они разделывают моржа, ты заводи примус. Чай будем пить, — сказал Ильич.

Морж был разделан так быстро, что чайник не успел закипеть. Охотники сложили мясо в байдару, вымыли руки и, довольные удачным началом, принялись пить чай.

— Скорей пейте! — торопил старик. — Надо искать второго моржа, самца, он далеко не уйдет.

И снова заскрипели уключины.

— Ярак, ты положи весла, смотри кругом. У тебя глаза помоложе, распорядился старик.

Байдара, лавируя между льдинами, уходила все дальше и дальше в море.

К вечеру Ярак всполошился и тихо предупредил:

— Морж, морж!

Айе и Эрмен схватились за ружья и прошли на нос. Андрей в бинокль разглядывал добычу. И в тот момент, когда охотники готовились уже выстрелить, Андрей закричал:

— Стойте! Это человек!

Охотники опустили ружья, гребцы — весла.

На льдине лежал мистер Томсон. Лицо его горело, он тяжело дышал. Открыв глаза, он хотел подняться, но силы оставили его.

— Пить, — прошептал он.

Андрей взял его руку, нащупывая пульс.

— Все утонули, — проговорил мистер Томсон.

— Ярак, надо его переодеть. Видишь, совсем у него сырая спина, сказал Андрей.

Чарльза Томсона переодели в сухое, уложили в байдару. Он бредил.

Байдара шла быстро. Мистер Томсон неподвижно лежал на кусках моржового мяса, прикрытый шкурой.

Андрей положил ему руку на лоб, приложил ухо к сердцу и, послушав, сказал:

— Умер… Давай к берегу.

— Охотники не пошевелились, молчал и старик Ильич. Не полагалось везти труп на байдаре. Надо его опустить в море.

— Старик! Чарли — белый человек. Его надо доставить на берег. Плохого от этого ничего не будет. Едем! — настаивал Андрей.

И старик взялся за руль.

Весть о смерти Чарли быстро разнеслась по стойбищу. Вокруг толпились люди.

Мэри молча смотрела на труп человека, который был ее отцом. Она вспомнила почему-то, как Чарли тащил Ярака за ногу и сильно ругался. А теперь он лежит вот совсем бледный, без стекляшек на лице. И Мэри вдруг стало страшно. Она отошла в сторону и, подойдя к Ильичу, сказала:

— Надо похоронить поскорей его.

— На нашем кладбище нельзя. Надо его отвезти в Лорен, где он постоянно жил, — сказал старик.

Когда труп был доставлен туда, где мистер Томсон прожил более двадцати лет, на берег прибежала Рультына. Она с ужасом посмотрела на Чарли и, отойдя в сторону, где стояли Мэри с Яраком, тихо спросила:

— Мэри, а Бэн где?

— Не знаю.

— Ярак, где Бэн?

— Утонул он. Все утонули.

Рультына опустилась на гальку. Ноги перестали держать ее. Подошел Саймонс. Он посмотрел на мистера Томсона. Чарли лежал в чукотской одежде.

Рультына встала. Она подошла к Мэри и сказала:

— Надо ему сшить новую кухлянку и отвезти в камни, на кладбище.

— Рультына, пусть его хоронит Сайм по-своему, по-американски. Не надо его отвозить на наше кладбище. Чарли не был настоящим человеком, — с грустью ответила Мэри.

В безоблачном иссиня-черном небе бродит круглосуточное солнце, ярко освещая приморский берег и темно-зеленую ширь океана. Ни одной льдинки на море, ни одной тучки на небе. Кажется, и солнцу одному скучно бродить в небесных просторах.

В ложбинках уже зазеленела трава, запестрели цветы. Они выскочили тут же, как только сошел снег, точно торопясь жить в этой стране с коротким полярным летом. Даже зверь не топчет их, обходя разноцветный ковер по его кромке.

Красные, голубые, желтые, на тонких стебельках, они словно прислушиваются нежными, прозрачными лепестками к струящимся потокам теплого воздуха. Будто настороженно, они следят за солнцем и, как только оно опустится к горизонту и охладится воздух, быстро закрывают свои лепестки.

И сразу в ложбине гаснет разноцветный ковер.

Около яранг дремлют собаки, изредка лениво открывая глаза. Они уже не возят груженые нарты и, развалившись на пригретой солнцем морской гальке, целыми днями лежат вытянувшись, а не сжавшись в комок, как зимой. Они набираются сил для зимней работы.

И море в эту утреннюю пору словно разлепилось. Оно еле-еле колышется, нежно облизывая наносный галечный берег.

Тыгрена сидит на берегу моря и, веселя своего сына Айвама, бросает в воду камешки. Сегодня так не хочется шить торбаза пастухам.

• Предыдущая
• 62/115
• Следующая