Приключения Айвама - Семушкин Тихон Захарович - Страница 7
- Предыдущая
- 7/13
- Следующая
Вот по этому склону её он забирался наверх махать рукой самолету. Он остановился, ощупал ступеньку, сделанную пешней, улыбнулся, на глазах выступили слёзы радости, и он, согнувшись, погладил голой рукой ледяную ступеньку. И хотя лай щенка прекратился, Айвам уже знал, где находится. Он надел шапку и уверенно, не спеша пошёл к месту, где упал мешок с самолёта. Он лежал по пути к пещере. Айвам быстро оказался около него. Отсюда было рукой подать до пещеры.
Едва он подошёл к ней, как кубарем из неё выкатился Лилит. В зубах у него была рыбка. Пёс выронил рыбку и бросился на руки к Айваму. Друзья вновь оказались вместе, и теперь им не страшна никакая пурга.
В ледяном домике был настоящий праздник. В сброшенной посылке были палатка, ружьё, патроны, книжка, нож для открывания консервов, вызвавший улыбку на лице мальчика.
— О! Лилит! Смотри, какой Таграй! Он хорошо знает, что нам нужно.
В мешке лежали новые торбаса, две пары меховых чулок, меховые штаны и совсем новенькие рукавицы. Кроме того, два больших куска моржового и тюленьего мяса.
— И опять письмо!
Письму Айвам обрадовался больше всего. Ему казалось, что он долго-долго не разговаривал с людьми. А письмо — как человек. С ним можно разговаривать. Ведь Лилит умеет только слушать, а сам не говорит. Айвам вскрыл конверт и бережно вытащил листок бумаги.
«Айвам!
Вчера к нам в авиаотряд прибыл дядя Тэнмао. Он сказал: если мальчика не удастся взять со льда, сбросьте ему эту посылку. В ней нужные человеку вещи. Я взялся за это поручение и тоже прилетел выручать тебя, но ты сегодня не принял нас. Должен тебе прямо сказать, что прогноз на завтра плохой. Возможно, будет пурга. Но ты не огорчайся. Ничего не бойся. Будь настоящим мужчиной. У тебя теперь есть всё необходимое на много дней. С ружьём и с запасом патронов можно дрейфовать на льдинах хоть до весны. А за это время будет и отличная погода. Мы обязательно тебя выручим. Приветствую тебя, и все тебя приветствуют, потому что, по нашим наблюдениям, ты ведёшь себя совсем неплохо.
Таграй».
— Вот видишь, Лилит! Ты смотри у меня! Не вздумай плакать, — сказал Айвам и стал накачивать примус.
Примус с шумом вспыхнул. Как приятно было смотреть на его синие огоньки!
— Стружки надо положить подальше: загорятся. Это вчера лётчик Томилин столько их положил, завёртывая примус, чтобы не разбился. И когда Айвам стал их собирать, он раскрыл рот от удивления. В стружках лежал точь-в-точь такой же, как и у его учительницы, клеёнчатый метр. Он схватил его и быстро приложил кончик метра к пешне до зарубки.
— Что такое?!
Айвам протёр глаза и снова посмотрел. Толщина льда равнялась двадцати одному сантиметру. Ведь самолёт мог садиться!
Горел примус. С потолка пещеры падали тяжёлые капли. Чайник, набитый снегом, так и стоял в углу. Айвам вяло держал в руках метр. Слышно было, как в торосах гулял ветер, с шумом проносясь мимо пещерки.
К ночи поднялась пурга. Как ревун, завыл ветер в ущельях ледовых полей. Жутко стало во льдах. Даже звери прячутся в такую непогодь. Вой пурги глухо отдавался в ледяном домике.
— Мы совсем не будем выходить, Лилит, — сказал Айвам упавшим голосом.
— Можно потерять наш домик. Мы будем сидеть здесь до конца пурги. Он глубоко вздохнул, думы о двадцати одном сантиметре не выходили из головы.
«Этот ветер может испортить самолётную площадку».
В пещере не было холодно. Ветер не проникал сюда сквозь толстые ледовые стены. За последнее время Айвам углубил пещеру и сделал её просторней. Ледяная глыба, напоминавшая многолетний айсберг, была такой величины, что в ней можно выдолбить место для десятка больших яранг. В пещере было уютно. Сложенная вчетверо палатка служила полом. На ней разостлана оленья шкура, на шкуре — спальный мешок. Ярко горела стеариновая свеча. Шумел примус, и крышка чайника уже начинала танцевать.
В углу, при входе, как это и полагалось в настоящей яранге, стояло заряженное ружьё. Здесь же, на мешке с навагой, лежал рыболовный крючок.
Айвам разулся, снял меховые штаны и оделся во всё новое. Напившись чаю, он залез в мешок. Спать не хотелось. Он придвинул свечу и взял книжку «Детские и школьные годы Ильича». Айвам просмотрел картинки. Вот мальчик Володя Ульянов. Айвам внимательно разглядывал его лицо, пуговицы на мундире, других взрослых людей, нарисованных здесь же. У всех была какая-то особая одежда. Здесь, на Севере, он не видел у русских такой одежды.
Айвам только что начал читать книжку, как в мешке завозился Лилит. Показалась его морда. Наверное, душно ему стало.
— Лилит! А хорошо сделал Таграй: привез нам книжку. С тобой не поговоришь, как с книжкой. С книжкой можно долго говорить, она много рассказывает.
Айвам засмеялся, потрепал морду Лилита и впихнул его в мешок.
— Не мешай мне читать.
Долго читал Айвам. Глухо выла пурга. С книжкой мальчик и уснул. Свеча догорела и сама потухла.
Выл ветер, лёд скрежетал. Пурга усиливалась. Айвам проснулся от духоты. Он. высунул голову из спального мешка и в темноте с открытыми глазами стал прислушиваться к завыванию пурги. «Хорошо, что ветер дует вдоль снежной стены, а то занесёт, долго не вылезешь», — подумал мальчик. Спать не хотелось. Айвам сбился совсем; он не знал сейчас: наступило утро или всё ещё была ночь? Надо выглянуть из пещеры, посмотреть. Но не хотелось ломать так хорошо заделанную дверь. Однако интерес был настолько велик, что Айвам встал, зажёг свечу и с ножом в руке подошёл к снежной двери. Он просверлил в снегу дыру и заглянул в неё. Было темно, но всё же он ощутил, как снег вихрем проносился вдоль стены ледяной глыбы. Он просунул туда руку без рукавицы, и острые снежинки больно закололи обнажённую кожу.
Айвам забил снегом дыру и сел в раздумье. Надо что-нибудь делать, если не хочется спать. Думать хуже. Он достал кусок моржового мяса и, отбивая ножом мороженые кусочки, стал есть его. Сытное мясо. Такого мяса поешь — никакой мороз не возьмёт. От него приходит тепло. Вдобавок он съел две рыбки и покормил Лилита.
— Теперь хорошо бы попить чаю, — сказал он и тут же взялся за примус. Чай скоро был готов. От горячего чая тепло разлилось по всему телу. И опять Айвам не знал: завтрак был это, или обед, или ужин? Кто тут разберет в этой кромешной пурге!
Взглянув на свечу, стоявшую на куске льда, Айвам вспомнил о подсвечнике, который он видел в квартире учительницы. Айвам решил сделать такой же изо льда. Он ведь большой мастер вырезать фигурки из моржовых бивней. Айвам отколол нужный кусок льда и со всем усердием принялся за работу. Постепенно из бесформенной массы кусок льда стал превращаться в подсвечник. Склонившись, Айвам ножом вытачивал его. Изредка на вытянутой руке он отводил его в сторону, любовался, подмечал недоделки и вновь принимался шлифовать кончиком ножа. Это было кропотливое дело, тем более что Айвам работал в рукавицах.
И, наконец, подсвечник был готов. Айвам взял новую свечу и стал её вставлять. Подсвечник раскололся пополам.
«Ну, это ничего, я склею его водой. Хотя воду жалко тратить на это, — по старой привычке экономить воду подумал он. — Я сделаю другой, ещё лучше». И тут же принялся за работу.
Айвам привык всегда что-нибудь делать.
Прошло много времени, и на ящике из-под консервов был установлен красивый подсвечник. Даже свеча горела в нём светлее.
— Вот, Лилит, и работа готова, — с чувством удовлетворения сказал Айвам.
— Смотри, теперь не ползай здесь: разобьёшь.
С величайшей предосторожностью мальчик влез в мешок, взял книжку. Свеча горела хорошо. В этот раз он дочитал книжку и стал читать сначала. Но вскоре глаза устали, и он положил книжку под голову.
«Вот интересно… Ленин тоже был мальчиком», — подумал Айвам. И это так не вязалось с рассказами учительницы о Большом Ленине.
Айвам опять вспомнил школу, где танцы, игры, песни, где весело, где каждый день узнаёшь от учительницы новости. С этими думами Айвам и уснул. Но вскоре его разбудил щенок. Лилит совался мордой ему под мышку. Айвам чиркнул спичку, ища свечу. Около ящика вместо подсвечника лежали лишь мелкие кусочки льда.
- Предыдущая
- 7/13
- Следующая
