Приключения Айвама - Семушкин Тихон Захарович - Страница 12

• Предыдущая
• 12/13
• Следующая

— Это, конечно, правильно, а полыньи все-таки нет, — подзадорил его лётчик.

— Сейчас нет, завтра будет. Вот посмотришь. И они пошли по торосам к вертолёту. Лилит бежал рядом. Вдруг он присел, навострил уши и, сорвавшись, бросился в сторону вертолёта.

Айвам сразу заволновался, переменился в лице и крикнул:

— Бежим! Сейчас здесь будет трещина.

— Подожди, подожди. Почему будет? — спросил лётчик, недоумевая.

— Бежим, бежим! Скорей бежим! — И мальчик ринулся вперёд.

Серьёзному лётчику не хотелось ни с того ни с сего бежать, тем более что его громадные унты и тяжёлый комбинезон не располагали к спорту. Но, найдя предлог, он сорвался с места и на ходу крикнул:

— А ну, давай вперегонки!

Лилит мчался впереди, за ним летел, сверкая пятками своих лёгких торбасов, Айвам, и, немного отстав, неуклюже, но крупными шагами нёсся летчик.

Раздался выстрел, и Айвам мгновенно остановился.

— Теперь можно не бежать. Уже образовалась, — сказал мальчик.

— Что образовалась?

— Трещина. Это лёд выстрелил. Можно её посмотреть сейчас.

Они вернулись. Изумлённый летчик стоял на краю трещины, далеко уходившей и в ту и в другую стороны, и всё удивлялся, покачивая головой. Трещина была уже настолько широкой, что её не мог бы перескочить даже самый хороший прыгун. Отколовшиеся торосы уходили в сторону тонкого льда.

А мальчик смотрел на эту трещину.

— Вот сейчас она станет полыньёй, — сказал он. — Трещины всегда подкрадываются неожиданно.

Лётчик слушал его внимательно. Мальчик видел, что он рассказывает лётчику вещи, которых тот, такой смелый и взрослый человек, не знает. И это радовало его.

— Ну и молодец ты! — восторгался летчик.

— Это не я. Это Лилит. А я тоже до выстрела не узнал бы.

Утром солнце пробило облачность, и всё небо очистилось и стало высоким-высоким и безоблачным. На горизонте показалась чёрная точка. Это летел второй экспедиционный вертолёт. Вскоре он сел рядом. Вышел улыбающийся белобрысый летчик.

— Привет вам! — сказал он. — Горючее привёз.

— Зачем это? Мы, может быть, и так долетели бы.

— Может быть, а тут наверняка, — ответил весёлый летчик.

Айвам стоял в сторонке и внимательно прислушивался к их разговору. Он думал: «Как помогают друг другу лётчики!»

— А где этот мальчик, которого вы сняли?

— Вон он стоит.

— Ох ты какой! Как Амундсен! Ну, здравствуй! — И весёлый лётчик крепко пожал ему руку.

Не выпуская его руки и глядя Айваму в глаза, он добавил:

— Молодец! Теперь к празднику будешь дома.

— К какому празднику? — спросил мальчик.

— Как к какому? К Первомайскому. На лице мальчика появились растерянность, смущение, и он тихо спросил:

— А разве его ещё не было?

— Кого?

— Праздника?

Командир вертолёта, снявший Айвама и присутствовавший при этом разговоре, вынул тетрадку и, улыбаясь, сказал.

— Молодец-то он молодец! Это правильно. Только этот Амундсен ускакал вперёд на четыре дня. Вот смотрите: мы прилетели к нему 26 апреля, а у него что записано в этот день? Полюбуйтесь: «1 мая — температура минус 8». Видишь, какое дело?

Весёлый лётчик расхохотался и в шутку сказал:

— Это ещё надо разобраться, кто здесь ошибся.

Смущаясь, мальчик проговорил:

— Я ошибся. Я и сам думал, что, может быть, ошибусь. Там ещё, в пещере, думал.

Механики перелили бензин и объявили готовность к отлёту.

Весёлый лётчик стал подниматься первым. Айвам затаив дыхание смотрел, как колёсики вертолёта отделились ото льда, как обвисшие клешни выпрямились, разбрасывая воздух, и как это вчерашнее чудовище полезло в небо, и видно было, как весёлый лётчик помахивал рукой.

Через час оба вертолёта опустились на дрейфующей станций, где стояло много больших самолётов, автомобили, трактор, где было очень много людей, спешно строивших в разных местах домики и палатки. Две палатки были уже собраны: это кают-компания и медицинская.

— Дядя Тэнмао, это чей посёлок?

— Это, Айвам, не посёлок. Это Северный полюс. Льды. Вот они, эти люди, собираются здесь жить круглый год, — ответил дядя Тэнмао.

Вдруг огромный экспедиционный пёс прыгнул на Лилита, подмял его и стал грызть. Айвам бросился в свалку собак, вслед за ним Тэнмао. Кто-то из работников экспедиции за хвост оттаскивал негостеприимного пса. Всё смешалось в одну кучу, но Айвам грудью защитил своего Лилита. По руке мальчика сочилась кровь, и его отвели в медицинскую палатку. У него оказалась большая царапина пониже локтя.

В палатке стояли переносная кафельная печь, письменный стол, две алюминиевые кровати и всевозможный медицинский инструментарий. Самого доктора здесь не было, он в камбузе отпускал продукты, так как, помимо медицинских обязанностей, заведовал продовольствием экспедиции. Палатка была просторной, с окнами.

Рана саднила, и Айвам в ожидании доктора прикрыл её рукой и разглядывал всё, что находилось в палатке. Здесь стояли даже и весы для людей. Но больше всего его заинтересовал пол. Как же так? В палатке тепло, топится печь, а ведь пол ледяной, палатка стоит на льду. Оказывается, здесь сохраняют лёд, чтобы на нем жить. Лёд на полу Закрыт толстой фанерой, потом войлоком и толстым дорогим ковром. «Вот как утепляют лёд», — подумал мальчик. И всё же лёд кое-где подтаивал — были видны его неровности.

Лилита в палатку не пустили, и дядя Тэнмао на улице охранял его.

Наконец явился доктор. Он остановился около дверей и крикнул:

— Айвам, здравствуй!

Доктор до высокоширотной экспедиции два года работал на полярной станции, где жил Айвам. Они так обрадовались друг другу, что забыли и про рану на руке.

Лишь спустя некоторое время доктор, спохватившись, сказал:

— Ну, покажи рану! Эта царапина быстро заживет. — И доктор залил её йодом.

— Вот не ожидал, — говорил доктор, бинтуя Айваму руку. — Я слышал о плавающем на льдах мальчике, но никак не думал, что это ты. Ну, молодец! Ведь ты один плавал? Вот герой!

— Нет, не один, вдвоём, — ответил мальчик.

— А кто же второй?

— Лилит.

— Какой Лилит? Я знаю его или нет?

— Нет, — усмехнулся Айвам. — Он родился после вашего отъезда на Большую землю.

— Позволь, позволь! Что ты говоришь?

— Да Лилит — собачка, — разведя руками, оказал Айвам.

— Фу ты! А я ведь думаю, речь идёт о человеке. Так, значит, ты всё время плавал с собачкой? Ну, друг мой, тебе предстоит сделать доклад о том, как ты плавал на дрейфующей льдине. Нам ведь жить год на льдах.

— Ну, как тут чувствует себя наш герой? — сказал вошедший вице-адмирал Бахарев и сел рядом с мальчиком.

— С рукой у него всё в порядке, — ответил доктор.

— Уколы не нужны?

— Нет, это царапина когтём.

И, обращаясь к мальчику, вице-адмирал с улыбкой спросил:

— Как же ты опростоволосился? А? Лишних четыре дня, говорят, присчитал?

Мальчик смотрел вниз, сопел себе под нос, изредка украдкой взглядывал на адмиральские погоны и молчал.

— Ладно, — сказал Бахарев, — это ничего. Дома ещё раз отпразднуешь Первое мая. Сейчас два самолёта отправляются на землю. Хочешь лететь сейчас или погостишь у нас здесь? Самолёты ещё будут, — сказал вице-адмирал.

У Айвама навернулись слёзы. Он тихо сказал:

— Я сейчас хочу. Я маму давно не видел.

Тихон Захарович Сёмушкин родился в 1900 году в селе Старая Кутля Пензенской губернии.

В 1912 году окончил начальную земскую школу, а в следующем году поступил в соседнюю Михайловскую церковно-учительскую школу, где отец его преподавал столярное дело. Школа давала звание «учителя грамоты»; по окончании её предстояло ехать учительствовать в Сибирь. Тихон Сёмушкин стал готовиться к далёкой поездке, но вот наступил 1917 год и дал другое направление его жизненным планам. Тихон Сёмушкин решает продолжить образование, поступает в пензенскую гимназию и заканчивает через несколько лет школу второй ступени.

• Предыдущая
• 12/13
• Следующая