Том 4. Солнце ездит на оленях - Кожевников Алексей Венедиктович - Страница 28

• Предыдущая
• 28/116
• Следующая

— Потом будет еще лучше, — пообещал Колян.

Ксандра уже вторую неделю живет в Лапландии. Но еще не видела такого простора: в Кандалакше и Хибинах даль заслоняли постройки, в теплушке на железной дороге двери только приоткрывали узенько. А с подъемом на этот перевал случилось как бы преображение Лапландии — вместо равнинной и лесной, как виделась до подъема, она оказалась горной и озерной.

Озер множество, и огромных, и средних, и совсем крошечных, появившихся только на несколько дней половодья.

Потом взгляд Ксандры перебежал на горы. Они тоже везде, всякие: и низенькие, сплошь заросшие лесом, и выше границы лесов, и совсем высокие, на которых еще лежит снег. Теперь он бурно таял, и вода извилистыми светлыми ленточками бойко сбегала в озера.

И в каждом озере, во всяком потоке — отражение розовато-голубого, перламутрового неба с ярко сияющим солнцем, взошедшим светить незакатно почти два месяца.

Горные цепи и отдельные вершины похожи друг на друга, как дети одного чрева. У всех округлые, спокойные, лишь слегка волнистые макушки, нет ни острых пиков, ни диких, обрывистых утесов. Они любовно, а может быть, жестоко сглажены, заласканы какой-то богатырской рукой.

И еще Ксандре бросилось в глаза, что горы и валуны, разбросанные на пол-России, состоят из одинаковой каменной массы. Валуны, конечно, с этих гор. Кто же все-таки развез и раскидал их так широко?

Ксандра решила поверить в то, что писали про древний ледник. И все стало ясно. Ледник накапливался долго, достиг толщины полутора верст, начисто, как могила, скрыл под собой горы Лапландии. Двигаясь, он ломал и волочил горные пики, утесы, скалы — все каменные «бородавки», которые мешали ему, по пути дробил, мельчил, перетирал их, как мельница зерно. Эта мельница работала тысячи лет. Когда ледяные жернова растаяли, горы Лапландии были уже аккуратно сглажены, а равнины далеко покрыты ледниковым помолом: валунами, галькой, песком, глиной.

Отдохнув немного, поехали дальше. Ксандре хотелось замереть на месте, наглядеться досыта. Но Колян сказал:

— Надо идти. Глядеть будем потом, за рекой. — И, погодя недолго, прибавил: — Я уже слышу реку.

— Ты сказал: слышу? — спросила Ксандра.

— Да. Река близко.

Ксандра огляделась — нигде никакой реки.

— Чудно у тебя все. Реку сперва слышишь. Уши острее глаз.

Знавшая только тихие равнинные реки, Ксандра привыкла сперва видеть их, и порой гораздо раньше, чем слышать.

— И ты можешь услышать. — Колян приподнял руку. — Давай сделаем тихо!

Примолкли, и стал явствен однообразный, густой, упрямый шум, шум без отдыха, напомнивший Ксандре рокот идущего поезда.

— Река? — спросила девочка.

— Она, — ответил Колян, а шагов через сотню показал рукой: — Во-он.

Но Катерина Павловна и Ксандра не видели ни реки и ничего похожего на нее. Горы и горы. На одной изрядным пятном лежал снег, и от него вниз по ущелью тянулся узкий белый язык, переливчато сиявший на солнце.

Колян сказал, что светлая, сияющая полоска не снег, а вода, река. Ксандра спросила:

— Почему она белая? И почему так страшно шумит?

— Круто падает, сердится.

Через час блужданья среди наваленных дико камней подошли к реке. И все — люди, собаки, олени упряжные и вольные — сгрудились на берегу. Вода неслась в узком русле, похожем на гроб. Дно и бока русла были густо утыканы темными камнями. Вода бесновалась среди них вся в завитках, водоворотах, быстро скачущих гребнях и всплесках, вся одетая белой, клочковатой пеной. Родная сестра диких северных буранов. Тут шла вечная шумная битва между водой и камнем. Вода старалась все камни, какие были на ее пути, сбросить с высоты в низину, расшвырять по сторонам, а камни старались задержать воду, вечно бунтующий поток обратить в покорное, дремотное озеро.

Люди, олени, собаки притихли, присмирели. Все чувствовали, что их мелкие дела — болтовня, беготня, лай — неуместны перед грозной битвой воюющей природы.

Коляну случалось переходить эту реку. Вот и знакомые скалы, где начиналась переправа. Чуть пониже ее гремел падун — так в Лапландии зовут водопады. Колян решил и сам посмотреть его и показать своим пассажиркам.

От переправы к падуну вьется по камням давняя заметная тропа, у самого обрыва она разветвляется, как олений рог. Чтобы хорошо оглядеть весь падун, надо побывать на всех кончиках тропы.

Сначала остановились на береговом выступе, откуда водопад виден в лицо. Белая, вспененная река, с виду легкая, как облако, тяжко падала в большой каменный котел, в котором можно упрятать целую избу. В котле, свернувшись клубком, она быстро кружилась, вспухала и опадала, прыгала высокими острыми всплесками, передвигала что-то громоздкое и громко трубила, гремела, рычала, вздыхала. Из глубины котла летел вверх мелкий густой дождь, образуя над водопадом шапку радужной водяной пыли.

Затем перебрались на скалу, отломившуюся от берега. Колян сказал, что тут надо лечь и сильно высунуть голову над рекой.

— Вот так, — и первый проделал это.

Катерина Павловна отказалась изловчаться, начала отговаривать и Ксандру:

— Закружится голова — упадешь.

— А ты подержи меня за ноги. — Ксандра легла, высунулась, потом вдруг закричала: — Мама, мама, отпусти ноги! — И, уже изрядно погодя, добавила: — Отпусти немножко.

А Катерина Павловна от неожиданности чуть было не выпустила их совсем.

Лежа на скале, Ксандра рассказывала:

— Под скалой есть карманчик, и в нем озеро. Вода зеленая-зеленая, и плавают рыбки. Красивые-красивые…

— Выдумываешь, — оборвала ее мать. — Какие могут быть рыбки в таком бучиле!

— Они не в бучиле, а в карманчике. У них тихо. Ну, погляди сама!

— Чтобы ради выдуманных рыбок самой нырнуть в водопад… нет. Я еще не сошла с ума. И тебе довольно, нагляделась. Закружится голова, и… — Мать сильно потянула девочку. — Довольно, довольно!..

Колян подтвердил, что Ксандра говорит правду. В самый большой разлив вода поднимается до карманчика, и когда спадет, в нем остается озерко.

— Вода — ладно. А рыба откуда? — все еще сомневалась Катерина Павловна.

— Приходит с водой.

— В такую страсть?

— Наша рыба ничего не боится. Она такая смелая, такая сильная, о-о!.. Потом покажу, — пообещал Колян.

Перешли на новое место, откуда можно швырять в падун камни. Ломовой извозчик природы, древний ледник будто предусмотрел, что людям понравится такая забава, и навозил к водопаду множество разных валунов. Выбрав посильные, Колян и Ксандра швырнули их в падун. Валунчики не вызвали заметного всплеска и звука.

— Малы. Придется бросить всей артелью. — Колян начал выбирать валун побольше.

— Не надо, — решила остановить его Катерина Павловна. — Все будут кидать — совсем забросают котел. Погибнет такая красота.

— Лучше станет. Надо бросать.

И Колян начал рассказывать, что происходит в котле водопада, когда попадает в него валун.

— Водоворот гоняет его с места на место, колотит, елозит по дну, по стенкам, сам становится злей, красивей, а валун меньше, меньше и сходит на нет. Котлу от этого нет никакого вреда.

— Уговорил, можете забавиться, — согласилась Катерина Павловна и даже помогла катить валун. Этот упал с громким каменным стуком и выбрызнул из котла высокий фонтан воды и пены.

Вернулись к оленям. Ксандра глядела на водопад. Все было в нем красиво, но особенно удивительно, что, с виду облачно-легкий, будто волна пуха, он ревет как гром, вечный, непрерывный гром. Катерина Павловна озабоченно стояла у реки: где переходить ее?

— Здесь. — Колян сунул хорей в реку, где была переправа, потопленная высокой вешней водой, и река на ней, гривастая больше, чем в других местах, прыгала, пенилась, злилась особенно яро.

— Да что ты?! — всполошилась Катерина Павловна. — Вон сколько мест потише.

— Потише да поглубже. Там обман, и здесь обман. Там плохой обман, здесь хороший. Река — она хитрая. Гляди!

• Предыдущая
• 28/116
• Следующая