Вампир в Атлантиде (ЛП) - Дэй Алисия - Страница 52

• Предыдущая
• 52/66
• Следующая

Древняя клятва сама собой пришла на ум Серай, и атлантийка продекламировала:

— Я предлагаю тебе мою магию, мое сердце и мою жизнь, чтобы защитить твою. С сегодняшнего дня и до того момента, пока последняя капля океана не исчезнет с лица Земли. Ты — моя душа.

Сияющие серебристые нити, ясно различимые в предрассветном свете, появились и прочно опутали любовников. «Навсегда», — сказала себе Серай.

Дэниел до сих пор не мог осознать до конца, что же произошло. Слишком много на него обрушилось.

— У меня есть душа?

— Есть, — подтвердила принцесса. — Израненная, вынужденная принимать много непростых решений, все еще стремящаяся искупить прежние грехи и сражающаяся против мрака. И теперь она, как и ты, принадлежит мне.

— Навсегда? — глупо переспросил вампир.

— Навсегда.

— Значит, придется нам чертовски хорошо позаботиться, чтобы с тобой ничего не случилось. Обещаю тебе. Жизнью, честью старшего мага Гильдии ночных странников и моей любовью к тебе, Серай, клянусь, что не позволю тебе умереть. Мы найдем «Император» и спасем твоих сестер, обещаю.

Атлантийка улыбнулась и поцеловала любимого. На этот раз мир не рассыпался, стены не рухнули и пол не исчез. Просто поцелуй, всего лишь поцелуй.

Поцелуй, который стал началом его оставшейся жизни.

Полдень, пещера примерно в трех километрах от местонахождения Серай и Дэниэла.

Айви сидела на сваленных в кучу одеялах в той самой пещере, где ей совсем недавно довелось стать свидетельницей страшной гибели человека. Боже, неужели она сама во всем виновата? Обхватив руками колени, колдунья глядела на спящего сына. Но какой смысл гадать, что и почему произошло. Сейчас важно лишь одно — как выбраться из создавшейся ситуации. Горячая волна яростной гордости захлестнула сознание ведьмы и схлынула, оставив за собой единственную пропитанную холодной решимостью мысль: никто не причинит вреда ее ребенку.

Никто.

До заката оставалось еще несколько часов. Айви нужно продумать план спасения до того, как вампиры очнутся от дневного сна.

— Я не причиню ему зла. — Голос Николаса раздался из-за спины ведьмы, заставив ее подскочить. Она не услышала его шагов. Проклятые коварные вампиры. Он мог запросто вспороть ей живот и выпустить кишки, а она не успела бы и глазом моргнуть.

Хотя, по правде говоря, кто бы захотел знать о приближении подобной твари?

— Ты можешь читать мои мысли? Если так — не думаю, что они тебе понравились. — Она не удосужилась повернуться в его сторону. Николас — последний, кого Айви желала видеть сейчас или в будущем. — А кстати, тебе разве не положено спать днем? Ты же злобный вампир, или как?

— Не надо уметь читать мысли, чтобы понять мать, заботящуюся о своем ребенке. — Ответ Николаса поразил ведьму. — К тому же я достаточно стар, чтобы просыпаться, когда мне заблагорассудится. И то, что я не могу гулять на солнышке, вовсе не означает, что я раб дневного светила и обязан подчиняться закону его движения.

Айви поправила прядку, упавшую на лоб Йена. Мальчик шевельнулся, но продолжал спать. Ну и пусть этот вампир не нуждается в дневном сне. Просто еще одно препятствие. А преодолевать препятствия Айви наловчилась мастерски.

— Если ты понимаешь, насколько сильно я его берегу, то знаешь, что я никогда не позволю тебе превратить его в вампира.

— Я и не собираюсь превращать его в вампира, — ответил Николас. — Правда, я думал, что проще будет вернуться к этой теме в день его совершеннолетия. Если он вообще вспомнит о нашем разговоре и захочет обратиться, что маловероятно.

— Дети помнят всё. По крайней мере мой сын. За других не ручаюсь. Йен — это особый случай. Он всегда был необыкновенным. Весь в отца.

— А где отец мальчика? — В голосе Николаса зазвенел лед.

Казалось, вампир избрал отца Йена своей следующей жертвой. Однако он опоздал.

— Он умер. Умер, когда Иен был еще совсем ребенком. Его убили вампиры. Некоторые тебе подобные были не в восторге от идеи выхода в мир и желали, чтобы вампиры так и остались существами, прячущимися в ночи, а не соседями, которые платят налоги и голосуют наравне с людьми. Поэтому они убили моего мужа и потешались над его смертью. Может, среди них был кто-нибудь из твоих приятелей?

Произнося свой монолог, она не чувствовала гнева. Время злости давно миновало, и теперь Айви ощущала лишь ледяную ненависть и жажду мести.

Она должна защитить сына, любой ценой.

— Я скорблю о твоей утрате. — Слова Николаса прозвучали так мягко, словно он и правда сожалел.

— Не стоит, — ответила жрица. — Не затрудняй себя, выказывая сочувствие и имитируя сожаление по поводу смерти какого-то случайного человека, происшедшей десять лет назад. И я, и мой сын теперь в твоем распоряжении. Мне придется выполнить любую твою просьбу, и потому давай не будем тратить время на притворство.

Николас выступил вперед и облокотился о стену, так, чтобы Айви могла его видеть, и колдунья в который раз поразилась тому, как же он хорош, во всяком случае теперь, когда глаза вампира больше не горели красным, а с руки не свешивались кровоточащие человечьи внутренности. Вампиры. Да, многие из них привлекательны. Зло, таящееся под прекрасной маской; твари, созданные для обольщения своих жертв.

На миг в его глазах промелькнуло какое-то чувство, но исчезло так быстро, что Айви усомнилась: уж не почудилось ли ей? Или, может, вампир пытался воздействовать на нее — и потерпел очередную неудачу.

— Когда-то и я был таким же «случайным» смертным, — голос Николаса был мягок, — равно как и мои жена с сыном. Жажда крови так и не смогла изгладить во мне память о семье, даже в самом начале. Я очень хорошо понимаю, что ты способна сделать, ограждая своего ребенка от вампиров, потому что моя жена точно так же спасала нашего сына от меня самого.

Айви подняла взгляд на Николаса, помимо воли захваченная болью, прозвучавшей в голосе вампира. Или имитацией, напомнила она себе. Вампиры — мастера иллюзий. Однако ее ведь невозможно зачаровать, это уж точно.

— Как это произошло? Почему ты предпочел стать вампиром, если при этом пришлось расстаться со своей семьей?

Николас засмеялся — вот только как-то невесело.

— Предпочел? А твой муж предпочел смерть? У меня не было выбора. Я был счастлив, богат, и нашелся кое-кто, пожелавший завладеть тем, что я имел. Когда я погрузился в пучину жажды крови, они также убили мою жену и сына. Определенно моя семья их не интересовала — в отличие от состояния и земель.

— Мне жаль, — тихо сказала Айви. — Я понимаю твои чувства.

— О нет, не думаю. — Ответ Николаса прозвучал так же тихо. — Я ведь с наслаждением умертвил тех, кто уничтожил мою семью. Вряд ли ты испытала нечто подобное.

— Нет. Не испытала. Не то чтобы я не пыталась. Однако когда-нибудь… Когда-нибудь они поднимут глаза, и последним, что увидят, — буду я.

Ведьма отбросила волосы с лица и глубоко вздохнула.

— С другой стороны, мне не довелось столетиями оплакивать свою утрату. Сколько лет минуло с тех пор?

Вампир изменился в лице, и Айви почти пожалела, что увидела его таким. Жесткость и угловатость черт исчезла, Николас смотрел на нее будто громом пораженный. Сейчас он выглядел почти как…человек.

— Никто еще не задавал мне такого вопроса… Никому в голову не приходило, что все эти века я мучился болью утраты. — Николас медленно склонил голову. — Твой мальчик таков, каков есть, лишь благодаря тебе, твоим силе и духу. Его отец гордился бы таким сыном.

Айви сдержала подступившие слезы, напомнив себе об абсурдности самой ситуации. Растрогаться от добрых слов вампира? Чушь. И вместе с тем — вместе с тем он ни разу не поднял на нее руку, не обидел ее и защитил Йена.

Нет. Глупость какая! Да кто она, в самом деле? Идиотка со Стокгольмским синдромом?

— Ты угрозами вынудил меня помогать, — ответила ведьма, — и не делай вид, что я нахожусь здесь по доброй воле, не притворяйся, что уважаешь меня или хочешь, чтобы мы стали приятелями.

• Предыдущая
• 52/66
• Следующая