Новолуние - Майер Стефани Морган - Страница 25

Несмотря на расчищенную тропинку, мы все равно несколько раз споткнулись в полной темноте. Когда наконец-то показался дом, мы все еще оба хохотали от нашей неловкости. Мы смеялись от души, и это было просто здорово. Надеюсь, что Джейкоб не заметил, что мой смех местами был немного истерическим. Я почти уже отвыкла смеяться и поэтому не могла контролировать себя.

Чарли стоял на заднем крыльце, а Билли сидел в своем кресле чуть поодаль от него.

— «Привет, пап», — почти одновременно сказали мы и опять захохотали.

Чарли круглыми от удивления глазами уставился на большую руку Джейкоба, которая сжимала мою маленькую кисть.

— «Билли пригласил нас на большой праздничный ужин», — рассеянно пробормотал Чарли, обращаясь ко мне.

— «Сегодня всем гостям посчастливиться отведать спагетти по моему знаменитому секретному рецепту. Он передается из поколения в поколение». — Сказал Билли, стараясь быть серьезным.

Джейкоб решил подколоть Билли. — «Кажется, совсем недавно ты тоже самое говорил о рагу».

Дом был переполнен. Некоторых гостей я видела впервые, некоторых немного знала. Гарри Клирвотер приехал со всей семьей, с женой Сью, которую я помнила с летних каникул, и двумя детьми. Лея — старшая дочь — была почти моей ровесницей. Я считала, что она очень красива — прекрасная бронзовая кожа, блестящие черные волосы, а ресницы длинные и густые. Лея повисла на телефоне Билли, когда мы только вошли, и больше ни на минуту не выпускала трубку из рук. Сету — младшему — было четырнадцать; он с обожанием ловил каждое слово Джейкоба.

Народу было слишком много, и разместить всех за кухонным столом не удалось, поэтому Чарли и Гарри вынесли во двор стулья, и молодежь ела спагетти при тусклом свете чуть приоткрытой двери, поставив тарелки на колени. В этом была особая романтика и удовольствие. Многие мужчины обсуждали матч, а Гарри с Чарли — сделанные ставки. Сью поддразнивала своего мужа его страстной любовью к холестерину, безуспешно пытаясь заставить его есть побольше зелени. Джейкоб в основном разговаривал либо со мной, либо с Сетом, который постоянно требовал внимания. Чарли как можно незаметнее наблюдал за мной довольным, но все еще настороженным взглядом.

В такой толпе иногда было даже сложно понять, о чем идет речь, так как каждый старался перекричать соседа и смех над одной шуткой выливался в следующую. Мне не пришлось много говорить, я в основном улыбалась, но только потому, что мне именно этого и хотелось.

Когда ужин подходил к концу, я поняла, что мне не хочется уезжать.

Но это был штат Вашингтон, и неизбежный дождь, естественно, торопил нас разойтись по домам. Гостиная Билли была слишком крохотной, чтобы вместить наше сборище. Гарри вызвался довезти Чарли, поэтому мы ехали вместе в моем пикапе. Он спросил о том, как я провела день и я рассказала ему почти всю правду — что мы ездили с Джейкобом за запчастями, а потом их осматривали в гараже.

— «Как скоро ты думаешь опять поехать к нему?» — спросил он как можно более будничным голосом.

— «Наверно завтра после школы», — призналась я, — «да ты не волнуйся, я возьму домашнее задание с собой и все сделаю».

— «Уверен, так и будет», — нарочито строгим тоном сказал он, таким образом, пытаясь скрыть свое удовлетворение.

Когда мы доехали до дома, я ужасно разнервничалась. Подниматься наверх я не хотела. Теплота от близости Джейкоба уже почти исчезла, а моя тревога только усилилась оттого, что его не было рядом. Вряд ли мне выпадет счастье мирно проспать и сегодняшнюю ночь, с уверенностью подумала я.

Для того чтобы хоть как-то оттянуть время сна я проверила свою почту; пришло письмо от Рене.

Она писала о домашних делах, о новом книжном клубе, в который она записалась вместо занятий по медитации, которые она, оказывается, уже бросила. Рассказывала о том, что целую неделю подрабатывала в школе, и что за это время успела соскучиться по своим детсадовцам. Также она писала, что Фил доволен своей новой тренерской работой и что они планируют провести свой второй медовый месяц в Диснейленде.

Я заметила, что ее письмо больше смахивало на отчетную ведомость, чем на обычное письмо. Я почувствовала приступ жутких угрызений совести. Какая же я расчудесная дочь — не писала ей уже целую вечность, погрузившись только в свои проблемы!

Я быстро написала ей ответ, подробно отвечая на каждый ее вопрос, добавляя немного новостей от себя. Я описала вечеринку со спагетти у Билли и о моей зависти и восхищении, когда у Джейкоба, получается собрать что-то стоящее из груды небольших железяк. Я даже не обратила внимания на то, что скорее всего это письмо будет разительно отличаться от предыдущих, которые я редко отправляла матери в последние несколько месяцев… Я не смогла припомнить ни строчки из письма, которое я написала ей на прошлой неделе, но думаю, что оно было не очень нежным. От этих мыслей мне стало еще хуже. Впредь надо уделять ей намного больше внимания.

Написав письмо, я растянула насколько смогла выполнение домашней работы, сделала даже сверх того, что нам задали. Но ни мое вынужденное бодрствование, ни время проведенное с Джейкобом не могли гарантировать мне крепкий сон без всяких сновидений две ночи подряд.

Вздрогнув, я проснулась, и подушка заглушила мой испуганный крик.

Я лежала в постели, пытаясь окончательно прийти в себя, и наблюдала, как за окном белесый туман пронизывал мягкий утренний свет.

Эта ночь немного отличалась от остальных, и я попыталась вспомнить свой сон. В этот раз в лесу я была не одна. Это был необычный для моих кошмаров, странный поворот событий. Тот человек, Сэм Ули, был там. Он поднял меня с земли и посмотрел мне в глаза. Моя голова была как в тумане. Черные глаза мужчины горели злобой, и скрывали какую-то тайну, которую он и не собирался мне открывать. Я смотрела на него в панике и долго не могла оторвать взгляд, его силуэт был каким-то размытым, не четким. И хотя Сэм Ули ничего не делал, а просто стоял и смотрел на меня, это вселяло в меня ужас.

За завтраком Чарли опять не сводил с меня глаз, а я старалась делать вид, что не замечаю этого. Я понимала его и не ждала ничего другого. Я столько времени жила в отчуждении, что теперь он не может поверить в мое возвращение в жизнь. Вероятно, пройдут недели, прежде чем он прекратит искать во мне признаки отчуждения, а я прекращу думать об этом. В конце концов, я сама пойму, если начну возвращаться к прежнему. За два дня вряд ли можно исцелиться.

В школе же все было с точностью, но наоборот. Я заметила, что на меня вообще никто не обращает внимания.

Я вспомнила свой первый день в средней школе Форкса, когда отчаянно мечтала превратится в серую мышку или провалиться сквозь мокрый асфальт, чтобы все просто перестали меня замечать. Кажется, через год у меня, наконец, это получилось.

Казалось, что меня вообще не существует для учеников школы. Даже учителя лишь скользили взглядом по мне, как по пустому месту.

Я все утро прислушивалась к голосам людей вокруг меня. Я пыталась уловить, что происходит вокруг, но все разговоры не касались меня, и я окончательно сдалась.

Джессика даже не подняла глаз, когда я уселась рядом с ней на математике.

— «Привет, Джесс», — как можно небрежнее произнесла я. — «Как провела выходные?»

Она недоверчиво посмотрела на меня. Может, она еще злилась? Или она как и другие теперь считает меня ненормальной, не хочет связываться?

— «Отлично», — ответила она, снова утыкаясь в учебник.

— «Это хорошо», — пробормотала я, не зная, что еще добавить.

До меня дошел смысл выражения «холодный прием». Даже не смотря на теплые струйки воздуха, поднимающиеся из решеток на полу, я все равно поежилась от холода. Я сдернула со спинки стула куртку и накинула ее на плечи.

На четвертом уроке нас немного задержали, и когда я пришла в столовую, мой стол был уже занят. За ним сидели Майк, Джессика и Анжела, Коннер, Тайлер, Эрик и Лорен. Рыжая Кэти Маршалл — девочка из младших классов, которая жила неподалеку от меня сидела между Эриком и Остином Марксом — старшим братом мальчишки на мотоцикле. Для меня за столом почти не осталось места. Я гадала, сколько они уже сидят в таком составе и когда это успело войти у них в привычку.