Опасный возраст (СИ) - "Соня Фрейм" - Страница 9

• Предыдущая
• 9/54
• Следующая

Тренер собрал нас в кучу и стал рассказывать про эту секцию. Обычно в нашей школе был только футбол, и этот клуб стал «инновацией».

- В идеале вас необходимо разделить по уровню физической подготовки. Но так как нас не очень много, боюсь, что придется играть всем вместе. Те, кто почувствуют себя неуверенно, сразу скажите мне, - с беспокойством добавил он – Мы подумаем, что можно сделать.

Я скептически смотрел на тренера. Он был молод, похоже, что сам только начал свою преподавательскую карьеру. Чувствовал он себя примерно также неуверенно, как те о ком он говорил гипотетически. Великаны нагловато посматривали на него исподлобья, один жевал жвачку.

Когда видишь каких-то людей в сборе, объединенных общей целью сразу можно предугадать динамику развития групповых отношений. Эти амбалы будут играть на «ура». И задорно, и с самоотдачей. Они же будут задавать тон. Мы – средненькие – скорее всего будем ориентироваться на них, есть еще вариант развития, который я называю «темные лошадки». Кто-то из нас может оказаться лучше, чем он о себе думает. Толстяки будут ориентироваться на всех, и терпеть насмешки, а потом тренер, озабоченной их некомфортным состоянием, отправит их в запасные или же они сами уйдут после первых двух занятий.

- Также спешу вас обрадовать тем, что летом мы будем участвовать в межшкольных соревнованиях. И только от вас зависит попадем ли мы в финал, а затем на междугородний уровень.

И мы начали с разминки. Как ни странно во время занятий спортом мозги отключались сами по себе. Я никогда раньше не посещал спортивные секции, хотя быстро бегал. Было странно, что у меня возникло это спонтанное желание… нет, не взяться за здоровый образ жизни. Это было желание к чему-то приобщиться.

Тренер не смотря на свой нерешительный вид устроил нам адскую гонку, заставляя наматывать круги по огромному залу, а затем мы еще где-то почти час разминались на полу. С меня лил пот, и это походило на пробуждение.

Нас разбили в итоге на две команды, и верзил разделили. Я застыл рядом с одним таким, кажется он еще жевал жвачку. Тот оглядел меня свысока и спросил:

- Че у тебя с бровью? Кошка поцарапала?

- Нет, подрался.

- С кошкой?

Я ничего ему не ответил, и началась игра. Несмотря на то, что мы были все разгоряченные, почему-то процесс шел тяжело. Возможно, проблема действительно была в том, что мы были через-чур разными. И внутри самих команд шло, какое-то непонятное соперничество. Мы словно состязались друг с другом, и уж потом с другой командой. Под конец тренировки стало очевидно, что эти высокие пятеро играют скорее между собой, несмотря на то, что были по разную сторону баррикад. Тренер похоже это тоже заметил.

- Так, стоп, стоп! – воскликнул он, когда один из верзил подрезал своего же члена – Так не пойдет. Мы играем не друг против друга. Вы что просто хотите погонять туда-сюда мяч? Тогда можете это делать у себя во дворе. Здесь же вы должны действовать как команда, понятно?

- понятно, - нестройно ответили ему все.

На этом тренировка закончилась. Было уже десять вечера. Я быстро переоделся в свою любимую черную толстовку с капюшоном, и закинул спортивную форму в рюкзак. Внезапно почувствовал на себе чей-то взгляд. Обернувшись, я увидел, что это тот самый тип, состривший про кошку.

- В чем дело? – спросил я.

- Что за хрень у тебя тут написана? – и он ткнул пальцем в принт на моей спине.

- Slipknot там написано. Группа такая.

Я старался звучатьнейтрально, но все равно выходило грубовато. Я больше не хотел влезать в темные истории. Но понимал, что и провокации не стерплю. Стоило кому-то заговорить со мной, все во мне инстинктивно напрягалось, и я чувствовал себя так, словно готовлюсь к битве, хотя умудрялся сохранять каменное лицо до последней минуты.

- В первый раз слышу, - нахмурился тот, подавив то ли отрыжку, то ли икоту – Я тебя раньше ни в одной секции не видел. А я тут везде ходил.

- А меня и не было. Ни в одной.

- Как тебя говоришь зовут?

- Сергей, - сказал я.

- Дэн, - и он протянул руку.

Я осторожно ее пожал.

- До пятницы? – спросил он у меня.

- До пятницы.

Выйдя на улицу, я зачем-то оглянулся, а затем закурил. Дым буквально зависал в воздухе и замерзал на ходу. Вокруг школы дрожали лишь огоньки фонарей и свет от фар проносящихся на шоссе машин. Февральская морозная безысходность. Я повел плечами, выпрямился и пошел вперед по одинокой промёрзшей дорожке.

Никто тебя не атакует. Расслабься. Ложная милитаризация.

***

Моя мама – человек функционирующий. Это верно описывает ее отношение к жизни. Она работает в какой-то свинской конторе, где людей заставляют пахать даже на выходных. Но она всегда выполняет свою работу качественно и трудолюбиво. Найти себе что-нибудь менее напряжное она не может, ведь у нее есть я. Когда она злится, это звучит как упрек, и я иногда чувствую себя виноватым, что вообще родился. Когда она радуется за меня, что бывает крайне редко, я превращаюсь в смысл ее жизни. И те, и другие крайности мне не нравятся. Быть виноватым кажется иногда даже привлекательнее, чем превращаться в какую абсолютную причину ее существования. Это большая ответственность быть смыслом чьей-то жизни.

Сколько я себя помню, я всегда обещал себе быть лучше по отношению к ней, но никогда не получалось. Поэтому я лишь наблюдал за тем, как она крутится и функционирует, приводя в движение маленький мир нашей трёхкомнатной квартиры. Мне часто казалось, что это создание иллюзии жизни, которой нет, потому что один из членов семьи всегда в себе, а другой всегда на работе. Кота это не касалось, ему было хорошо и без нас.

Иногда я думал, что она, как Сизиф, толкающий в гору неподъемный камень. В этом камне по большей части был я с моими непроходящими проблемами, чертов быт, ее работа, какие-то болячки. Она постоянно съезжала вниз, но находила себе в силы толкать камень дальше. Иногда я с легким ужасом и стыдом представлял, что однажды ее руки не удержат камень, и он покатится уже вместе с ней. И никто больше не будет толкать его вверх.

Камни надо толкать вдвоем или не трогать их вообще.

***

У нее было день рождения в марте. В самом начале месяца, когда март еще не отличить от февраля. И надо было купить ей какой-нибудь подарок, который бы ей понравился. Через подарки я старался показать ей без слов и объяснений, что мое истинное отношение не такое равнодушное, как ей кажется. Просто его сложно облекать в слова и всякие нежности.

Но с подарком попасть было непросто. Для функционирующего человека большинство вещей делятся на полезные и бесполезные. Ей будет сложно оценить красоту какой-нибудь милой репродукции на гениальный шедевр живописи, потому что он не практичен в жизни. Нет, у нее были свои эстетические предпочтения, но хлам она не любила. Картина в данном случае была бы хламом.

Полезными были кухонные принадлежности, но у нас все было. Что еще может быть полезного, что подросток мог бы купить на свои скромные накопления?

В прошлом году я дарил ей какой-то шарф, он вроде даже ей понравился. Угодить ее вкусовым предпочтениям в одежде было тоже сложно.

Главная проблема в вопросы выбора подарка здесь заключалась в том, что то, что я мог ей подарить со своими накоплениями, ей по сути было не нужно. То, что могло ее действительно порадовать, например поездка по Средиземноморским странам, я еще не мог себе позволить.

В итоге я побрел в наш торговый центр, огромное здание в пять этажей, которое ночью служило маяком для всех пьяных, замерзших и скучающих. Мы часто бывали тут с Сашей, и еще с какими-то эпизодическими знакомыми. Раньше, местом встреч были подворотни, гаражи, детские площадки, которые обживали совсем уже не дети. Сейчас этим местом стал этот центр.Да вся школа жила тут после уроков.

Я вошел в его сверкающий холл и окунулся в запах парфюма, идущий из магазина косметики, и кофе. Везде царил радостный гомон, а дорогу подрезали различные промоутеры, пытаясь приобщить вас к очередной акции.

• Предыдущая
• 9/54
• Следующая