Признания Адриана Моула - Таунсенд Сьюзан "Сью" - Страница 10
- Предыдущая
- 10/24
- Следующая
По дороге домой я захожу к Пандоре, она обычно сидит под складной лампой, ссутулившись над домашним заданием, – готовится к вступительным экзаменам в университет. Над ее столом висят два листа бумаги, на одном розовым блестящим фломастером выведено: «ПОСТУПИ В ОКСФОРД ИЛИ УМРИ», на другом – «СТУПАЙ В КЕМБРИДЖ И ЖИВИ». На каждом плакатике по пять восклицательных знаков. Мы выпиваем по чашке какао, а если ее родителей нет дома, то джина с тоником. Затем страстно целуемся минут пять, после джина немножко дольше, и я отправляюсь домой, раздираемый латентной сексуальностью. В таких случаях я рад, когда на улице идет дождь. Для облегчения сексуальной фрустрации нет ничего лучше холодного душа.
К 11 часам я уже в постели вместе с собакой и книгой, а на прикроватной тумбочке стоит чашка какао и тарелочка с диетическим печеньем. Это не тот стиль жизни, который бы я выбрал для себя сознательно. Будь у меня возможность выбора, я бы предпочел коктейль из развлечений принца Эндрю и принца Эдварда, работы, как у Теда Хьюза,[14] и любовных романов Мика Джаггера. Но по крайней мере у меня вообще есть своя жизнь. У других и этого нет. И самое главное, я сейчас стою на распутье, точно посередине между двумя колеями Судьбы. Лежит ли мой путь в Лондон, к славе и вниманию средств массовой информации?... Или же в провинцию, где, чтобы увидеть свое имя напечатанным, я буду вынужден писать письма в местную газетенку? Есть и третий вариант: я могу сломаться на жизненном перекрестке и так и останусь неузнанным и невоспетым.
Но не буду обременять вас, благосклонные слушатели, моими интроспективными прозрения-ми. К тому же пора заканчивать – пошел дождь, а у меня джинсы во дворе сушатся.
Призовое эссе Моула
О радость!.. О счастье!.. Наконец-то я оставил свой след в мировой литературе. Мое эссе под названием «Один день из жизни стюардессы» завоевало второе место в конкурсе Британских Авиалиний на лучшее художественное произведение.
Меня наградили закладкой в форме «конкорда» с золотистым росчерком Мелвина Брэгга, передником стюардессы, пожертвованным Обществом депрессивных стюардесс, и 50 фунтами.
Вот мое призовое эссе в назидание потомкам.
Джонквил Шторм открыла свои томные голубые глаза и глянула на часы.
– О, хрен тебя дери! – прочистила она горло спросонья.
Часы показывали семь, а в семь пятнадцать Джонквил ждали в аэропорту Хитроу, откуда она должна была лететь очередным рейсом на «конкорде».
Джонквил протянула свою белую гибкую руку и сняла телефонную трубку. Другой рукой она набрала номер; пальцами другой руки она нежно коснулась орхидеи, стоявшей в банке из-под варенья рядом с кроватью.
– Привет, Бретт! – произнесла она в трубку. – Любимый, это Джонквил. Я опаздываю, наша ночь страсти утомила меня, и в результате я проспала.
В трубке раздался раскатистый мужественный смешок Бретта.
– О'кей, Джонквил, – гоготнул он. – Скажу пассажирам, что взлетная полоса засыпана снегом. Не спеши, любимая!
Джонквил положила трубку и зарылась в подушки, все еще хранившие следы от масла для волос Бретта. Она размышляла о том, выйдет ли она когда-нибудь замуж за Бретта, капитана «конкорда», и поверят ли пассажиры в снег на взлетной полосе. В конце концов, на дворе был июль. Погрузившись в раздумья, Джонквил приняла душ под душем и порылась в своем гардеробе в гардеробной. Вскоре, ухоженная, она садилась в спортивный «мазерати» с откидным верхом под изумленными взглядами простых зачуханных прохожих.
Вскоре она, стуча каблуками шпилек и прелестно извиваясь на ходу, взбиралась по трапу «конкорда». Бретт встретил ее в дверях самолета и одарил французским поцелуем. Пассажиры не возражали, напротив, они захлопали в ладоши и разразились приветствиями. Какой-то веселый американец крикнул: «Храни вас Бог, капитан!»
Бретт сверкнул мужественными зубами, прошел в нос самолета и завел двигатель. Джонквил, улыбаясь, обошла пассажиров, открывая банки с икрой. Вскоре бутылки с шампанским выстрелили пробками и надравшиеся пассажиры полегли где попало. Полет прошел гладко, без чрезвычайных ситуаций, и, когда «конкорд» приземлился в Нью-Йорке, Бретт предложил Джонквил руку и сердце. Итак, сделав анализ крови, Бретт и Джонквил поженились в лифте Эмпайр-стейт-билдинга. Вскоре пришла пора разворачивать «конкорд» и возвращаться домой, в Лондон. Джонквил дико гордилась новеньким золотым колечком, а Бретт вел самолет лучше, чем когда-либо.
Ложась спать в ту ночь, Джонквил подумала про себя: «Какая же я везучая! А ведь чуть было не стала учительницей домоводства». Она взглянула на черные взъерошенные волосы Бретта, разметавшиеся по подушке от Лоры Эшли, и улыбнулась. Это был самый счастливый день в ее жизни!
(Авторские права, включая международные, принадлежат исключительно А. Моулу.)
Любовь Сары Фергюсон
Меня уже тошнит от принца Эндрю, везде только и пишут про то, какой он красавец. По-моему, он похож на тех кретинов, что поступают в колледж, где учат класть кирпич и штукатурить, – есть в его физиономии что-то такое, что так и просит лоток кирпичей. А эти огромные белые алчные зубы! Я содрогаюсь при мысли о том, как они покусывают беззащитную шейку Ферджи. Конечно, некоторым женщинам нравятся высокие стройные мужчины, которые умеют водить вертолет и владеют офигительными счетами в банке вкупе с золотыми карточками «Кугтс». Но лично я думаю, что он не достоин Ферджи.
Признания Адриана Моула
Мисс Сара Фергюсон рождена, чтобы стать женой Адриана Моула. Я написал ей об этом, умоляя передумать до 23 июля. Ответа пока не получил. Она наверняка мучительно взвешивает: богатство, блеск и слава с принцем Эндрю либо бедность, самоанализ и поэзия Адриана Моула – нелегкий выбор.
Сара Фергюсон, о Сара Фергюсон,
Наши сердца бьются в унисон.
Не ходи замуж за Энди, он с ума сбрендил!
Езжай в Лестер, в Лестер, я твой суженый!
Беги из дворца, хватай мотор,
Я встречу на шоссе и покажу, где мой двор.
Родители и пес будут ждать нас с ужином,
Уверен, вы с псом сразу подружитесь.
Нет письма от Сары Фергюсон.
Позвонил в Букингемский дворец, но придворный холуй (несомненно, в напудренном парике) отказался позвать ее к телефону:
– Мисс Фергюсон не отвечает на звонки незнакомцев.
– Послушай, приятель, – возразил я, – я для мисс Фергюсон не незнакомец, мы с ней родственные души.
Точно не уверен, но мог бы поклясться, что этот холуй пробормотал: «Родственничек хренов», прежде чем повесить трубку. Ничего не остается, как отправиться в Букингемский дворец и поговорить с ней начистоту.
Послал телеграмму моей рыжеволосой возлюбленной:
САРА, Я ПРИЕЗЖАЮ. ВСТРЕЧАЕМСЯ У ДВОРЦОВЫХ ВОРОТ РОВНО ПОЛДЕНЬ. С ВЕЧНОЙ И НЕОДОЛИМОЙ ЛЮБОВЬЮ, ТВОЙ АДРИАН МОУЛ.
P. S. Я БУДУ В СОЛНЕЧНЫХ ОЧКАХ И С ПАКЕТОМ «МАРКС И СПЕНСЕР».
Букингемский дворец, 1330.
Она не пришла. Я поинтересовался у конного полицейского, дома ли Сара.
– Дома, берет уроки у королевы-матери, учится махать рукой, – ответил он.
Я попросил его отнести ей записку, но тут его отвлек автобус, битком набитый суетливыми японскими туристами. Они принялись обмерять лошадь полицейского и записывать размеры. Как пить дать, сделают копию и наводнят весь мир дешевыми полицейскими лошадьми. Неужто англичане никогда не поумнеют?
14
Тед Хьюз (1930–1998) – английский поэт, лауреат литературных премий Англии и США.
- Предыдущая
- 10/24
- Следующая
