Корсиканская авантюра - Мейл Питер - Страница 1

• 1/27
• Следующая

Франсис Ребуль грелся на солнышке, готовясь вкусить завтрак: стопку оливкового масла «экстра вeрджин», которое, по уверениям французов, благотворно воздействует на le transit intestinal[1], а вслед за ней – большую чашку cafe creme[2] и круассан такой исключительной воздушности, что, того и гляди, улетит с тарелки. Ребуль сидел на своей террасе, мерцающее полотнище Средиземного моря, залитое светом раннего утра, разворачивалось до самого горизонта.

Жизнь была хороша. Сегодня днем приезжают из Калифорнии в длительный отпуск Сэм Левитт и Элена Моралес – близкие друзья Ребуля и его товарищи по прошлым приключениям. Они планировали обойти по морю Корсику, потом, возможно, двинутся в Сен-Тропе, немного погостят на лошадиной ферме Ребуля в Камарге и в очередной раз посетят великолепные рестораны Марселя. Прошел уже год с тех пор, как они виделись в последний раз, – хлопотный год для всех – и многое предстояло наверстать.

Ребуль отложил газету, щурясь от яркого света, игравшего на воде. Пара маленьких парусных яхт брала курс на острова Фриуль. Пока Ребуль наблюдал за ними, его внимание привлекло нечто выдвинувшееся из-за мыса. Постепенно оно становилось все зримее и больше. Все больше и больше. Это была, как он позже рассказывал Сэму, матерь всех яхт: триста футов в длину и ни дюймом меньше, гладкая, темно-синяя, четыре палубы, радар, обязательный вертолет, застывший в ожидании на своей площадке на корме, и не одна, а целых две быстроходные «Ривы» по бортам.

Яхта теперь оказалась прямо перед Ребулем, ярдах в трехстах-четырехстах от берега. Она замедлила ход, легла в дрейф и совсем остановилась. На верхней палубе появилась вереница крошечных фигурок, все они, как показалось Ребулю, уставились прямо на него. За многие годы он привык к подобным любопытным взглядам со стороны моря. Его дом, дворец Фаро, построенный по приказу Наполеона III, был самой большой частной резиденцией в Марселе и к тому же самой великолепной. Все корабли, от маленьких одноместных яхточек до битком набитых паромов, время от времени останавливались, чтобы хотя бы издалека, но в подробностях рассмотреть, как оно там, дома у Ребуля. Телескопы, бинокли, фотоаппараты – он перевидал все. Ребуль пожал плечами и спрятался за своей газетой.

На борту яхты Олег Вронский – Оли для друзей и многочисленных собутыльников и Барракуда для международной бизнес-прессы – повернулся к Наташе, молодой женщине с точеной фигуркой. На время этого путешествия Вронский назначил Наташу своим старпомом.

– Вот это больше похоже на правду, – сказал он. – Да. Вот это похоже.

Вронский улыбнулся, отчего глубокий, отдающий сиреневым шрам на щеке сделался глубже. Если бы не эта отметина, он был бы красивым мужчиной. Пусть не очень высокий, но стройный, густые седые волосы подстрижены en brosse[3], а глаза того оттенка голубого льда, какой часто встречается у выходцев с холодного севера.

Последнюю неделю Вронский провел, курсируя вдоль берега Ривьеры, останавливаясь, чтобы взглянуть на недвижимость на мысе Кап-Ферра и мысе Антиб, в Каннах и Сен-Тропе. И испытал разочарование. Он готов был потратить серьезные деньги – пятьдесят миллионов евро и больше, однако не увидел ничего такого, ради чего рука потянулась бы к бумажнику. Конечно, дома там были прекрасные, только располагались они слишком близко друг к другу. Ривьера становится многолюдной, вот в чем беда, а Вронский хотел больше места и максимальной приватности – и никаких русских соседей. Теперь их было так много на Кап-Ферра, что самые предприимчивые из местных уже брали уроки русского языка и учились любить водку.

Вронский вынул из кармана мобильник и, нажав кнопку быстрого набора, соединился с Катей, своей личной помощницей. Катя была с ним, когда он еще не нажил миллиардов и был всего лишь начинающим миллионером, и она принадлежала к числу тех редких людей, которым он безоговорочно доверял.

– Скажи Джонни, пусть поднимется ко мне на верхнюю палубу. И еще скажи, пусть готовится к небольшому перелету. Кстати, из Лондона не звонили?

Вронский вел переговоры о покупке английской футбольной команды у арабского синдиката; столковаться с этими людьми было не так-то просто, и он постепенно терял терпение. Несколько ободренный ответом Кати, Вронский развернулся, сдвинул на лоб солнечные очки и настроил окуляры бинокля, чтобы еще раз окинуть взором собственность Ребуля. Без сомнения, дом бесподобный, и вокруг, насколько он мог судить, достаточно земли, уж точно хватит, чтобы устроить вертолетный ангар, скрытый от посторонних взглядов. Вронский ощутил первый укол того, что уже скоро перерастет в полновесную жажду обладания.

– Куда летим, босс? – Джонни с Ямайки одарил Вронского широкой белозубой улыбкой: сверкающая молния прорезала лицо цвета эбенового дерева. За время службы наемником в Ливии он научился управлять вертолетом – полезное дополнение к владению разными видами оружия и навыкам рукопашного боя. Хорошо, когда у тебя под рукой такой человек.

– Короткий вылет, Джонни. Небольшая вылазка. Нужен фотоаппарат и тот, кто умеет им пользоваться.

Вронский взял ямайца под руку и повел в менее людную часть палубы.

Ребуль макнул кончик круассана в кофе и оторвал взгляд от газеты. Яхта до сих пор была здесь. Он различил на корме две фигурки, которые деловито сновали по вертолетной площадке, затем забрались в кабину, и лопасти винта закрутились. Ребуль лениво подумал, куда это они собрались, и снова сосредоточился на новостях от репортеров «La Provence». И почему это журналисты, хотя сезон давно закончился, посвящают столько полос футболистам и их дурацким выходкам? Он вздохнул, отложил «La Provence» и взялся за «Financial Times».

Загрохотало неожиданно и страшно. Вертолет, идя на низкой скорости, летел прямо на него. Замедлил ход, затем завис над террасой, прежде чем сделать пару кругов над домом и садами. Когда машина накренилась, чтобы развернуться, Ребуль увидел, что из бокового окна торчит длинный объектив фотоаппарата. Это было возмутительно. Ребуль вынул телефон и набрал номер друга – шефа марсельской полиции.

– Эрве, это Франсис. Извини за беспокойство, но надо мной тут грохочет какой-то псих на вертолете. Летает низко, фотографирует. Может, напустишь на него «Мираж»[4], чтоб охладить его пыл?

Эрве засмеялся:

– Полицейский вертолет не подойдет? Могу хоть сейчас прислать одного из наших парней.

Однако вертолет, после еще одной, финальной, атаки на террасу, уже возвращался на яхту.

– Не трудись, – сказал Ребуль. – Он улетел.

– Ты не рассмотрел его номер?

– Нет, я был слишком занят – увертывался. Но он возвращается на яхту, которая стоит напротив Фаро; скорее всего, она зайдет в Старый порт, такая здоровенная синяя посудина размером с paquebot[5].

– Такую трудно не заметить. Загляну на нее, потом к тебе.

– Спасибо, Эрве. С меня ланч.

Вронский нависал над Катей, пока она подсоединяла фотоаппарат к компьютеру и загружала первые фотографии. Как и многие богатые и сильные мира сего, он был весьма поверхностно знаком с тонкостями современных технологий.

– Вот, – сказала Катя, – просто жми на эту кнопку, когда захочешь посмотреть следующую фотографию.

• 1/27
• Следующая