Не все трупы неподвижны - Ушаков Борис - Страница 40

• Предыдущая
• 40/47
• Следующая

– Я лучше закурю. Можно?

– Подожди, я открою окно.

Отдергиваю гардины, растворяю одну створку. Во мраке за окном дождевые потоки хлещут по земле, листве деревьев, гремят в водостоках. По подоконнику течёт вода, но мне всё равно. В комнату вплывает влажный прохладный воздух с запахом зелени. «Ночной зефир струит эфир…» Я набираю полную грудь этого эфира. Становится легче.

Кассандра зажигает сигарету, с видимым удовольствием затягивается. Запах зелени смешивается с табачной вонью. Я морщусь. Мне жалко эфира. Вспоминается старая шутка: если взять ведро мёда, ведро дерьма и смешать – получится два ведра дерьма.

– И всё же, что здесь нужно Маркусу? Подумай как следует.

– Я уже сказала: не знаю!

Кассандра раздражённо тушит сигарету в чашке с кофе и тут же закуривает новую. Я задаю вопрос:

– Что ты собираешься делать?

Кассандра долго молчит, пуская дым в потолок. Потом выдавливает из себя:

– Не знаю. Если Маркус меня найдёт, он меня убьёт.

– Зачем ему тебя убивать? Ты опять что-то скрываешь? Чем вообще занимается Маркус?

– Представь себе, этот мерзавец – детский врач. Педиатр. Ты бы видел его возню с сопливыми бэбиками. Сюсюкающее ничтожество!

– Но почему он только сейчас решил тебя найти?

– Откуда ты взял, что только сейчас? Возможно, Гутентаг искал меня все эти годы и, наконец, нашёл в Лурде.

– А почему детектива убили?

– Ну, сколько можно повторять?! Понятия не имею!

Я снова задаю свой вопрос:

– И что ты теперь будешь делать?

Кассандра тихо говорит:

– Во всяком случае, бежать из Лурда я не хочу.

– Значит, тебе остаётся только одно: встретиться с Маркусом и узнать, чего он хочет.

– А ты мне поможешь? Мне нужна защита.

Наверное, в ответ мне стоит сказать, что это совершенно не моё дело, но почему-то, когда женщина смотрит такими умоляющими глазами, мои благоразумие и здравый смысл всегда пускаются наутёк.

– Помогу.

Я дурак? Кассандра лучезарно улыбается мне:

– Супер! Спасибо, мой герой. Я знала, что могу на тебя рассчитывать.

Девочка-эльф встаёт со стула, подходит ко мне, целует в щёку. Обнимая друг друга за талию и прижимаясь плечами, мы замираем у открытого окна. Нам хорошо вдвоём. Незаметное время ведёт свой неумолимый отсчёт, но мы его не замечаем. Раздражённый голос мамы Буэно за стенкой постепенно становится тише, потом совсем замолкает и сменяется протяжными мужскими стонами. Ясно. Ночная кукушка пытается перекуковать дневную. Мы долго стоим перед окном, и только вой Стичи, полный тоски, возвращает нас в жестокую негостеприимную реальность.

– Я пойду наверх, – произносит Кассандра. – Теперь мне придётся ночевать у тётки Шарлотты. Нельзя оставлять собак одних, а то они никому спать не дадут.

Я не удерживаю девушку. Только предупреждаю:

– Будь осторожна. Запрись и обязательно придвинь к двери что-нибудь тяжёлое.

– Не беспокойся. Сделаю, как ты говоришь. Чюсс!

– Чюсс!

Поцеловав меня ещё раз, Кассандра уходит. Оставшись один, я понимаю, что, оказывается, стоять одному возле открытого окна совсем не то, что стоять вместе с Кассандрой. Меня клонит в сон. Поскорее закрываю окно, баррикадирую дверь, кладу себя на кровать. Этот дон Пидро окончательно запутывает ситуацию. Он-то тут при чём? Чего он хотел от Кассандры? То есть Изабель? Всего-навсего неземного наслаждения? Или что? Сон настойчиво вторгается в мои мысли, и вскоре я перестаю сопротивляться.

Завтрак на следующее утро хотя совершенно не является праздником чревоугодия, зато не таит никаких сюрпризов: те же багеты, круассаны, сыр, масло, апельсиновое варенье, сливки, кофе.

Мама Буэно и дон Пидро в столовой не показываются. Испано-венгерская пара уехала рано утром. Теперь компанию мне составляет один, всё такой же печальный, Пападопулосов. Ну и ладно. Пусть испанский красавчик шевелит ушами в другом отеле.

Перед прогулкой в санктуарий звоню Харуну и прошу его поискать в Интернете сведения об Изабель и Маркусе Тотлебен из Пирмазенса. Разумеется, у меня мало надежды на то, что афганец найдёт хоть что-нибудь о фальшивой девочке-эльфе, но тем не менее.

Вытаскиваю из-под кровати новую канистру, уговаривая себя, что таскание канистр – это занятие не на всю жизнь, и в сопровождении Кассандры направляю себя по знакомому маршруту: проспект Маршала Фоша – улица Грот – Старый мост – святилище. Погода не ахти. Дождь прекратился, но Лурд прячется в сыром тумане. Сквозь белесую пелену светятся разноцветные огни реклам. В их свете есть что-то ободряющее – так, наверное, мигают для отлетевших душ маяки на пути из Яви в Навь. Впрочем, это моё субъективное мнение.

Отстояв небольшую очередь, мы наполняем канистру чудотворной водой и, не задерживаясь ни одной лишней минуты, трогаемся в обратный путь. Я не разговариваю с Кассандрой, она тоже молчит – погружена в свои мысли. За всю долгую дорогу мы обмениваемся друг с другом едва десятком слов.

В «Галльском петухе» каждый из нас принимается за свои ежедневные заботы: я, лёжа на диване, смотрю мультфильмы, Кассандра помогает Луизе готовить обед. Обедаю я опять с Пападопулосовым. Сумрачный болгарин тоже прошёлся к волшебному гроту и теперь меланхолично поедает овощное рагу с бараниной. Нагулял аппетит.

Отобедав, я опять растягиваюсь на верном диване, закладываю руки за голову и разглядываю потолок – жду контрольного звонка Марины. Заодно рассуждаю сам с собой о странных событиях в отеле «Галльский петух». Сейчас я уверен, что знаю, кто убил Пауля Гутентага. Догадываюсь также, почему погиб немецкий детектив. Понимаю, кто этот неизвестный злодей, толкнувший меня в Гав-де-По, заблокировавший стулом сауну и заткнувший трубу, натянувший проволоку на лестнице. Мне ясно, что златовласая девочка-эльф с голубыми линзами удивительным образом переплела между собой две во многом схожие трагические судьбы: судьбу Кассандры Камбрэ из Сета с судьбой Изабель Тотлебен из Пирмазенса.

Ну, вот! Едва задремал, тут же требовательно гудит мобильник. Разумеется, это моя любимая супруга.

– Халло!

– Халло, родной! Как дела? Чем занят?

– Дела в норме. Лежу на диване, ковыряю в носу.

– Молодец! Палец не сломай. Фотографии сделал, как я тебя просила?

Женщины! До фотографий ли мне было?

– Не вопрос, сделаю. У меня есть ещё пятница в запасе.

– Ты всё всегда откладываешь на последний момент, – недовольно ворчит Марина. – Завтра же сфотографируй санктуарий.

– О’кей.

– Учти, больше я тебе звонить не буду. Только в субботу, когда к Лурду подъеду, звякну, чтобы ты был готов.

– Да я уже готов, золотко. Ты только приезжай.

– Что случилось, милый? – вдруг беспокоится Марина. Видимо, радар, встроенный в её сердце, что-то уловил в моём голосе.

– Ничего не случилось. Просто соскучился.

– Я тоже соскучилась. Подожди ещё один день. Послезавтра я приеду.

– Конечно, подожду.

– Целую, чюсс!

– Чюсс!

После разговора с Мариной продолжаю валяться на диване. А что ещё делать? Харун не звонит, значит, ничего нового в Интернете не нашёл.

Во время ужина нас с Пападопулосовым обслуживает Луиза. Она бесшумно двигается по столовой, как молчаливый призрак пожилой зубастой женщины. Кассандра занята на кухне и к нам не выходит. Но, по крайней мере, я вижу в проём двери, что с её независимо задранным носиком всё в порядке.

Поужинав, я поднимаю себя в номер, внимательно осматривая скрипучие ступени. Нудный никчёмный день позади. Осталось пережить пятницу и: «Здравствуй, Марина! Прощай, Лурд!» Послезавтра я уеду, а как же Изабель в образе Кассандры? Как быть с убийцей Гутентага? Я должен оставить их один на один? Так ведь заранее известно, чем кончится этот поединок. Слишком неравные весовые категории. В одном углу ринга маленькая девчушка с тонкой шейкой, в другом – злобный монстр. Тут никакие хитрость и изворотливость не помогут Изабель выйти живой из страшной игры с чудовищем. Я это знаю точно. Не понимаю, почему она так держится за «Галльский петух». В её наивное объяснение я не верю.

• Предыдущая
• 40/47
• Следующая