Интимные тайны Советского Союза - Макаревич Эдуард Федорович - Страница 23
- Предыдущая
- 23/33
- Следующая
Теперь Франция, пятая по счету в ряду сексуальной отзывчивости в Европе 45-го года. Франция, страна, отягощенная давними сексуальными традициями, что гирями висели в ее недолгой войне с Гитлером. В 1940 году Франция легла под немца за восемь недель. В апреле немецкие солдаты перешли французскую границу, а 15 июня они топтали Париж. Французские солдаты разбежались после первых ударов, хотя оружием были не обделены. Полками сдавались. Почему?
В безыскусной фразе героини фильма Режи Варнье «Французская женщина», которую она обращает к своему мужу, отпущенному из плена, есть ответ: «Ты трус, а я шлюха!»
Безжалостная прямота от имени простых французов. А про состоятельных тогда говорили, что у них чувство собственности взяло верх над волей к победе. Благосостояние остановило решимость сопротивляться. Они хотели спасти свою собственность, парижские здания, спасти красоту Франции и покорились немецкому солдату. Приказ «Ни шагу назад!», что стал реальностью войны с тем же врагом в Советском Союзе, не мог появиться в цивилизованной Франции. Цивилизация предполагала другое: «Ты трус, а я шлюха!»
Мужчины в плен, женщины – в постель. Нет, с немцами пошли спать отнюдь не все женщины Франции. Но взрыв секса с соотечественниками накрыл страну, и оккупированную часть и марионеточную территорию – «зону Виши». Франция протестовала против оккупации, против «проклятых бошей» расцветом эротики и секса. Под немецким сапогом стране помог выжить французский секс, искрящийся, как шампанское, легкий и приятный, дарящий наслаждение и отрешение от мира сего хотя бы на полчаса.
Я обращаюсь к строкам теперь уже забытого во многом французского писателя Анри де Монтерлана, который откровенничал в своих парижских очерках 1944 года: «Парижанин не сделает ничего, чтобы спасти свою землю или свою жизнь. Но ради рожи, ради ляжек, ради зрелищ он обернется с изумительной расторопностью и восстановит положение буквально в несколько дней… Покупают мороженое (при отсутствии мороженного). Рубашки посетителей (ресторанов, театров и кино. – Э. М.) безупречны (при отсутствии прачечных). У всех добротная обувь, а зимой – перчатки (при отсутствии кожи). В маленьком ресторанчике с порционными блюдами, где я пообедал… я был, пожалуй, единственным, кто не питался на черном рынке».
После чтения Монтерлана я листаю журнал «Иллюстрасьон», майский номер 1940 года, вышедший за три недели до вступления немцев в Париж. Журнал переполнен рекламой.
«Корсет „Скандаль“, который работает на добрую славу французских товаров».
«Бриллиантин для женщин на касторовом масле по рецепту доктора Рожа».
«Подписывайтесь на облигации военного займа, который, как пулеметная лента, остановит врага».
«Изысканные чулки „Монтегю“ – матовые, прочные, прозрачные, последний крик моды».
Французские интеллигенты уверяют, что в годы оккупации им помог выжить еще и театр. После спектаклей актрис и женщин из публики, имевших связь с «черным рынком», объединяли общие интересы.
– Мне нужны бежевые нейлоновые чулки. Вы не узнаете, есть ли мой размер?
– Когда будут, я вам принесу.
– У меня нет сейчас денег, но мне очень хочется иметь такие чулки. А пока вот рисую их на ноге.
– Вы шутите?
– Нет! Сначала аккуратно рисуешь шов, потом общий фон – краской.
– Какая утонченность!
– Шов делается щипцами, но нужна помощь, желательно мужчины…
Француженки хотели выглядеть, хотели нравиться, хотели забыться в любовной горячке, пусть даже и откровенно похотливой. Когда генерал де Голль, стремившийся сохранить честь и достоинство Франции, призывал из Лондона сопротивляться немцам, идти в его армию, бороться за освобождение страны, его призыв достигал ушей немногих. Где-то было действительно французское сопротивление, была трагедия французских евреев, вывозимых в лагеря смерти, а французские обыватели жили сексом, бывшим для них средством выживания и сопротивления. Но и среди них появлялись коллаборационисты, которые сотрудничали и дружили с немцами. Это известный танцовщик Серж Лифарь, ярчайший актер французского кино Виго, знаменитая актриса Даниэль Дарье, не менее знаменитая актриса Арлети, не скрывавшая, что она любовница высокого немецкого чина. Имена сии можно множить, но после освобождения Франции де Голль их не простил.
А когда началась высадка союзников, когда американские и канадские солдаты, зацепившись за нормандские пляжи, потом пошли на Париж, в стране случился новый взрыв эротизма. Я обращаюсь опять к Монтерлану, его впечатлениям от тех головокружительных днях августа 1944 года: «Я с симпатией вспоминаю и о взрыве эротизма с начала высадки союзников. Эротизма, обреченного на жестокую смерть, на которую нам оставляют право и пр. Бои идут в ста пятидесяти километрах от Парижа, часть Франции опустошена, французский народ живет в аду; и находятся женщины… которые готовы рисковать жизнью, чтобы утешить несчастных. Впрочем, я не могу исключительно порицать положение в Париже (и я буду последним, кто имеет право на это, потому что я в Париже и сам наслаждаюсь вовсю). Я вижу в этом испытание на живучесть».
Французские женщины восторженно принимали американцев и канадцев. Публичные дома сразу перешли от обслуживания немцев к обслуживанию клиентов-освободителей. В известный город Канн вдохнуло жизнь новое распутство, связанное с приходом союзников. Власти не трогали проституток. Они лишь отдали им особый квартал. Популярность у солдат придавала им смелость в тиражировании хмельного распутства. По всему канадскому побережью гремело имя «Мамочки» – тридцатилетней хозяйки публичного заведения, отличавшейся веселым нравом и завидными сексуальными достоинствами.
Но таких «мамочек» тогда во Франции было не счесть. У каждой своя история, но у всех общая вершина – день, когда будущая «мамочка» начала пропускать через себя мужчин. Жизнь рождала таких женщин, впрочем, как и тех, что посылали сыновей на фронт, после которого их сыновей ждала все та же «мамочка». И посещение ее после крови, грязи и вони войны очищало и умиротворяло. Среди солдат, вернувшихся с европейского фронта в свою Америку и Канаду, долго был в ходу при встречах тост: «За здоровье Мамочки, самой большой б… во всем мире!»
Типичная французская ситуация тех лет. Ликующие горожане встречают американских и канадских солдат. Танки, грузовики, джипы медленно ползут по запруженной народом улице, едут и шагают освободители. Нетерпеливые француженки, смело задирая платья, лезут на грузовики, целуют солдат, норовя все больше в губы. А ближе к вечеру встречи в темных провалах улиц и дворов… Она тоже долго и протяжно целовала канадца, жена булочника. Муж еще в плену, никаких известий. Ночь с канадцем была жаркой, а утро опустошенным и каким-то легким. А через месяц она почувствовала, что беременна. Сначала досада, злость на себя, а потом: «Ну и ладно». Когда подошло время, родила и оставила ребенка у кормилицы. А в мае 45-го неожиданно вернулся муж. Той же ночью, когда он, изголодавшийся по женскому телу, удовлетворил первую страсть, она призналась… Он больше не заснул. Он спустился вниз, достал выстаивавшееся тесто и начал его месить. Молча и сосредоточенно, иногда с каким-то остервенением. А потом делал булки и пек их, методично загружая в печь противень за противнем. Все так же молча и сосредоточенно. Когда он испек весь хлеб, то сказал ей: «Мы расстанемся». Развели их быстро, ибо тогда во Франции с женами пленных не церемонились. Так и жила она потом одна, воспитывая дочь, нагулянную от канадского солдата. Тогда во Франции много было этих женщин, разведенных и не разведенных, но подаривших освободителям свое тело на несколько часов. Эти-то часы американцы и канадцы долго помнили у себя на родине. Мимолетные встречи, но впечатление, въевшееся на всю жизнь. Потому что контраст, потому что из горячки боя в мягкость постели, потому что рука, привыкшая держать автомат, в шоке от мягкой податливости груди.
А кто-то вообще тогда с головой погрузился во французское распутство и, вернувшись в родной штат Мичиган или Колорадо, предлагал своей жене или подружке любить себя по-французски. Освободители Франции в своей чопорной тогда Америке сгорали от желания научить своих женщин всему, что им показала «мамочка». И они таки научили своих жен и подруг французской любви. Незабываемые времена открытий и единения континентов и стран.
- Предыдущая
- 23/33
- Следующая
