Следствие сквозь века - Голубев Глеб Николаевич - Страница 30

• Предыдущая
• 30/46
• Следующая

Теперь Великий Лес предстал перед Андреем в своем настоящем обличье. Он был не просто враждебной стихией, ставившей человеку преграды на каждом шагу. Он жаждал непременно погубить, уничтожить каждого, кто дерзнет вторгнуться в его вечный полумрак.

Сделаешь шаг — лиана преграждает путь. Шаг в сторону — и попадаешь в густые папоротники, приходится продираться сквозь них, рискуя набрать клещей. На следующем шагу вынужден прыгать через упавший ствол с опасностью подвернуть ногу — и натыкаешься на преграду из колючих шипов. Повсюду природа расставила тысячи потаенных ловушек.

Лес отрезал их от всего мира своим зеленым пологом. И если бы даже начали их искать, то никто не заметил бы блуждающих в лесу путников с самолета. И они не смогли бы подать никаких вестей о себе. Любые сигналы бедствия заглохнут в густой листве.

Если раньше Андрей дивился и восхищался вакханалией жизни, царившей в джунглях, то теперь он понял: тут шла вечная борьба не на живот, а на смерть. И смерть властвовала здесь наравне с жизнью. Она таилась за любым кустом и подстерегала их на каждом шагу. Она могла явиться в любом обличье: в укусе змеи, затаившейся где-нибудь на ветке, в непрестанном гудении комаров и москитов, тучами вившихся вокруг людей и норовивших проникнуть в каждую щелочку, чтобы заразить их малярией или тропической лихорадкой. Даже укус какого-нибудь крошечного муравья мог оказаться смертельным.

И все это потихоньку, крадучись, исподтишка…

Вечерами начинали бесшумно порхать летучие мыши. Некоторые были такими крохотными, что питались нектаром, вытягивая его через свои длинные хоботки из чашечек цветков. Но гигантские вампиры с размахом крыльев чуть ли не в метр свободно могли за ночь высосать всю кровь у спящего человека. Даже не почувствуешь легкого укуса, провалившись в тяжелый сон от усталости. В слюне этих вампиров есть особое вещество, не дающее крови свертываться. К тому же они разносят вирусы бешенства.

Обычных хищников они не встречали. Лишь раз где-то вдалеке очень мелодично и приятно промурлыкала пума да однажды наткнулись на свежие следы ягуара.

Змеи попадались каждый день. Но от них надежно защищали уже порядком поистрепавшиеся ботинки с высокой шнуровкой.

Гораздо опаснее и надоедливее были комары и москиты. Крошечная пиуме забиралась даже под защитную сетку, и от укуса ее немедленно вздувался громадный волдырь, наполненный черной кровью. А укус черной йенни, как ее называл Джонни, в точности напоминал ожог…

Джунгли старались не только физически уничтожить человека. Они коварно действовали и на психику. Андрей замечал, что с каждым днем как-то тупеет. Им овладевала странная апатия. Чувства его обострились, он моментально реагировал на малейший шорох в кустах или в листве над головой. Но мозг словно дремал.

Мысли текли лениво и стали какими-то примитивными: «Вот желтые плоды, забыл, как они называются… Обезьяны любят эти плоды… Неплохо бы устроить тут засаду и подождать, может, удастся подстрелить обезьяну»…

— Признаюсь вам по секрету, я все-таки временами горжусь, что во мне течет та же испанская кровь, что и у Эрнандо Кортеса, — вдруг неожиданно заявил однажды Альварес, валясь на траву от усталости во время короткого привала. — Конечно, то, что творили конкистадоры, — форменная подлость, другого слова не подберешь. Но если отвлечься от моральных оценок… Ведь Кортес с горсточкой плохо вооруженных авантюристов за короткий срок не только завоевал два могущественных государства — ацтеков и майя. Он совершил и другое, с моей точки зрения, еще более поразительное по дерзости…

— Гватемальский поход? — догадался Андрей.

— Конечно! Прошел напрямую через весь этот лес от Мексики до Гондураса. Ни горы, ни дикие леса, ни реки, ни болота, ни мошкара, ни голод, ни смерть большей части солдат — ничто не могло его остановить. Прошел вот здесь, где мы теперь блуждаем, — да еще с целой свитой пажей, придворных шутов, жонглеров, акробатов… Не зная ни языка, ни страны, без карт и компаса! Черт его знает, просто так, напролом.

— Но ведь вы же сами говорили, что эти края тогда не были такими дикими, как сейчас…

— Вот эти мысли и не дают мне покоя, — задумчиво сказал Альварес. — В самом деле, Кортесу все время приходилось пробиваться тут с боем или хитрить. Значит, страна оставалась густонаселенной, хотя города по всем признакам и покинули жители задолго до прихода Кортеса. Почему же они все-таки не возвращались обратно в покинутые города? Может, в самом деле, просто нас сбивает с толку, гипнотизирует нынешняя пустынность этих мест?

«А может, и возвращались, только не строили новых зданий. Хотя и такое поведение тоже не очень понятно», — подумал Андрей, но промолчал. У него уже не оставалось сил для научных дискуссий.

Андрея беспокоило состояние Альвареса. Профессор все еще жаловался на головные боли — уж не получил ли он при аварии сотрясение мозга? Надо было бы сменить повязку у него на голове, но бинты давно кончились.

Как чувствует себя Джонни, невозможно было понять. Он ни на что не жаловался. Это был, пожалуй, как раз тот случай, когда стоицизм и выносливость превращались уже в помеху.

За время странствий в лесу они как-то сблизились с этим странным «летучим авантюристом» с лицом древнего жреца и кличкой героя комиксов. Джонни скупо и отрывочно рассказывал о себе, но даже из этих скупых слов вырисовывалась, хоть и смутно, весьма пестрая биография: во время войны он служил в американской армии и даже получил какую-то медаль за храбрость. Потом искал золото и алмазы где-то в Венесуэле — тоже на самолете. Конечно, промышлял при случае и контрабандой…

Лес он знал отлично, без него они бы наверняка пропали в дебрях.

Какое же надо иметь мужество, думал Андрей, чтобы одному — и без малейшей надежды, что кто-нибудь станет тебя искать и спасать, летать над этим безбрежным лесным океаном, садиться на совершенно неподходящих для этого лесных болотистых лужайках и снова взлетать, рискуя в любой момент врезаться в стену деревьев или зацепиться за вершину какого-нибудь лесного гиганта, поднявшегося чуть повыше, чем ты рассчитал!

На одиннадцатый день вечером, когда они, голодные и ослабевшие так, что не оставалось даже сил развесить на ночь гамаки, свалились у подножия высоченного махагониевого дерева, Альварес хриплым голосом задал вслух вопрос, давно вертевшийся у Андрея на языке:

— Где же эта проклятая река? А, Джонни? Мы не сбились с дороги?

Джонни покачал головой. Но, видимо, и сам начинал тревожиться, потому что на следующее утро предложил идти немного западнее, чем прежде.

Они прорубались сквозь чащу еще день, другой,

— Arriba! Vamonos! — устало подгонял их Алъварес.

А долгожданной реки все не было.

Только позже они узнали, что действительно заблудились в зеленом сумрачном океане джунглей. Двигаясь в этом направлении, они вышли бы к реке, но не раньше чем через месяц и гораздо выше по течению, чем предполагали. Вряд ли у них хватило бы на это сил…

Два последних дня им не удавалось ничего подстрелить. Питались плодами каких-то лиан из породы фиговых деревьев, местные жители, как сказал Джонни, называли их просто «душителями». Ноги, избитые и стертые в кровь, отказывались повиноваться. И тут Андрей, пожалуй, впервые достаточно отчетливо понял, что и в тропическом лесу можно, оказывается, погибнуть от голода и жажды точно так же, как и среди песков пустыни.

Их спасло совершенно неожиданное и бесшумное появление человеческого существа.

Как-то, после трудного отрезка пути, они присели отдохнуть и сидели молча, не будучи в силах даже разговаривать. Внезапно кусты раздвинулись, и на поляну вышел босоногий человек в темной длинной рубашке из грубой ткани — худенький, щуплый, низкорослый, с непокрытой черноволосой головой.

Андрею показалось в первый миг, что это женщина: длинные волосы, безбородое желтовато-бледное лицо с крупными капельками пота. Но это был мужчина. Низким хрипловатым голосом он произнес какую-то непонятную фразу на незнакомом языке.

• Предыдущая
• 30/46
• Следующая