Тельняшка – наш бронежилет - Зверев Сергей Иванович - Страница 27

• Предыдущая
• 27/46
• Следующая

Сейчас он смотрел на помощника так, словно он, помощник, был виноват в том, что сухогруз захватили какие-то пираты.

— Пиратами руководит какой-то Салех.

— Вы знаете этого Салеха?

— Да, знаком. — Ответил помощник. — Салех является главарем пиратской шайки. Он, так же как и Газиф, занимается пиратством. Более того, по моим сведениям, он враждовал с ныне уже покойным Газифом за сферы влияния. Не исключено, что после гибели команды Газифа Салех самостоятельно включился в нашу игру. Боюсь, что он может перепутать все наши карты.

Помощник замолчал. Будучи толковым парнем, он был немногословен и сдержан. Иногда он давал толковые замечания и советы, которые позже Маккейн не стеснялся использовать в своей практике. Уже несколько лет они работали в паре. Перебираясь из страны в страну, Маккейн делал то, что обычно делают все высокопоставленные чиновники — брал с собой и помощника. Во-первых, привыкать к новому человеку не хотелось, да и человека, знающего слишком много, как считал Маккейн, лучше всегда держать при себе.

Маккейн махнул помощнику, показывая, что он сейчас свободен. Тот молча исчез за потайной дверью.

Начинается…

Если пираты под водительством Салеха требуют выкуп, то не исключена возможность того, что они смогут договориться с русскими судовладельцами. А это полнейший провал многоходовой операции, на которую потрачено немало денег. И руководство за этот провал по головке не погладит. И тогда прощай счет в швейцарском банке, прощай карьера — до конца жизни придется прозябать в этих жарких африканских странах, где СПИД, чума и малярия косят людей, невзирая на деньги, должности и звания.

Но какие пираты? Откуда взялся Салех? И где находится, почему не звонит Ланкастер?

Некогда выглядевший на все сто тысяч, Маккейн теперь уже не тянул и на сто баксов.

Маккейн присел на кресло возле низкого журнального столика. Достал из черного ящика, стоящего у стены, коробку с кубинскими сигарами, приберегаемыми для важных гостей. Маккейн не курил, но сейчас ему почему-то захотелось закурить. Острое желание почувствовать во рту ароматный запах дыма заставило его достать из коробки сигару и, откусив кончик сигары, поднести к ней зажженную спичку. Маккейн знал, что дым сигары вдыхать не нужно, главное — ощутить во рту приятный терпкий вкус. Но сейчас, вспоминая студенчество, он нарушил свои принципы и сделал то, что делал когда-то в молодости: затянулся горьковатым дымом. С непривычки Маккейн тут же закашлялся…

Но и это занятие не расслабило его. Он обвел глазами свой кабинет, стараясь зацепиться взглядом за что-то, что могло бы отвлечь его внимание. Но все вокруг было знакомо до боли. И поэтому, возможно, он еще острее почувствовал тревогу.

Ситуация, и это опытный Маккейн ощущал кожей, резко осложнилась, начала выходить из-под контроля.

Главный вопрос — где находится Ланкастер? Почему он не выходит на связь в условленное время?

— Сэр, — снова из потайной двери появился помощник, — к вам на прием просится наш агент Горничная. Требует срочной встречи.

После этих слов помощник передал в руки Маккейна записку.

Маккейн взял записку, прочитал написанные от руки слова:

«ЛАНКАСТЕР ПОХИЩЕН ФАТИМА».

— Пропустите агента, — сказал Маккейн, который сейчас был на грани сердечного приступа.

Услышав приказание, помощник тут же исчез за дверью. Там он отдал приказание охранникам пропустить женщину в кабинет Маккейна.

Через минуту в кабинете Маккейна появилась растерянная и испуганная Фатима. Как правило, Фатима встречалась только с помощником, через него она получала деньги, ему же она и сообщала о поведении Ланкастера. Маккейна Фатима видела первый раз.

Наверное, она и на этот раз не увидела бы Маккейна, но умный сообразительный помощник понял, что шефу нужно самому разобраться в сложной ситуации.

Сбивчиво, заикаясь от испуга и волнения, Фатима рассказала все, что видела возле гостиницы: о пленении Ланкастера, о живом и невредимом Газифе.

Маккейн и помощник, выслушав Фатиму, чуть не остолбенели. Все становилось с ног на голову…

— Фатима, — сказал Маккейн спокойным голосом. О том, что Маккейн взволнован, мог догадаться только помощник. Для Фатимы Маккейн был само спокойствие и вежливость. — Мы тебе очень благодарны за предоставленную нам информацию. Я думаю, что мы тебя хорошо отблагодарим не только деньгами, но и найдем приличную легкую работу, которую ты заслуживаешь… А сейчас, дорогая Фатима, ты посиди в приемной. Мы тебя вызовем. Возможно, ты нам поможешь в одном важном деле. Возможно, без твоей помощи мы никак не сможем обойтись… — Маккейн хорошо разбирался в психологии человека, он хорошо знал по опыту, что главное — похвалить человека, показать ему, что без его помощи никак не обойтись, еще во время сбивчивого рассказа Фатимы Маккейн уже прикинул схему дальнейших действий. И сейчас нужно было посоветоваться с помощником о реализации новых планов.

— Слушаюсь, — Фатима задом начала пятиться к высокой двери и, не сводя взгляда с Маккейна и помощника, открыла все тем же миниатюрным задом дверь и тут же скрылась за ней.

После небольшого раздумья Батяня принял решение:

— Калмыков! Сейчас спустишься в трюм. Ознакомишься с обстановкой и тут же подашь нам сигнал. Если все в порядке, если там и в самом деле находится команда сухогруза, постучишь по трубе вот так…

Батяня выбил пальцами по трубе знакомую всем мелодию детской песенки: «Старый барабанщик крепко спал… Он проснулся, встрепенулся…»

— Есть, товарищ Лавров!

Калмыков исчез в длинном коридоре, освещая себе дорогу фонариком. Покачивающийся на полу огонек вскоре исчез. Вероятнее всего, Калмыков или выключил его, или спустился по лестнице на второй подпалубный этаж — в трюм, откуда слышалось загадочное постукивание…

Потянулось томительное ожидание. Как обычно бывает в таких случаях, всем казалось, что прошло уже полчаса, а может, и более… Хотя на самом деле прошло минут пять, не более…

Наконец в трубе раздался прерывистый перестук — песня веселого неунывающего барабанщика.

Молча Батяня пошел в ту сторону, где только что исчез Калмыков. Группа бойцов потянулась за ним. Вместе с ним шел тот загадочный человек, который недавно отравленный газом вывалился из бокового входа и у которого были окровавленные пальцы. Батяня догадался, что этого человека с окровавленными пальцами пытали пираты. Но расспрашивать незнакомца сейчас было некогда.

В трюме, в углу, сидели измученные матросы.

Капитан сухогруза был ранен — на его лице возле правого виска была запекшаяся кровь.

— Били? — на всякий случай спросил Батяня у капитана.

Капитан не стал долго объясняться, лишь кивнул головой. Медик тут же стал перевязывать рану на голове капитана.

— Что с остальными?

— Помощник… У него сердечный приступ. Умер на наших глазах.

Капитан кивнул, и все посмотрели в ту сторону, куда он кивнул. В углу трюма на полу лежало неподвижное тело, укрытое куском брезента.

Медленно, не дожидаясь лишних расспросов, капитан стал говорить. Иногда он замолкал, давая возможность врачу забинтовать рану на голове:

— Они прикинулись потерпевшими бедствие… Резиновая лодка… Машут руками, просят о чем-то, галдят, как цыгане. Они совершенно не были похожи на пиратов. Мы решили, что это нелегалы, которые сейчас в Европу валом валят. Решили спасти их… Сами бросили им лестницу… И здесь все началось… Под лохмотьями у них были спрятаны автоматы. Наши родные «калашниковы»… Продаем их всякой швали на свои же головы… Пошла пальба. Пошел мордобой… А чем мы могли ответить? Потом, сами видите, заперли нас в трюм, заварили дверь, чтобы не сторожить. И здесь уже от пережитого у первого помощника случился сердечный приступ. Сердечник был. А тут еще жара. Давление за сто восемьдесят зашкаливало…

Капитан замолчал.

• Предыдущая
• 27/46
• Следующая