Час негодяев - Афанасьев (Маркьянов) Александр "Werewolf" - Страница 56

• Предыдущая
• 56/98
• Следующая

– Через плечо. Ты за кем топчешь, козел?

– За кем сказали, за тем и топчу. Мое дело малое.

– Кто сказал?

…

Я взвел курок «макарова».

– Шевелев.

– Кто такой?

– Начальник мой.

– В БОГе?

– Да.

Пластиковая ксива – это и есть карточка частного охранника. И карточка эта совсем новая…

– Отсюда родом? Местный?

– Не… Черкассы.

В общем-то, понятно. Я сразу заметил – немного неуверенно идет. Днепр – чужой для него город.

– Сидел за что?

– Повесили на меня все. Сам не знаешь, как бывает?

Знаю. Сначала воруют все, и начальство в первую очередь, а потом надо кого-то сдать. И сдают, все вешают, что было и что не было. Козел отпущения.

– Девяносто первая ИТК?[47]

Мужик кивнул.

– Тут как оказался? Условно-досрочно выкинули?

Мужик посмотрел на ствол, потом на меня.

– Как-как. Построили, спросили – кто за Едыну…

Весело.

– Сюда сам придумал, или?..

– Или. Выкупали нас. Все равно идти некуда, а тут работа.

– По мне какие указания были?

– Следить. Нам не говорят.

Я встал.

– Не убивал бы ты меня, – попросил мужик, – коллеги ведь. Мало ли как придется встретиться…

– Штаны снимай – сказал я, – коллега, б…

Мужик исполнил приказ.

– Давай сюда. И трусы тоже.

Мужик побледнел.

– Ты что, п… р?

– Давай, давай…

Мужик снял трусы, перебросил мне.

– Бывай. Коллега…

Трусы и штаны я выбросил в первый попавшийся мусорный бак. Посмотрим, как этот козел выкрутится – без мобилы, денег, документов, трусов и штанов. По крайней мере, ему будет точно не до того, чтобы сообщать, что объект сорвался…

Уже через два часа я покинул город. Все выезды из города, все вокзалы уже плотно контролировались, но если город стоит на большой реке, то плотно перекрыть его почти невозможно…

В Днепр я больше не возвращался…

Смысл жизни я вновь нашел через несколько дней. Когда сидел в подземном переходе у Донецкой ОГА и готовился встречать федеральные БТРы. Федеральными я называл их по привычке – по горькой иронии судьбы тогда я был на другой стороне баррикад…

Это был обычный подземный переход, постсоветский, с какими-то плакатами на стенах, рекламными, извещающими об очередных концертах, еще что-то рекламирующих, какую-то ерунду, которая не имела сейчас ровным счетом никакого значения. А нас было двадцать человек, и я был самым старшим из всех, а самому младшему было только семнадцать. И в армии служили только десять человек, и было у нас на всех только три автомата, потому что больше не было. И патронов почти не было, потому что автоматы-то хранили, а вот с патронами была напряженка и с запасными магазинами тоже. А если бы и не было напряженки, ну что может сделать с армией, с бронетранспортерами и БМП толпа в двадцать человек, из которых боевой опыт был только у меня, и из оружия – коктейли Молотова и три автомата на всех…

А вокруг был ночной Донецк, город миллиона роз, терриконов и правды. И были эти двадцать пацанов, за которых я не хотел отвечать, но отвечал, потому что ничего другого не оставалось. И было четкое ощущение – впервые за много лет, – что все вокруг правильно. Такого ощущения не было даже в Чечне, в Грозном…

А здесь оно было.

Я вспомнил Шали… я тогда был совой[48], прикомандирован к спецназу внутренних войск, мы обыскивали дом за домом в поисках укрытий боевиков. Чеченцы молча наблюдали за нами, я подошел и сказал, что мы обыщем и уйдем, и никто ничего из домов не украдет, я отвечаю за это. Тогда один из стариков сказал по-русски: «Аллах все видит. Настанет день – и вы будете на нашем месте, как мы сейчас, и это будет справедливо». Похоже, что старик был пророком, это и случилось…

Именно это.

Мы говорили о чем-то, меняли посты и ждали украинские БТРы и штурма администрации. Ждали всю ночь, но они так и не пришли. И мы почему-то подумали, что теперь мы победили…

А дальше были Одесса и Мариуполь, Иловайск и Дебальцево, Донецкий аэропорт. Примеры просто беспримерного мужества и одновременно с этим – просто поразительного в условиях гражданской войны милосердия, когда пленных украинцев, в основном призывников, просто передавали женам и матерям. Я помнил, что было в Чечне… контраст был просто разительным. В числе пленных побывал даже одиозный сотник Майдана Тарасюк, которого вернули обратно вместе со всеми, и он потом избрался в Раду. Не знаю, правда, добро мы сделали этим украинцам или зло.

Но было и еще кое-что. Были «вантажи», которые на территории Украины сопровождало СБУ, а на нашей территории – мы, и из-под маски я видел знакомые до боли лица по ту сторону, легализовавшиеся, избежавшие люстрации, весьма довольные собой и новым способом заработка. Был Луганский ликеро-водочный, Луга-нова на полном ходу, были эшелоны с углем… да много чего было. Был донецкий дендропарк, а в нем особняк Люкса, за все время войны в него не попал ни один снаряд.

И я постепенно разочаровался и в том, что происходило в ДНР… постепенно и тут все грязное и уродливое пробилось, вылезло наружу, покрыло плесенью то, что раньше было чистым. Видимо, это моя судьба такая – разочаровываться. Или, как сказано в одном из фильмов про Борна, мы пожиратели дерьма, и жрем его, чтобы это не пришлось делать другим.

Как-то так…

Информация к размышлению

Документ подлинный

Интервью сотника Майдана

…

– 18 февраля обстановка вновь была взорвана. Стрельба на поражение, многочисленные жертвы с обеих сторон. Горящие машины на Институтской и Шелковичной, зачистка Грушевского, штурм Майдана. Ситуация уже кардинально отличалась от первого январского обострения, которое ограничивалось улицей Грушевского. Что на этот раз послужило катализатором обострения, вылившегося в откровенную бойню?

– Ну как что? Старая песня на новый лад. Янукович согласился пойти на досрочные выборы и вернуться к Конституции 2004 года. Эти вопросы предполагалось рассмотреть на заседании Верховной рады. Уже в этот день должна была быть известна дата досрочных выборов. Однако и здесь власть нас попросту в очередной раз обманула. «Регионалы» с Рыбаком (В. В. Рыбак – председатель Верховной рады, «Партия регионов». – П. А.) решили прокатить голосование по вопросу, а «Зэк» просто придумал отговорку, что он заболел и все. Мы тогда мирно пошли к Раде, надеялись, что будет принято решение о возврате старой Конституции. По крайней мере, никто не собирался конфликтовать с силовиками. Уже и так в январе пролилась кровь, да и народ устал от почти трехмесячного стояния на улицах. Была небольшая, но все-таки надежда, что сегодня, наконец, все разрешится. Но этого не произошло. В Мариинке уже стояли кордоны силовиков и титушек, у Верховной рады и с крыш домов прилегающих районов был открыт огонь. Ну, а там уже пошла коса на камень, стало окончательно ясно, что эта власть никуда уходить не собирается и будет с оружием отстаивать свои места.

– И все же, несколькими днями ранее было подписано соглашение о перемирии, а тут шествие к зданию Верховной рады, КГГА (мэрия. – П. А.) не освобождена. Не считаете, что у власти был все же повод обвинить оппозицию в несоблюдении договоренностей?

– Не согласен. Во-первых, как я уже отмечал, соглашения с Януковичем подписывала тройка Яценюк-Тягнибок-Кличко, а они не были лидерами сопротивления. Если что-то там и подписали, так уводите тогда своих «ударовцев» и «Свободу» с Майдана, остальных людей они не контролировали и просто физически не могли влиять на ситуацию. Это все равно, что я пойду и подпишу с кем-нибудь соглашение или меморандум, но это не значит, что все остальные тоже должны выполнять их. Во-вторых, мы прекрасно помнили, чем закончилось их бездействие, когда принимались «законы 16 января». Тогда троица фактически проглотила то, что им предложила власть, и если бы народ не пошел на Грушевского 19 января, эти преступные законы действовали бы до сих пор. Конечно, была надежда, что 18 февраля все же ситуация разрешится без конфликта, но и к обострению мы тоже были готовы. Как оказалось, не зря.

• Предыдущая
• 56/98
• Следующая