Свидетель, не увидевший свет (сборник) - Макеев Алексей Викторович - Страница 37
- Предыдущая
- 37/82
- Следующая
– Паша, – позвал Лев, – ты охотников привел?
– Человек шесть собрались, когда я подходил.
– Старики?
– Не гренадеры, – хмыкнул Бочкин. – Отпускать? Теперь ясно, что в тайге искать нечего.
– Так! – Гуров решительно поднялся на ноги и заговорил железным тоном: – Все это хозяйство переправить в участковый пункт полиции и запереть в камере за решеткой. Ты, Оксана, запирай после нас магазин и уходи домой. Лучше всего к кому-нибудь знакомому и подальше отсюда.
– Лев Иванович… – пробормотала женщина, бледнея.
– Оксана, объяснения потом, сейчас у нас очень мало времени. Паша, уведи ее!
Гуров вышел из магазина, увидел семерых мужиков неопределенного возраста, стоявших возле магазина или сидевших на единственной лавке у входа. Почти все курили трубки. Он обвел взглядом мужиков, разом повернувшихся к нему и смотревших на него с интересом, оценивающе. Обветренные лица, глубокие морщины, прищуренные глаза. По сколько им лет, этим потенциальным помощникам? Лет по семьдесят, может, кому и под восемьдесят. А ведь дряхлыми не выглядят. Ничего, им не в атаку идти, не танки взрывать гранатами.
– Здорово, старики! – Лев вышел на центр образовавшегося круга. – Я – полковник полиции Гуров, из Москвы. Из Главного управления уголовного розыска страны.
– Эт мы слышали, – раздались голоса, – это понятно.…Слушок такой прошел по поселку, что большое начальство Чебриков привез… Аж из Москвы? Ишь ты! Видать, важное дело, раз в такую даль.
– Старики, мне нужна ваша помощь. Нам с участковым вдвоем не справиться, а могут пострадать невинные люди. И есть опасность, что преступники завладеют взрывчаткой и радиозапалами, которыми эту взрывчатку можно взрывать на большом расстоянии. Представляете, сколько бед могут наделать террористы, имея в руках такую возможность?
– Это что ж, в карьере еще кое-что осталось? – подал голос молчавший до сих пор маленький старичок с чуть раскосыми глазами и реденькими седыми волосами на темени. Он курил короткую трубочку, попыхивая ею, не вынимая изо рта, и все поглаживал темя, держа кепку в руке.
– Да, осталось. Несколько лет назад несколько хитрых людей припрятали все это, а потом принялись искать покупателей. Сами понимаете, что покупатель не на базаре, что просто так случайному человеку таких покупателей не найти. Но вот время прошло, и, кажется, скоро сюда нагрянут бандиты все это забрать.
– Ясныть, – кивнул старичок. – Стало быть, власти отпор дать не могут. И помощи ждать неоткуда.
Гуров обратил внимание, что остальные охотники молчали, пока говорил этот старик. Видать, он тут пользуется большим уважением.
– Ты, начальник, скажи, чего делать думаешь? – Старик нахлобучил кепку на голову и все-таки вытащил трубку изо рта. – Старух наших по погребам прятать или как? Тут ведь и поселковое хозяйство, депо, опять же. А кто придет-то, неизвестно? Одно дело, если прилетят, да скорей-скорей в багажник «огненное зелье» прятать. А другое дело, с водкой приедут веселиться, пока полиция далеко и наказания никакого.
– Не то, старик, не то! – возразил Гуров. – О населении поселка я тоже думаю. Но тут дело еще и в том, чтобы не дать преступникам увезти взрывчатку. Не должна она им достаться. А то не здесь, так в другом месте горе у людей будет.
– Ты нас, начальник, чего сватаешь-то? Тут народ таежный, лишних разговоров не любит. Тайга, она молчания требует. Внутренним голосом с ней разговаривать надо. Мы и привыкли. В тайге все проще. Только там порой человека опасаться надо больше, чем медведя или волка.
– Никитин знает, что говорит, – рассмеялся один из стариков. – Годков пять назад он маял по тайге четырех преступников беглых. Кого на медвежьи капканы навел, а кого на топь непролазную. Ты прямо скажи, начальник, нам за ружьишки, что ли, браться?
– Да, – твердо ответил Гуров. – Но только тем, у кого есть опыт, кто знает, что такое стрелять в человека и что такое, когда стреляют в него.
– Всяко бывало, – вдруг слез с лавки Никитин. – Народ у нас стреляный. Да по молодости, кто и срочную служил. Боровиков вон и Афганистан прошел.
Гуров повернулся к человеку, на которого кивнул Никитин. Невысокий, но крепкий старик смотрел спокойно, даже снисходительно.
– Вы воевали в Афганистане? – спросил сыщик.
– Капитан Боровиков, воздушно-десантные войска, – хмыкнул старик. – Два года лазил по горам в составе офицерских групп. После ранения оставили на службе, но пришлось мне ограничиться тем, что обучал молодых солдат перед отправкой в Афган. Потом комиссовали вчистую. Так что нужно? Встретить? Встретим, не впервой засады устраивать.
В участковом пункте Гуров собрал тех, на кого мог положиться и кто имел хоть какой-то опыт, подходящий к данной обстановке. Лейтенант Чебриков был самым нужным из них, потому что являлся официальным представителем власти, но, увы, не имел практически никакого боевого опыта. Год срочной службы не в счет, там его хоть научили обращаться с оружием и не бояться звуков выстрелов.
Паша Бочкин нужен был как опытный квалифицированный подрывник. Гуров не мог, да и не хотел сводить все к боевым действиям силами стрелковых подразделений, как это звучит на военном языке. У него были стрелки, но их было мало, и они представляли из себя чисто психологическую силу. А вот взрывчатка, умело заложенная, – это сила реальная, разрушительная, с которой противнику, как бы он ни выглядел, считаться придется.
Старик Никитин обладал непререкаемым авторитетом среди охотников поселка, и от его слова зависело многое. Например, количество охотников, которые встанут на защиту поселка и окажут вполне конкретную помощь полиции, вплоть до поддержки оружием. Вопрос сложный, на грани нарушения закона, но Гуров надеялся, что до стрельбы на поражение дело просто не дойдет. А если дойдет, то исключительно в целях защиты от бандитов, начавших стрелять первыми.
И, конечно, капитан запаса Боровиков. Ему было шестьдесят пять, у него не разгибалась левая рука и почти не видел левый глаз. Но он был десантником, он имел исключительный боевой опыт, и он был местным жителем. На такой подарок судьбы, как боевой офицер, Гуров даже не рассчитывал. Теперь предстоящие события вызывали в нем несколько больше оптимизма.
– Сколько ружей мы соберем по поселку? – спросил он, начиная заседание своего штаба.
– Собрать можно много, – пожал плечами, посасывая пустую трубочку, Никитин. – Только к ружью человека надо приставить. Да такого, кто с ним обращаться умеет. Опять же ружье ружью рознь. Одно как пукалкой было, так пукалкой и останется, ты к нему хоть кого поставь, а другое само в цель попадает.
– Я понял. Так сколько хороших стрелков с хорошим охотничьим оружием мы сможем сейчас собрать?
– Я мужиков наших послал по поселку пройтись. Они-то знают, кого звать, а кого нет. С десяток придет, а на большее, полковник, и не рассчитывай. Хорошие стрелки сейчас на промысле, а у кого глаз кривой или гнутие стволы, те дома самогон пьют. Эти тебе не нужны. Они со страху и пульнуть могут или разбегутся в тот момент, когда тебе особенная помощь от них понадобится. Я так кумекаю.
– Правильно кумекаешь, Никитин! А как у вас с патронами?
– Тут дело хуже, – покачал головой охотник. – Одно дело – на птицу ходить, тут самые ходовые номера дроби у каждого в запасе. На птицу – восьмерка, девятка, десятка. Кто на тетерева, на глухаря, на зайца ходит, у тех и четверка найдется. Только нам маловат этот номер.
– Чего крутить? – сурово вставил капитан. – Взялись воевать, так надо вещи своими именами называть. Нам 5-й и 6-й номера нужны, не меньше. Лучше единичка, нулевка или картечь. Все остальное – только злить врага и плевать против ветра.
Охотник опустил голову, сокрушенно покрутил ею и тихо произнес:
– Ты, Боровиков, не распаляйся. Не воевать мы собрались, не поубивать всех, кто приедет. Наше дело пугнуть, силу свою показать и решительность. Тут как со зверем в тайге – кто характер свой покажет, чей крепче окажется, тот и хозяин. Полковник захочет их живыми взять да в суд препроводить. Так я кумекаю, полковник?
- Предыдущая
- 37/82
- Следующая
