100 мировых шедевров - Политов Павел Александрович - Страница 29

• Предыдущая
• 29/51
• Следующая

Караваджо

Мрачное полутёмное помещение… За низеньким столом устроилась компания – угрюмого вида старик и четверо молодых щёголей. Что это за помещение – кабак? Притон? Чем заняты эти люди? Считает ли мытарь Матфей со своими помощниками собранные налоги или же играет с молодыми повесами в кости? Слова Евангелия «у сбора пошлин» вроде бы ясны и определённы, но уж больно юные «помощники» у Матфея, трудно представить себе их в роли сборщиков налогов. Вопрос этот не так принципиален, как может показаться на первый взгляд. Профессия мытаря никогда и ни у одного народа не пользовалась почётом и уважением, поэтому нетрудно представить себе такого человека в мрачной каморке, играющем на деньги в карты или кости. Но вот мрак отступает, широкий луч света падает на сидящих у стола! Все поворачиваются к отворённой двери, кроме одного из юношей, которого ничто не в силах отвлечь от кучки монет под руками. В сиянии дневного света в комнату входят Христос и апостол Петр, и Христос величественным жестом указывает на Матфея, давая ему понять, что срок его сидения в каморках и закутках окончен, что его ждёт великое служение. Да, мы знаем, что Матфей сейчас оттолкнёт табурет, и позабыв, на радость юнцам, о своих деньгах, пойдёт за Христом и Петром туда, откуда идёт этот мощный поток солнечного света, но это только будет через мгновение, а пока ошеломлённый Матфей смотрит на вошедших и указывает на себя пальцем, недоумевая: «Я»?

Картины этого художника настолько резко порывали с традицией, что заказчики, итальянские храмы, с возмущением отказывались от его работ. Церковные иерархи считали недопустимым изображать сподвижников Христа такими «земными», такими «грубыми». Алтарь «Святой Матфей и ангел», например, художнику пришлось писать дважды. Первый вариант, не соответствующий католическим канонам, попал в частную коллекцию (как, впрочем, и остальные отвергнутые церковью работы), а второй, выполненный в традиционной манере, был благосклонно принят заказчиком. Кем же был этот человек, так легко отвергавший веками складывавшиеся каноны?

Микеланджело Меризи родился в 1573 году в маленьком городке Караваджо, неподалёку от Милана, откуда и пошло его прославившееся в веках имя – Караваджо. О детстве его известно не очень много. Есть основания предполагать, что семья была довольно обеспеченной, хоть и не богатой. Учителем Караваджо был известный в своё время живописец Симоне Патерцано. Уже во время обучения стал проявляться характер Караваджо, взрывной, импульсивный, даже опасный для окружающих. Не исключено, что его появление в Риме было не столько переездом в Вечный город, сколько бегством из Милана, где у него возникли серьёзные неприятности с законом. В Риме Караваджо провёл несколько тяжёлых лет, пока его не взял под своё покровительство кардинал Франческо дель Монте. Именно благодаря ему Караваджо и получил свой первый крупный заказ – картину «Призвание святого Матфея». Известно, что Караваджо исключительно презрительно относился и к боготворимой в то время античности и к Титанам Возрождения. «Природа – единственная наставница, в которой я нуждаюсь!». К сожалению, пренебрежение мнением окружающих проявлялось не только в живописной манере Караваджо, но и в обычной жизни. Почти полтора десятка раз его имя попадало в списки нарушителей закона в Риме. Драки, дуэли, незаконное ношение оружия, оскорбления – и это только то, о чём стало известно полиции. Кончилось всё это как нельзя более печально: в ссоре из-за игры в мяч Караваджо убил человека… Бегство, скитания по Италии, скандалы, картины – гениальные картины… В 1608 году он арестован испанскими властями на Сицилии, на этот раз по недоразумению… Но это недоразумение оказалось для него фатальным – подорванное в тюрьме здоровье не смогло справиться с малярией, и в 1610 году Караваджо умер. Человеку, прожившему такую яркую, наполненную, но и беспутную жизнь было всего 37 лет…

В 1819 году старый, измученный болезнями, разочаровавшийся в жизни, Франсиско Гойя приобрёл в окрестностях Мадрида дом, известный как «Вилла глухого». Великий художник страдал глухотой, страдал давно и безнадёжно, и возможно, именно поэтому имя дома сохранилось в истории, но название своё он получил всё-таки от прежнего владельца, Антонио Монтаньеса, который тоже ничего не слышал. Вероятнее всего, эта мрачная двусмысленность стала дополнительной приманкой для Гойи, искавшего укрытия от жизненных треволнений. Наполеоновское нашествие, падение королевского дома Бурбонов, буржуазная революция, герилья – освободительная война испанского народа против французов, реставрация монархии… Испанская история первой четверти XIX века была богата на события и Франсиско Гойя был активным их участником. Но его свободолюбивые ожидания не оправдались, всё вернулось на круги своя, и даже печально знаменитая испанская инквизиция, упразднённая Наполеоном, была восстановлена и возобновила свою деятельность. Потрясённый масштабом постигших Испанию бедствий, потоками крови, захлестнувших его Родину, потерявший веру в то, что человечество способно устроить справедливую и разумную жизнь, Гойя спрятался на «Вилле глухого», чтобы подарить миру целую галерею мрачных, чудовищных образов.

Ф. Гойя

Сразу после покупки Гойя реконструировал этот двухэтажный дом, устроил в нём два больших зала, один над другим. Стены в этих залах были специально подготовлены для живописи. К тому моменту, как Франсиско Гойе, опасавшемуся преследований инквизиции, в 1824 году разрешили покинуть пределы Испании, здесь было 14 фресок, по 7 в каждом зале. В 1828 году кем-то из близких художника был составлен список этих фресок с указанием точного расположения в каждом из залов. Долгое время эти изображения оставались неизвестными для широкой публики и специалистов. Лишь в середине 70-х годов XIX века некий англичанин перенёс фрески на холст и начал предлагать их различным музеям для продажи. Сильнее всего фресками заинтересовался крупнейший испанский музей Прадо, который и приобрёл их. После реставрации работы Гойи были выставлены на всеобщее обозрение и одобрения публики не снискали. Список претензий был обширен. Одни были недовольны излишне мрачными сюжетами, других не устраивала «неряшливая» техника письма. Но времена, когда в живописи царили академический сюжет и фотографическая точность безвозвратно уходили, и скоро фрески с «Виллы глухого» были оценены по достоинству. «Виллу глухого», к сожалению, снесли в 1910 году.

Надо сказать, сюжеты этих картин действительно трудно назвать жизнерадостными. По ночам больного, разочарованного старика преследовали странные видения, причудливо переплетающиеся с действительностью. Ночные кошмары Гойя в течение дня переносил на стены своего дома, пугая домочадцев и немногих друзей угрюмой выразительностью этих образов. Так родилась Юдифь, застывшая над Олоферном с устрашающего вида ножом (а ведь библейский рассказ утверждает, что голова Олоферна была отрублена мечом); так родились «Бычьи пастухи», лупящие друг друга палками с таким увлечением, что оба уже ушли по колени в песок»; так появились фантасмагорические «Парки», «Асмодей», «Прогулка инквизиции»… Так рождается самая пронзительная фреска «Виллы глухого» – «Сатурн, пожирающий детей».

Сюжет картины «Сатурн, пожирающий детей», переданный современным художником

Древнегреческий миф рассказывает нам, что верховный бог Кронос, у римлян – Сатурн, боялся своих детей, один из которых, согласно пророчеству, должен был лишить его власти. Чтобы этого не случилось, каждого своего ребёнка он съедал сразу после рождения, причём, бессмертные, они были обречены вечно жить в его чреве. Этой участи избежал только Зевс. Вместо него Кронос проглотил завёрнутый в пелёнку камень, подсунутый матерью Зевса.

• Предыдущая
• 29/51
• Следующая