Убежище. Дневник в письмах (др.перевод) - Франк Анна - Страница 9
- Предыдущая
- 9/71
- Следующая
Менеер Клейман приносит мне каждую неделю какие-нибудь книги для девочек. Я в восторге от серии о Йоопе тер Хёйле. Мне очень по душе все, что пишет Сисси ван Марксвелдт. «Веселое лето» я прочла уже четыре раза и в смешных местах все равно хохочу.
Мы с папой составляем теперь родословную его семьи, и он мне рассказывает что-нибудь обо всех.
Мы начали заниматься. Я усердно занимаюсь французским и каждый день вызубриваю пять неправильных глаголов. Но я ужасно много забыла из того, что учила в школе.
Петер пыхтит над своими английскими уроками. Мы только что получили некоторые учебники; запас тетрадей, карандашей, наклеек и резинок я принесла с собой из дому в большом количестве. Пим (это папино ласкательное прозвище) хочет брать уроки голландского. Я, конечно, согласилась на это, как вознаграждение за его помощь по французскому и по другим предметам. Но ляпсусы, которые он делает, просто невероятны!
Иногда слушаю передачи «Оранье», только что выступал принц Бернард. В январе у них родится ребенок, сказал он. Я очень рада, а у нас здесь все удивляются, почему я такая поклонница «Оранье».
Несколько дней назад мы вечером говорили о том, что я все-таки еще очень глупая, и в результате я засела за зубрежку, мне абсолютно не хочется в четырнадцать или в пятнадцать лет быть первоклассницей. Потом зашел разговор о том, что мне почти ничего не разрешают читать. Мама читает сейчас «Господа, дамы, слуги», мне это, конечно, запрещено (а Марго можно!), сначала надо стать чуть более образованной, как моя талантливая сестрица. Потом мы говорили и о моем невежестве в области философии, психологии и физиологии (я сразу же посмотрела в словарь, как писать эти трудные слова!), тут я и в самом деле ничего не знаю. Может быть, к будущему году стану поумнее!
С ужасом я обнаружила, что у меня на зиму только одно платье с длинными рукавами и три шерстяные кофточки. Папа позволил мне связать себе пуловер из белой овечьей шерсти. Шерсть, правда, не очень красивая, но зато очень теплая. Мы спрятали еще кое-какую одежду у других людей, но достать ее можно будет, к сожалению, только после войны, если что-нибудь уцелеет.
Как раз когда я тебе что-то писала про мефрау Ван Даан, она вошла в комнату, я тут же захлопнула тетрадь.
– Эй, Анна, можно мне взглянуть?
– Нет, мефрау.
– Ну, только последнюю страничку.
– Нет, и последнюю нельзя.
Я перепугалась, конечно, до смерти, ведь именно на этой странице я писала про нее не особенно лестные слова.
Каждый день что-нибудь случается, но я слишком ленива и устала, чтобы все описывать.
Милая Китти!
У папы есть старый знакомый, менеер Дреер, мужчина лет семидесяти пяти, ужасно тугой на ухо, больной и бедный, и тянет на себе, в качестве тягостного приложения, женщину на двадцать семь лет его моложе, тоже бедную, ее руки и ноги обвешаны настоящими и поддельными браслетами и кольцами, которые остались еще со старых золотых времен. Этот менеер Дреер уже доставил папе много хлопот, и я всегда восхищалась ангельским терпением, с каким папа выслушивал по телефону этого жалкого человечка. Мама всегда советовала папе, пока мы еще были дома, поставить около телефона граммофон, такой, который через каждые три минуты говорил бы «да, менеер Дреер» и «нет, менеер Дреер», так как старик все равно не мог расслышать папины обстоятельные ответы.
Сегодня менеер Дреер позвонил в контору и спросил менеера Кюглера, не может ли тот зайти на минутку. Менеер Кюглер идти не хотел и решил послать Мип. Мип позвонила и сказала, что не сможет. Мефрау Дреер звонила потом три раза, но так как Мип целый день якобы отсутствовала, то ей приходилось подделывать по телефону голос Беп. Внизу (в конторе), а также наверху стоял жуткий хохот, и теперь каждый раз, как звонит телефон, Беп говорит: «Это мефрау Дреер!» Из-за чего Мип уже заранее начинает смеяться и разговаривает по телефону с людьми, очень невежливо хихикая. Да-да, это что-то особенное, такой потрясающей фирмы, как наша, где так веселятся директора вместе с секретаршами, не сыщешь во всем белом свете!
Вечерами я иногда хожу к Ван Даанам, немного поболтать. Тогда мы едим «нафталиновые» печенья с патокой (коробка с печеньем стояла в платяном шкафу, который пересыпан нафталином от моли) и веселимся. Недавно разговор зашел о Петере. Я рассказала, что Петер часто гладит меня по щеке и что я этого не люблю. Они спросили меня, типично по-родительски, не могу ли я полюбить Петера, потому что он наверняка меня очень любит. Я подумала: «Ой-ой-ой!» – и сказала: «О нет!» Представляешь? Потом я сказала, что Петер ведет себя немного неловко и что я думала, он стесняется. Так бывает со всеми мальчиками, которые пока нечасто встречались с девочками.
Я должна сказать, что «подпольный комитет» Заднего Дома (отделение господ) оказался весьма изобретательным. Послушай, что они теперь придумали, чтобы менеер Брокс, торговый агент фирмы «Опекта», наш знакомый и тайный хранитель нашего имущества, получил от нас весточку! Они напечатают письмо лавочнику, косвенному клиенту «Опекты» в Зеус-Вландерен, с тем чтобы он заполнил вложенную записку в качестве ответа и, вложив ее в прилагаемый конверт, выслал обратно. На этом конверте папа напишет адрес. Когда этот конверт из Зеус-Вландерен вернется, вложенная записка будет вынута и папа напишет другую собственной рукой, давая тем о себе знать, и вложит в конверт. Таким образом Брокс сможет прочитать это, не подозревая, где мы. Они выбрали именно Зеус-Вландерен, потому что эта область находится близко от Бельгии и, значит, письмо могло быть нелегально переправлено через границу и потому что туда никого не пускают без специального разрешения. Простой торговый агент вроде Брокса такое разрешение вряд ли получит.
Папа вчера опять разыграл комедию. Его мутило от усталости, и он свалился в кровать. Так как у него мерзли ноги, то я надела ему мои спальные тапочки. Через пять минут они уже валялись около его кровати. Потом ему стал мешать свет, и он забрался с головой под одеяла. Когда свет был выключен, он очень осторожно вылез из-под одеял. Это было ужасно комично. Потом разговор зашел о том, что Петер называет Марго «тетей». Вдруг из глубины раздался папин голос: «Здравствуйте, я ваша тетя».
Кошка Муши становится все более милой и ласковой со мной, но я все еще побаиваюсь ее.
Милая Китти!
Сегодня у нас с мамой была так называемая «дискуссия», но самое неприятное то, что я сразу пускаюсь в слезы, я ничего не могу с собой поделать. Папа всегда мил со мной, и он понимает меня намного лучше. Ах, в такие минуты я маму снова терпеть не могу, и я ей тоже чужая, это очевидно, она даже не имеет понятия, что я думаю о самых простых вещах.
Речь зашла о прислуге, о том, что надо бы называть ее «помощницей по хозяйству» и что это именно так и будет называться после войны. Я была не совсем согласна, и тогда она сказала, что я, мол, слишком часто говорю о том, что будет после, и что я при этом представляю себя взрослой дамой. Но это вовсе не так, почему же мне нельзя иногда строить воздушные замки, ведь ничего в этом страшного нет, зачем же это так серьезно воспринимать! По крайней мере, хоть папочка меня защищает, без него я бы здесь почти наверняка не выдержала.
С Марго у меня тоже отношения не ахти. Хотя в нашей семье никогда не бывает таких скандалов, как наверху, все-таки мне обстановка далеко не всегда приятна. У меня совершенно другой характер, чем у мамы и Марго. Я понимаю своих подруг лучше, чем собственную мать. Как жаль!
Мефрау Ван Даан уже в который раз не в духе, она ужасно капризна и прячет все больше личных вещей. Жаль, что мама не отвечает на каждую «ван-даановскую» пропажу «франковской» пропажей.
- Предыдущая
- 9/71
- Следующая
