Любимец Бога - Тарасенко Вадим - Страница 24

• Предыдущая
• 24/90
• Следующая

– Так кто ты? И что тебе от меня нужно?

– Полковник Службы безопасности Игорь Николаевич Северский.

Под бесстрастными ликами святых полковник Службы безопасности приступил к разработке очередного кандидата в Мессии.

Два часа спустя Северский уже летел в Москву.

«А может, он и прав. Бог – это даже не президент. А к президенту ты же просто так, без приглашения в гости не ходишь? Ты его видишь, когда ему это нужно. Для дела, для награждения… или для наказания».

Объединенная Русь. Россия. Москва.

Лубянка, 26. Кабинет директора Службы безопасности.

Почти за два года до описываемых событий.

30 сентября 2188 года. Среда. 12.13 по местному времени.

– Нет, Игорь Николаевич, это не годится. Тесты тестами, но нужно настоящее испытание. – Кедрин, откинувшись на спинку кресла, смотрел на экран монитора. – Мы с вами уже пришли к выводу, что настоящий любимец Бога – это тот человек, которому Бог спасает жизнь, казалось бы, в безнадежных ситуациях. А вы тут придумали – кто из кандидатов больше угадает чисел, кто быстрее найдет выход из лабиринта. Мелко!

– Но, господин директор, этим мы проверяем их интуицию, – тихо возразил Северский.

– Тогда вам надо было брать на испытания тех, кто угадывал в лотереях. У них уж точно развита интуиция. Поймите, полковник, тут с Богом надо играть по-крупному.

– Создать для кандидатов смертельно опасную обстановку и посмотреть кто и как из нее выпутается?

– В самую точку попали, – подтвердил Кедрин.

– Но… – Северский запнулся.

– Вас что-то смущает?

– Господин директор, но… – полковник замялся, – но Бога ведь не проведешь, – наконец вымолвил он.

– Не понял.

– Он увидит, что мы страхуем людей, и может не захотеть проявить Себя.

Кедрин подался вперед, положил на стол локти и оперся на них. Затем после небольшой паузы медленно произнес:

– А кто вам сказал, господин полковник, что мы будем страховать людей?

– Но… но они же могут погибнуть. Ведь испытание будет опасным!

– Не просто опасным. Вы должны организовать смертельно опасное испытание, – уточнил директор Службы безопасности.

– Но люди могут отказаться от такого испытания, – резонно возразил полковник Северский.

– Значит, вы плохо подбирали кандидатов, полковник, – жестко прозвучало в ответ. – Любимец Бога, настоящий любимец, должен согласиться.

– Даже если я отыскал настоящего любимца, то остальные ведь могут погибнуть. Может, ради такого дела попросить президента назначить за это испытание такой коэффициент, который гарантировал бы им в случае смерти положительное решение Большого Бэби? Такое право у президента есть.

– Игорь Николаевич, – после долгой паузы проговорил Кедрин, – вы смотрели недавно вышедший фильм Бондаренко «Волоколамское шоссе» о Второй мировой войне?

– Еще нет.

– Посмотрите. Двадцать восемь парней без всякой надежды на спасение кидаются с гранатами под танки, защищая Москву. Кидаются без всякой гарантии даже на известность. Даже такой малости, как обычная похоронка родным со стандартными словами: «Погиб смертью храбрых», им не гарантировалось. Без вести пропавшие – это единственное, на что они твердо могли рассчитывать. И все, что осталось, так это общее имя на всех – двадцать восемь панфиловцев. Общее, как братская могила. Нет, Северский. Все должно быть по-настоящему. Мы с Богом не в подкидного дурака собрались играть. Даю вам десять дней на разработку плана испытаний и их подготовку. Идите.

– Есть!

Объединенная Русь. Россия. Московская обл.

Район поселка Кубинка. Танковый полигон.

Почти за два года до описываемых событий.

16 октября 2188 года. Пятница. 8.05 по московскому времени.

Восходящее желтое светило легко, играючи разогнало остатки ночи. Его лучи безжалостно били по самым укромным уголкам леса, наполняя их светом и теплом. Проснувшиеся ото сна березы шелестели золотыми листьями, словно рукоплеща могущественному светилу. Даже стальная ажурная конструкция метров тридцати в высоту, стоявшая на опушке леса, казалось, ожила, блестя своими балками на солнце.

«Природа приветствует своего повелителя, прихорашиваясь перед ним. В такую погоду погибать еще, тяжелее». Полковник Северский вздохнул и перевел взгляд на шеренгу из шести человек, одетых в одинаковые спортивные костюмы.

– Итак, господа, сегодня день испытания. Не скрою, я был приятно удивлен тем, что, узнав неделю назад о сути предстоящего испытания, от него отказался только один человек. Наверное, очень хочется быть Мессией?

– Так точно! Как говорится – или грудь в крестах, или голова в кустах. – Молодой парень весело улыбнулся полковнику.

«Михаил Олегович Чистяков. Двадцать пять лет. Преподаватель математики в школе. Два года назад, проспав, опоздал на самолет, который разбился два часа спустя в Альпах. Набрал наибольшее количество баллов на тестировании». Северский улыбнулся в ответ.

– Во-во, Мессию Христа и распяли на кресте. Это ты точно, Миша, подметил. – Бородач с крупными, грубо вылепленными чертами лица подмигнул стоящему рядом с ним Чистякову. Все рассмеялись.

«Аркадий Владимирович Исаев. Тридцать пять лет. Программист. Пять лет назад сдал билет на самолет – закрутил курортный роман с марокканкой и решил еще на недельку продлить себе мужское удовольствие. Самолет рухнул в Средиземное море. Результаты тестирования – середнячок».

– Кто еще желает высказаться?

– Напоследок, что ли? – задорно выкрикнул стоявший крайним слева крепыш.

«Александр Александрович Кириленко. Тридцать лет. Менеджер в строительной фирме. Три года назад сдал билет в Нью-Йорк. Его начальнику срочно понадобилось в Америку – срывался крупный контракт. Самолет без вести пропал над Атлантикой. Результаты тестирования самые низкие в группе».

– Ну зачем же так пессимистично, Александр Александрович. Впрочем, никогда не поздно отказаться.

– Это было бы несолидно, Игорь Николаевич, – подал голос высоченный, два метра ростом, худощавый мужчина, с легкой проседью в длинных черных волосах. – Вы неделю нас тренировали, тренировали. А мы спужаться?

«Олег Александрович Аверьянцев. Сорок пять лет. Старший в группе. Скрипач. Десять лет назад со своим оркестром должен был лететь в Токио. Накануне поскользнулся и упал на лестнице – кто-то пролил оливковое масло. Результат – вывихнутая рука. От поездки пришлось отказаться. Самолет разбился при посадке в Токийском аэропорту».

– Не спужаться, а укакаться, – уточнил стоящий рядом с Аверьянцевым среднего роста мужчина с холеным породистым лицом.

«Владимир Николаевич Ботков. Сорок лет. Врач. Шесть лет назад, проезжая по шоссе, увидел лежащего в крови мужчину, которому необходимо было срочно сделать искусственное дыхание. Он и сделал, перепачкавшись кровью. Пострадавший был носителем СВС. А у врача – свежая царапина на руке. Заразился. Через полгода болезнь стала развиваться. Месяц Ботков был на грани смерти. Но выкарабкался. Это один из восьми зафиксированных в стране случаев выздоровления. По результатам тестирования – второй».

– Нет, это было бы нормально. Повторяю, слишком большой риск.

– Нормально наложить в штаны? Какой же тут риск? – переспросил невысокий, худощавый темноволосый парень, предпоследний слева в шеренге.

Хохотом зашлись все.

«Борис Иванович Ковзан. Двадцать шесть лет. Полтора месяца назад его экспериментальный ракетоплан взорвался в космосе. Штурман погиб при катапультировании. А он, продержавшись в открытом космосе почти два часа, одетый всего лишь в противоперегрузочный костюм, умудрился пристыковаться к американской орбитальной станции. Плюс его однофамилец в двадцатом веке, тоже, кстати, пилот, чудесным образом спасся, выпрыгнув из горящего самолета и раскрыв парашют у самой земли. Самая большая наша надежда. Вот только по тестированию – предпоследний результат».

• Предыдущая
• 24/90
• Следующая