Военные аспекты советской космонавтики - Тарасенко Максим - Страница 9
- Предыдущая
- 9/37
- Следующая
Показательно, что в отличие от большинства гражданских ведомств девятка оборонных министерств до 1991 г. оставалась нетронутой, если не считать слияния Минсредмаша с Минатомэнерго в единый Минатомэнергопром, для чего, впрочем, потребовалась Чернобыльская катастрофа.
Тем не менее, нижние уровни получили первую встряску еще в рамках прежней структуры, когда в 1988 г. была провозглашена широкомасштабная конверсия оборонной промышленности. Часть мощностей предприятий оборонного комплекса предписывалось непосредственно переключить на производство указанной свыше народнохозяйственной продукции. МОМу поручалось организовать выпуск оборудования для пищевой промышленности, а НПО «Энергия» было назначено головным но производству протезов конечностей.
Освоение нехарактерной продукции, более дешевой и требующей небывалой массовости выпуска, привело, в сочетании с сокращением основного производства, к резкому падению рентабельности оборонных предприятий. Относительное материальное благополучие военно-промышленного комплекса, десятилетиями позволявшее ему аккумулировать высококвалифицированные кадры, было подорвано.
Начало реальных экономических преобразований, нацеленных на замену административного регулирования экономики рыночным, дополнительно ухудшило положение оборонных отраслей. Расширение самостоятельности предприятий в условиях дефицитной экономики лишило их гарантированного снабжения и разладило производственную кооперацию. Космическая программа, помимо экономических проблем, оказалась и в сложном политическом положении. На протяжении всей своей истории советская космонавтика постоянно использовалась для демонстрации преимущества социализма перед капитализмом. Когда же благодаря гласности выяснилось, что и в этой области у нас все не так радужно, как в официальных сообщениях, преобладающее отношение советских людей к космической программе изменилось от безразличного к резко отрицательному.
Поворот общественного мнения был настолько существенным, что несмотря на мощное военно-промышленное лобби Верховный Совет сократил расходы на космонавтику в 1990 г. на 10%, а на 1991 г. оставил «на уровне 1990 г.», что в сопоставимых ценах означало снижение на 35% [8].
На фоне ухудшающегося положения советской космонавтики в самых разных кругах стала популярна идея создания государственного космического агентства по типу НАСА США [5-7]. Несмотря на кажущееся единодушие, каждая группа сторонников этой идеи представляла ее реализацию по-своему.
Вопрос о создании Государственного аэрокосмического комитета, неоднократно обсуждавшийся в Верховном Совете СССР в 1989-90 гг., предусматривал просто объединение МОМа и МАПа, т е. слияние авиационной и космической промышленности. В свете проводившейся конверсии и сокращения оборонных заказов это по существу означало бы поглощение МОМа, потерявшего былой авторитет кузнеца ракетного щита, МАПом, который мог отчасти компенсировать спад военного производства гражданской авиатехникой. По этой причине представители МОМа отчаянно сражались против объединения и на том этапе добились своего.
Прежняя структура просуществовала еще два года, но август 1991 г. стал критической точкой. Неудача августовского переворота (возглавлявшегося, в частности, секретарем ЦК по оборонному комплексу бывшим министром общего машиностроения О. Д. Баклановым) предрешила судьбу прежних союзных структур и верховная власть явочным порядком перешла к республиканским органам. Предприятия ракетно-космического комплекса в числе всех прочих были переведены под юрисдикцию республик своего местопребывания.
При этом помимо проблем финансирования и поддержания производственных связей в разваливающемся союзе естественным образом обострились вопросы собственности на ракетно-космическую технику. Наиболее шумными их проявлениями стали провозглашение президентом Казахстана Н. Назарбаевым космодрома Байконур собственностью республики, и объявление генеральным конструктором Ю. П. Семеновым орбитального комплекса «Мир» собственностью трудового коллектива НПО «Энергия» [9, 10].
К концу 1991 г. СССР окончательно распался, и прежняя структура государственного управления, включая управление космической программой, формально прекратила существование. Верховный Совет СССР был распущен, деятельность КПСС прекращена, и даже министерства оборонно-промышленного комплекса расформированы.
После прекращения существования СССР первоначально казалось, что для продолжения космической программы придется срочно создавать уже не «советское НАСА», а «советское ЕКА». В пользу этого свидетельствовало и соглашение стран-членов СНГ, подписанное в Минске 30 декабря 1991 г. В нем стороны высказывались о необходимости продолжения космических программ, как народнохозяйственного, так и оборонного назначения и заявляли, что эти программы будут осуществляться совместно под управлением Межгосударственного космического совета.
Тем не менее, до настоящего времени не имеется ни совместного межгосударственного органа, ни предусмотренного тем же соглашением «пропорционального финансирования» для осуществления космических программ.
Сохранению целостности основного объема космической деятельности способствовало не только, а может и не столько органическое единство всего территориального комплекса космических средств бывшего Союза, но и то, что эксплуатация РКТ находится в ведении Вооруженных Сил, которые остались одним из немногих звеньев, объединяющих бывшие союзные республики.
Хотя с учреждением Содружества Независимых Государств Вооруженные силы и были провозглашены объединенными, эволюция СНГ ведет к тому, что та их часть, которая не перешла под контроль остальных республик, все более рассматривается как российская.
В сочетании с тем, что на территории Российской Федерации сосредоточено по разным оценкам от 75 до 90% потенциала РКП, основная часть территориального комплекса космических средств и управленческих структур, Россия фактически стала правопреемницей космической программы СССР, аналогично тому, как это произошло с ядерными вооружениями.
- Предыдущая
- 9/37
- Следующая
