Равновесие (СИ) - "Джиллиан" - Страница 29

• Предыдущая
• 29/61
• Следующая

- Но я хочу...

- Твои желания в расчёт никто не собирается принимать. Возвращайся.

- Что будет, если я откажусь возвращаться, пока не пойму...

Последние слова он договаривал еле-еле и резко оборвал фразу на половине, оглядываясь и покрываясь мурашками от внезапного движения: спасённые им медленно окружали его, отстранённо бесстрастные и оттого жуткие... Первая мысль мелькнула, как ни странно, всё же боевая: попробовать раскидать их и... Остановила вторая мысль: он же хотел узнать... Судорожно выдохнул. Узнал, что хотел.

Если он ещё надеялся, что та женщина, которая сейчас смотрит на него безразличными глазами, - единственная странность во всём происходящем, то сейчас отчётливо увидел, что этих пугающих людей (спасёнными он теперь их и в мыслях называть не мог) странность как раз объединяет.

И тут же мысленно решил, что струсил. Обозвал странностью то, что присуще им всем... Додумать не успел.

- Возвращайся... - прошептал "самоубийца".

"Держись!" - предостерегающе вскрикнул "бессмертный".

По лицу хлестнуло ледяным порывом ветра. Бродяга только и успел вскинуть ладони к лицу и почувствовать, как асфальт резко пропал из-под ног. Тот самый асфальт, на котором, как только что казалось, он стоял крепко и весомо. А потом он закричал от горячей боли, когда по тыльной стороне ладоней словно прошлись крупным наждаком. "Не опускай ладоней от лица! Не опускай!"

Но время оказалось милостивым к нему. Ледяной холод исчез. Тело, потерявшее равновесие, грохнулось на асфальт. Но он был готов к этому и успел расслабиться... Ушибы пришлись на бок. Но сломать вроде ничего не сломал.

"Кажется, в последнее время это счастье - что жив остался", - зло решил он, пытаясь встать. Хотелось выть или хоть стонать от боли, но ушибленное тело не давало возможности даже охнуть.

На этот раз его скинули опять к мусорным контейнерам.

Перевернувшись на живот и осознав факт мусорки, он некоторое время лежал неподвижно, а потом всё-таки захохотал. Это была почти судорога смеха, злого и насмешливого в полном мраке. Что-то порскнуло от контейнеров, когда он издал-таки первый звук, и бродяга даже пожалел кошку или собаку, напуганную им...

А отсмеявшись, услышал безнадёжное: "Держись..." И насторожился.

Шаги идущих к мусорным ящикам в глухой темноте этого места, на торце дома, слышны были так, что он расслышал каждый раздавленный под подошвой идущих мелкий предмет, каждое привизгивание песка... Даже отлетевшую (пнули нечаянно) жестянку, которая, подпрыгивая, катилась долго-долго...

"Гады..."

Это он только и подумал, когда окружившие его парни без долгих разговоров, как и далее молча, начали бить лежащее перед ними беспомощное тело ногами. И снова скрючился и закрыл лицо руками...

Темнота не только перед глазами... Она разверзлась и в душе, когда погасло сознание. Но, когда очнулся, боком прибитый ногами к пристенку, за которым стояли мусорные контейнеры, это слово стало первым, которое он вразумительно мысленно произнёс: "Гады... Не своими ногами, так нашли других..." Подразумевал (причём совершенно уверенный в том), что обычных парней, возможно из этого же дома, каким-то образом "спасённые" заставили его "вразумить".

"Зато у тебя есть повод отлежаться", - угрюмо возразил "бессмертный".

- Это... ты мне подсказываешь... что я могу отказаться... - Он почувствовал, как дёрнулась губа, и кровь щекочуще потекла по подбородку.

"Да".

Он тяжело перевалился набок.

- А они... тебя не услышат?

"Нет. Они считают, что наказали тебя достаточно".

Бродяга скривил губы. Насмешка ощущалась, но выразить её не мог.

"Ты чего?"

- У меня есть... деньги, но я... - Он сумел поднять руку, пальцами поднимая с лица отросшие волосы, и застыл, вспоминая тот же самый жест, замеченный у сына.

"Почему ты стараешься говорить вслух? Говорил бы мысленно. Знаешь ведь, что я тебя услышу и так!"

- Не заставят, - процедил он сквозь зубы. - Буду говорить так, как хочу. А не так, как хотят они.

Но подумал, не давая "бессмертному" влезть в свои мысли, о том, что придётся до утра валяться здесь, у ящиков, "наслаждаясь" вонючими ароматами и, возможно, постепенно проникаясь ночным холодом - дай-то Бог, не до простуды... А что... Вполне.

По стенам торца дома проехались белые полосы от машинных фар. По глазам ударил яркий свет - зажмуриться он не успел. Обозлился, что стал слишком чувствителен из-за слабости. И, едва подумалось, как он вдруг озадачился: а ведь боль сейчас ощутимо легче переносится. Странно...

Только бы из машины его не заметили. Мало ли кто в ней... Может, снова подослали...

Но машина остановилась рядом с ним.

Не успел он подумать, что водитель хочет, наверное, что-то выбросить в контейнер, как мотор заглох совсем, а из машины торопливо вышли. Судя по звукам, трое.

- Вот он, - сказали из темноты, и бродяга сжался в ожидании того, что ему ещё предстоит. - Дмитрий, не бойся. Помочь пришли.

Он сжался ещё больше. Знают по имени? И впервые заговорил мысленно, как того давно хотел "бессмертный": "Ты можешь узнать, кто они?"

"Один из них был на мосту. Один из троих".

Чёрная, плохо различимая (освещённая машина за спиной человека) тень присела перед ним на корточки.

- Так. Дрался? Или напали на тебя?

Что сказать в ответ? Когда не знаешь, точно ли хотят помочь... Тьма и резкий свет сбивают с толку, как боль и недоверие...

- Володя, прекрати болтовню. Работай. Лене плохо.

- Дмитрий, сейчас будет несколько неприятных минут. По мышцам пройдёт болевая волна. Перетерпи, - сказал тот, который сидел на корточках и которого назвали Володей. - Это пройдёт быстро.

Отозваться он не мог. Хотя внутренняя усмешка и пыталась скривить его губы. А разве не смешно - "перетерпи"? После двух лет терпения. Он вздохнул и напрягся. Это ответ на его подкидыша. Придётся потерпеть... Может, и правда, помогут.

Пока ничего страшного не происходило. Человек, почти невидимый, но, кажется, светловолосый, положил руки на его плечи. Ладони были тёплые - и за одно это прикосновение в прохладную ночь бродяга был уже благодарен.

А потом через плечи в разбитое тело рвануло!.. Впечатление... будто чужие ладони на плечах взорвались! И осколками, острыми, рвущими, бросились в тело. Его затрясло, разбрасывая на раскромсанные части, в которых хозяйничали эти острейшие осколки, лихорадочно тычась во все стороны. Он будто взрывался сам, всё ещё ощущая эти ладони на своих плечах. А потом кто-то схватил его за голову, придерживая, - и бродяга сквозь разрывающую тело боль преисполнился благодарности, что хоть сейчас не будет биться башкой о кирпичную стенку или об асфальт!..

Очнулся сидящим, прислонившись к кирпичному пристенку. Сначала не понял... Пришлось вмешаться "бессмертному", чтобы он принял неожиданное.

"Они сняли с тебя боль и добавили силы для заживления ушибов", - с огромным изумлением сообщил "бессмертный".

"Что?!"

- Дмитрий, ты в состоянии объяснить, что происходит? - сказал третий, кажется, не принимавший участия в... лечении. Он говорил медлительно, но весомо. Да и выглядел достаточно внушительно - при том, что был, кажется, не очень высок и довольно плотен. - Мы немного помогли тебе. Испытывать боли ты не будешь, хотя синяков и кровоподтёков тебе не залечили. Но на этот раз все повреждения пройдут быстро.

- Если б только синяки, - проворчал светловолосый, которого бродяга всё никак не мог разглядеть полностью. - У него рёбра сломаны... Как только вообще ходит?

- Володя, забудь, сейчас не до того, - недовольно сказал третий. И присел рядом. - Дмитрий, ещё раз: что происходит? Почему спасённые тобой выглядят, как... зомби? Хоть и разговаривают, - вынужденно поправился третий.

• Предыдущая
• 29/61
• Следующая