Большая книга ужасов – 50 - Русланова Марина - Страница 41

• Предыдущая
• 41/85
• Следующая

Он, не глядя, набрал код на замке и приглашающе распахнул дверь.

В кустах появилась голова Воробья, но Анжи махнула ему рукой, чтобы не высовывался, и потянула Серого за собой.

В квартире Глеб повел себя странно. Он постоял в прихожей, покрутил головой, постучал костяшками пальцев по дверному косяку, а потом вдруг сунул руки в карманы и нахохлился.

– Кислая у вас тусовка, – поморщился он. – Пойду я.

И, не попрощавшись, шагнул за порог.

– Ну, вот и понос начался, – вздохнул Лентяй, оглядываясь в незнакомой квартире – у Анжи он был впервые. – Мыть надо яблоки и ничего не поднимать с земли.

– Откуда из тебя такие знания только сыпятся? – недовольно проворчала Анжи, проходя на балкон. С пятого этажа ей хорошо был виден двор. Через него шел Глеб. Шел быстро, не оглядываясь, словно выполнил очень важное дело и теперь торопился домой. Как только он скрылся, из кустов к луже вылез Воробей. Он зачем-то погрозил ушедшему кулаком и плюнул ему вслед.

– Эй ты, шаман! – крикнула Анжи, прерывая театр мимики и жеста в исполнении одного актера. – Поднимайся! Где там твои пирожные?

Встреча действительно получилась скучной. Они в молчании попили чаю, старательно избегая смотреть друг другу в глаза, и так же тихо разошлись.

«Кислая тусовка», – вспомнила Анжи слова Глеба и повалилась на диван. До конца лета делать решительно было нечего.

Ночью ей приснился странный сон.

Ярким солнечным днем она гуляет по Варнавицкой плотине, сидит на бережку, болтая в воде ножками. И еще ее кусают комары. Она их не видела, но чувствовала постоянные болезненные укусы в шею. Ей бы как следует хлопнуть по вредным кровососам, но в нужный момент у нее оказывались заняты руки – то за цветком тянулась, то пригоршню воды набирала, то волосы поправляла. Эта борьба с комарами настолько ее утомила, что она с головой нырнула в приятную прохладу пруда.

Конечно, плавать в нем было категорически запрещено. Как-никак, историческое место, может, в нем сам Тургенев с Толстым купались! Но удержаться никак нельзя.

Вода была прозрачная, как в бассейне. Солнечный свет пробивался до самого дна, освещая все камешки и водоросли. Вскоре она набрела на кого-то, лежащего на дне. Это был Глеб. Он спал.

«Вот нашел место!» – рассердилась Анжи и потянула писательского сынка за руки. Но он был неподъемный. Тогда она подплыла ближе и неожиданно для самой себя поцеловала его в губы. Глаза Глеба тут же распахнулись. Она впервые видела их так близко. Они почему-то были невероятными. Не карими, а ярко-голубыми… Глеб улыбнулся прежней улыбкой, оттолкнулся от дна и быстро поплыл дальше, увлекая за собой Анжи. Сначала она поплыла охотно, а потом вдруг вспомнила, что находится вообще-то под водой и что не мешало бы ей вдохнуть воздуха. Как только она об этом подумала, горло ее сдавила судорога, и она начала задыхаться.

Глеб глянул на нее своими новыми глазами, одними губами произнес: «Дура!» – и исчез в глубине пруда. А Анжи медленно пошла на дно.

Проснувшись посреди ночи после этого муторного сна, Анжи долгое время никак не могла отдышаться. Она все хваталась за горло, так что к утру под челюстью у нее появились синяки.

Этот дурацкий сон стал повторяться регулярно. И теперь к тоске последних дней каникул прибавилась ее постоянная разбитость от недосыпа. Анжи совсем перестала выходить на улицу и окончательно прилипла к телевизору, медленно, но верно превращаясь в телепузика. Мама ничего не говорила – все воспитательные маневры она собиралась начинать с первого сентября.

Придя в себя после очередного кошмара, Анжи доползла до телефона и набрала номер Воробья. Просыпалась она теперь поздно, поэтому приветствие «Добрый день!» было самым уместным.

– Тебе ничего такого не снится? – спросила наконец она после нудного пятиминутного пинг-понга вопросами «Как дела?» и «Что новенького?».

– Спасское пару раз снилось, – после долгого размышления выдал Джек. – Как мы на костер ходили.

– А плотина? – уточнила Анжи, разглядывая никак не проходивший синяк на шее. Это как же она ухитрилась так себя схватить, что отметина осталась на пару недель?

– Не, плотина не снилась. Хотя мать всегда говорит, что если снится вода, то это к разговорам.

К разговорам? Тогда самое время звонить Лентяю!

– С праздником тебя! – без предисловий начал Серый.

– И откуда ты такой умный взялся с этими праздниками? – привычно проворчала Анжи.

– Книги читать надо. Праздники древних славян. У них что ни день, то веселье. Работать было некогда.

– А сегодня у нас что? – поморщилась Анжи – ей надоели все эти мифы и предания. Хотелось поскорее обо всем забыть и погрузиться в нормальную человеческую жизнь. Хотя она знала, откуда у Лентяя эти книги – от Агнии Веселой. И зачем она им только их подсунула?

– Что-то лошадиное.

– Вот-вот, скоро ржать начнем, – мрачно хмыкнула Анжи и сразу перешла к другой теме: – Тебе плотина не снится?

– Мне Глеб снится, причем постоянно, – признался Лентяй.

– Надо встретиться. – Анжи нехотя спустила ноги с кровати. – Заодно лошадей твоих отметим.

Лошадей они нашли в парке, там же на лавочке сидел Воробей, все такой же лохматый и суетливый.

– Блин, последние дни каникул, а мы фигней страдаем. Надо что-то замутить!

Анжи с Серым тускло посмотрели на него. У них не было сил ничего мутить, им и так было хорошо, на лавочке.

Так они и сидели, подталкиваемые неугомонным Воробьем хоть к каким-нибудь действиям, когда Анжи заметила, как в гуляющей толпе прошел… Лутовинов!

Сонливость с нее как рукой сняло. Она села ровно и захлопала ресницами. Лет десять назад мужик с бородой еще вызывал у прохожих повышенный интерес, сейчас растительность на щеках никого не удивляет. Вот и Лутовинов гулял по парку, не привлекая к себе особого внимания. Борода была при нем, только кафтан немного видоизменился, став более похожим на пиджак.

– Ты видишь то же самое, что и я, или это глюк?

Воробей оторвался от мороженого и завертел головой.

– А сторожа гуляют по паркам? – спросила она, приподнимаясь, чтобы не потерять темную спину из виду.

– Какие сторожа? – не понял Джек, но ответа не получил, потому что Анжи вовсю бежала за удалявшимся призраком.

Лентяй проследил взглядом за ее скачкообразными перемещениями и ленивой походкой направился в глубь парка, к озеру. Здесь-то они через десять минут и встретились. Фонари остались на асфальтовых дорожках, под ногами мягко пружинила утоптанная глина, гуляли увлеченные друг другом парочки.

– Вот он, – кивнула Анжи на противоположный берег.

Лутовинов, видимо, пытался сбежать. Он стремился спрятаться от людей, но в честь хорошей погоды и последнего дня лета народу в парке было много, остаться одному ему не удавалось. Ребята помчались вокруг парка и перехватили старого барина на одной из тропинок.

– Иван Иванович! – проявила Анжи свою повышенную культурность.

Лутовинов остановился. Изображение его качнулось, и он стал медленно поворачиваться. Анжи приготовилась увидеть что-нибудь страшное – волчий оскал, налитые кровью глаза, шерсть на лице. Но выглядел старый барин вполне обычно. И если бы не борода, его вполне можно было принять за современного человека.

– Вы что привязались к мужику? – напирал сзади Воробей, которому так и не посчастливилось столкнуться со старым барином и который все еще не верил во все эти страшные рассказы.

– Здравствуйте, – выпалила Анжи. – Который час, не скажете?

Джек за ее спиной зашелся в сдерживаемых бульках – до того нелепым показался ему вопрос.

Вместо ответа старик стал медленно поднимать руку, разжимая ее.

На землю посыпались булавки, красивые такие, с разноцветными круглыми головками. Булавки нехотя отлипали от Лутовинова и падали на дорожку, часть из них остались воткнутыми в его ладонь, отчего сочившаяся из ранок кровь закапала с них крупными каплями.

• Предыдущая
• 41/85
• Следующая