Большая книга ужасов – 16 - Усачева Елена Александровна - Страница 8

• Предыдущая
• 8/64
• Следующая

В руках у мальчика появился блокнот. Восковой палец уперся в строчку.

– Зеленый бегемот Танюша, герань Танечка и грузовик Татьяна, – отчеканил мальчик.

– А герань-то как с вами разговаривала? – простонала Фролова.

– Надо уметь слышать, – с достоинством произнесла мадам Тюссо. – Кукол часто обижают, и со временем они научились защищаться. У них есть гениальное изобретение – трамвай. Он увозит самых мерзких и гадких детей в страну, откуда не возвращаются. Эту городскую легенду дети рассказывают друг другу темной ночью, когда за окном гремит гром и сверкает молния. – Женщина покосилась на окно, за которым тоже лил дождь. – Сейчас подходящее время. Неужели ты никогда не слышала этой легенды?

Танька замотала головой. Вернее, ей хотелось, чтобы голова быстро двигалась, на самом деле она только еле шевельнула ею.

– Ну, ничего, у тебя еще будет время ее услышать. Кстати, ты никогда не замечала, – Мари доверительно склонилась к Таньке, – что детей больше, чем взрослых? Значит, не все дети вырастают…

Танька вспомнила трамвай, на котором ехала в окружении игрушек. Вел его бегемотик… Так вот, значит, куда они ее везли. Везли, везли… Но не довезли!

– Я от них сбежала! – вспомнила Фролова. – Ничего ваши куклы сделать не могут!

– Это немного усложнило дело, – царственно кивнула женщина. – Вообще мы думаем, что с детьми в этой стране у нас будет много проблем. Какие-то вы… неправильные. – На лице Мари впервые появилось злое выражение. – И куклы у вас очень терпеливые. Но ничего, с этим мы тоже справимся. – Мадам Тюссо встала и оправила на себе длинную юбку. – Осваивайся. Скоро тебя приспособят к делу.

Женщина вышла. Шуршание юбок стихло.

– Какому делу? – Танька никак не могла примириться с произошедшим. Голова не верила глазам. Хотелось зажмуриться и снова очутиться дома, понять, что все это сон и больше ничего. И еще очень хотелось плакать, но слез не было – восковым фигурам не нужны слезы, поэтому их и нет.

– Не расстраивайся, – попытался утешить ее Карлуша. – Это поначалу непривычно, а потом ничего. Даже лучше. Живые люди и болеют, и в школу ходят, и умирают. А Мари сделает так, что ты будешь жить долго-долго. Только на солнце не выходи, расплавиться можешь.

– Что за ерунда! – Танька не могла себя больше сдерживать. Ей страшно хотелось схватить Карла-Людовика и выбросить в окно. – Что ты меня успокаиваешь? Не нужны мне твои утешения. Меня искать будут! У меня родители есть.

– А для них ты умрешь, – Карлуша был невозмутим, как и его хозяйка. – Грузовик на тебя наедет. Или из окна выпадешь. Можешь сама выбрать. У тебя еще есть время.

– Какое время?

Карлуша легко справился с тяжелым креслом, отодвинув его обратно к стене. И бледно улыбнулся Таньке.

– Ну, – протянул он, отводя взгляд, – ты сбежала из трамвая. Да еще своим друзьям о нас рассказала. Копию с тебя сделали, а убить – не убили. У Мари обычно наоборот получалось. Человека сначала убивали, а потом она фигуру лепила. В этот раз она поторопилась – работала с фотографией. Но куклы в последний момент решили тебя пожалеть, дали убежать. Теперь ты некоторое время побудешь в двух видах – в живом и в восковом. Когда ты здесь совсем освоишься, тело само придумает, как умереть. Лето, можно и в речке утонуть.

– Значит, я могу вернуться домой? – завопила Танька, не веря в свое счастье.

Это все был сон! Это все сейчас кончится!

Карлуша снова наградил Таньку бледной улыбкой.

– Никуда ты теперь отсюда не денешься. Чем дольше ты будешь в теле восковой фигуры, тем больше будешь к нему привыкать. Тебе даже понравится. А потом ты и вовсе не сможешь из него выбраться. Это закон.

– И через сколько это произойдет?

– У кого как получается, – пожал плечами принц. – Кому-то одного раза достаточно, кто-то неделю держится. А ты, – он, прищурившись, окинул Фролову взглядом, – дня три-четыре продержишься. Вы все какие-то упертые, за жизнь держитесь. Мы были другие.

– Нашел с кем сравнивать, – проворчала Танька. Она была убеждена – стоит ей выбраться отсюда, и поминай как звали. А если что, так и вернется она сюда добровольно. В общем, насильно фиг ее кто сюда притащит!

– Пойдем, я тебя провожу до выхода.

Карлуша галантно поклонился и толкнул тяжелую дверь. Теперь все залы Музея были пусты. Лишь изредка раздавался шорох, и в зеркалах мелькали чья-нибудь пестрая юбка или кафтан.

Они вышли на знакомую Таньке лестницу, и Фролова чуть ли не бегом спустилась на первый этаж, всем телом навалилась на дверь и выскочила на улицу.

– Ждите меня теперь! – крикнула она в отполированную множеством ладоней дверную ручку.

– Ждать не будем. – Карл стоял за ее спиной. – Я за тобой зайду.

Из-за поворота показался трамвай и, звякая, побежал к остановке.

Танька как завороженная смотрела на его приближение. Со стороны вагон был такой веселый, разноцветный, внутри горели яркие огоньки. Но Фролова чувствовала, что на нее надвигается неумолимый рок.

– Трамвай тебя довезет до дома.

Танька схватилась за поручень, забралась на нижнюю подножку.

– И еще. – Принц удержал ее за край куртки. – Ты рассказала о нас двоим приятелям. Их тоже нужно привести в Музей. О нас никто не должен знать.

Двери захлопнулись. Карлуша махнул рукой на прощание.

Танька еле доползла до ближайшей лавки. И увидела ту самую старушенцию, что продавала вчера билеты.

– Ну вот, теперь покатаемся, – довольно улыбнулась бабка, поправляя на пузе объемную сумку с выручкой. – А то что-то застоялись мы.

– Застоялись?

Наконец-то Танька смогла расплакаться. Она глянула на свои руки, которые медленно покрывались хорошо знакомыми царапками и ушибами и из которых постепенно уходила восковая бледность. Фролова вновь становилась нормальным человеком.

– Да как вы можете этим заниматься?

Танька сжала кулаки и пошла на бабку.

– Ой, – опешила кондуктор. – Караул! Убивают!

Старушка проворно соскочила с лавки. Опрокинулась сумка. Под ноги Таньке посыпалась мелочь.

Оказавшись на полу, бабка стремительно уменьшилась в размерах, сбросила с себя серый балахон и, превратившись в куклу Таню, юркнула в кабину водителя.

– Стой!

Вокруг Таньки все почему-то завертелось. Нога поскользнулась на россыпи монет, и она кувырком полетела к первой двери.

– Остановка! – заверещал бегемотик, показывая зеленую морду из-за перегородки.

Не успев ни за что ухватиться, Танька вылетела из трамвая. Асфальт стремительно приблизился к ней. Фролова сжалась, ожидая удара и неминуемой боли. Но асфальт оказался мягким. Над ухом обиженно мяукнули, и Танька открыла глаза.

Одеяло под ней шевелилось. Танька отодвинулась в сторону, и кошка из последних сил выбралась на свободу. Фролова машинально погладила зверька по голове.

– Приснится же, – пробормотала она, забираясь обратно в постель.

Чтобы окончательно убедиться, что это был сон, она покосилась на запертую дверь.

– Слава богу, – выдохнула Танька, подтаскивая к себе совсем очумевшую кошку. – Ты держись, – шепнула она в черное ухо, – нам надо до утра дотянуть, а потом уже все хорошо будет. Тот предсказатель еще ни разу не ошибся.

А он ведь предупреждал, чтобы она не обращалась ни к кому за помощью – вот, растрезвонила по всем углам, что ее хотят убить, теперь и ребят втянула в эту историю…

Фролова утопила ладони в мягком мехе. На левой руке что-то мешало, как будто один палец был забинтован и теперь за все задевал.

Уже предчувствуя очередную неприятность, Танька потянулась к выключателю.

Первым ее желанием было завизжать и делать это так долго, пока не сбежится весь дом, вся милиция, чтобы потом эти люди пошли к Музею и уничтожили его.

Фролова даже рот открыла, но правая рука машинально захлопнула его, поэтому Танька смогла издать только жалобный писк.

Мизинец левой руки был из воска и двигался с некоторым опозданием от остальных пальцев. Как в замедленном кино – все уже прошли, а последний только подходит.

• Предыдущая
• 8/64
• Следующая