Точка возврата - Таманцев Андрей "Виктор Левашов" - Страница 104

• Предыдущая
• 104/107
• Следующая

— Что за дела, Николай Иванович?! Если я сказал вам отставить задание, значит, надо отставить, а не лезть за пистолетом!

— Да я не за пистолетом вовсе лез, — оправдывался старый, — я штаны поправлял. Ты ж так резко мне скомандовал, что порты с меня чуть не слетели.

— Можно подумать, что вы меня раньше не заметили!

— Я тебя заметил еще в аэропорте, в первый день. И за тебя испугался.

— За меня бояться нечего.

— Как же! Ты цельных двое суток внедренным был. Как тебя не раскусили, этого я понять не могу. Не похож ты на аббата. Вырядился еще в старшого попа, а как они ходят, как говорят, и не знаешь!

— Вы очень-то знаете!

— Верно. И я не знаю. Да только я внедрялся на час. За час кто бы меня раскусил?

— Пистолет-то как пронесли?

— Я его заранее припрятал за исповедальней. Когда папа в церкви, разве ж пронесешь?

— Где вы торчали все это время?

— А вот это уж мое дело, этого я и старшому вашему не скажу.

Потом странных ксендзов видели в районе Кульпаркова, возле железной дороги, в месте безлюдном, хотя и не столь далеком от центра города. У них при себе была большая сумка, из которой они доставали носильные вещи гражданского покроя. Возможно, собирались переодеваться. Но видел-то их, собственно, только один человек. Это был автослесарь Калиниченко из ближайшего гаражного кооператива, он шел домой после выходного, проведенного вместе со своими коллегами. Но поскольку Калиниченко, воспользовавшись тем, что все дни пребывания папы во Львове были объявлены выходными, вот уже третий день беспробудно пил (до этого он пил просто много), он принял служителей Бога за чертей. Прикинув расстояние до чертей и определив его как значительное, а также сделав поправку на двоение в глазах и вычислив, что чертей всего только двое, он решил, что белая горячка пока еще не подступила близко.

— Но как вы узнали, что папу повезут в готический? — Все не унимался младший, все допрашивая старшего.

— А вот ты сам подумай. Сперва старшой ваш, Сергей, говорит мне, что папу надобно, мол, убить. Но так говорит, чтоб другие и не поняли. Ладно, я жду, но я готов. Потом Дмитрий звонит и говорит: выполняйте. А что «выполняйте», не говорит. Но я-то понимаю. А потом Лариска вдруг ни с того ни сего дает мне инструкцию, и не только про то, что я должен сделать, но и как. Ага, думаю, уловила суть, стерва, доложила своим хозяевам, получила у них инструкцию и мне подсовывает. То, что она на два фронта работает, это я давно понял. Но, думаю, я вам задам пфейферу вашим же оружием. Они мне что сказали? Чтоб я папу гробил возле церкви святого Юра в первый же день. Ясно, что там будет засада и в первый день, и в последний. Но к последнему дню они уже будут бояться, что я их обойду, и повезут папу прощаться в другое место. Куда? Понятно, в катедру. Больше некуда, это главная церква у католиков. Так я туда пистолет пристроил, еще когда папа и вовсе не приехал и когда никто не думал, что его в эту катедру приволокут, а значит, и обыскивать помещение не будут.

— Ну вы просто Штирлиц!

— Нет, дорогой мой, я не Штирлиц. Штирлица выдумали, а я — вот он, весь перед тобой!

— Когда пушку подкладывали, что, тоже по-немецки ксендзу исповедовались?

— Ну нет, конечно! По-польски. Только пришлось легенду соорудить, что, мол, я поляк московский. С польским у меня не очень. А в немецком я ас! Только чуть накладка не вышла. В школе разведки меня натаскивали на баварский диалект, там у нас немец-учитель из-под Мюнхена был. Мне тогда и легенду подходящую сочинили. А немцы-то как раз все сплошь лютера! Да ничего, выкрутился.

...После этого никто больше не видел ни престарелого отца Брауна, ни странного аббата Мартина, и никто не принимал их больше за чертей. Они исчезли, будто никогда и не существовали в природе.

• Предыдущая
• 104/107
• Следующая