Тайна серебряной вазы - Басманова Елена - Страница 49
- Предыдущая
- 49/56
- Следующая
– Государь, – сказал устало Пановский, – опасность была реальной. Теперь она миновала.
– Ну что ж, – ответил Николай, – взглянем еще раз на писульку, которая лишила нас покоя.
Он протянул руку к серебряной вазе, стоявшей на столике с флорентийской мозаикой, откинул куполообразную крышку вазы и вынул листок пожелтевшей бумаги, свернутой в трубочку. Развернув, он прочел вслух то, что Пановский слышал тогда, давно, во время первого тайного разговора с Государем:
– «Я, монах Авель, вижу время, когда воссияет над святой Русью солнце победы над войском антихриста. Много воды утечет и пошлет Господь благословенного пастыря овцам земли русской. Но не узнают его нечестивые и погибнет он от коня и бросившегося ему под ноги
Пламени. И тогда сойдутся три звезды под Престолом от Рождества до Крещенья Господня – и зашатается престол. Имя одной звезды Йудет – образ, другой – откровение, а третьей звезды будет имя Сын Человеческий. Если сойдутся они в одно солнце, говорю я, монах
Авель грешный, трус великий начнется, и потекут реки крови из павшего трона земного».
Николай отбросил желтый свиток.
– Трону действительно угрожала опасность?
– Да, Ваше Величество. Теперь мне этот текст кажется совершено прозрачным. Пророчество монаха Авеля не сбудется. Одно звено мы из этой цепочки убрали – и предсказанное событие не произойдет.
– И все-таки странно. Откуда какой-то монах, который бродил по столице и время от времени оказывался в тюрьме, мог обладать даром предвидения. Пророчество написано более ста лет назад. Теперь я ясно вижу, что в нем идет речь о войне с Наполеоном. Да и смерть деда? От бомбы на Екатерининском канале. Разве это не смерть от бросившегося в ноги пламени?
– В обществе давно ходили всякие слухи об этом пророчестве, – сказал Пановский, – но никто, кроме Вашего Величества, не видел этой бумаги. Да и вы увидели ее совсем недавно, год назад, когда вскрыли вазу.
– Мы это сделали вместе с Алике, – Николай с нежностью посмотрел на портрет императрицы, висевший на стене кабинета. – В вазе хранится откровение святого – такое предание существовало в нашей семье. Ваза сто лет стояла под колпаком в специальной комнате, и мы с детства знали, что там скрыта важная тайна, и знали, что именно нам в указанный срок предстоит ее узнать. Хорошо, что я вскрыл вазу вместе с Алике. Алике посоветовала мне найти надежного человека, который сможет проникнуть в смысл пророчества. Как вы разгадали все эти символы?
– С превеликим трудом, Ваше Величество, – признался Пановский, – и с помощью данных мне вами неограниченных, чрезвычайных полномочий. Они мне очень помогли.
– Да, мои министры, очевидно, считали меня безрассудным, – засмеялся Николай, крутя на пальце левой руки перстень с сердоликом, – когда я потребовал от них безоговорочного выполнения любого вашего указания. Как же вам удалось найти решение такой сложной задачи?
– Здесь мне помогли мои астрономические знания, – шеф сверхсекретного бюро скромно опустил глаза, – а также природная сообразительность. Чтение пророческих текстов – полузабытое ныне искусство. Самое трудно было – найти того человека, вокруг которого и собирается то, что называется тремя звездами. Имя одной из них было, как вы помните, – откровение. С большой вероятностью я предполагал, что это некий документ. Когда я разыскал человека, у которого мог находиться этот документ, я нашел и две другие звезды. – Предъявить их вам не смогу, потому что исчезли. Времени для их успешного поиска не хватило. Зато третья звезда здесь. Теперь они все три не сойдутся под престолом, а значит, ничего и не произойдет.
– Я верю вам, друг мой, – сказал ласково Государь, – вы будете щедро вознаграждены за ваши опасные груды. Но вы начали говорить так же туманно, как и монах Авель, пусть земля ему будет пухом.
– Извольте взглянуть, Ваше Величество...
Пановский приподнялся со стула, взял со стола шкатулку, открыл крышку и поднес Государю. Николай взглянул в шкатулку и осторожно, двумя пальцами вынул из нее перевязанный шнурком свиток. Дернув за кончик шнурка, он развернул свиток и подошел к окну.
Пановский не отрывал взгляда от лица Государя – вся кровь отхлынула, казалось, от его румяных щек, он беззвучно шевелил губами. Потом невидящими глазами посмотрел на Пановского.
– Я, я должен пойти к Алике, – голос у Императора дрогнул, – она должна непременно увидеть этот документ, она так волновалась, она так поддерживала меня все бесконечные недели ожидания...
Он двинулся было к дверям, не выпуская из рук свитка, но затем спохватился, повернул назад, дернул за бархатный шнур колокольчика. Дверь открылась, и в ее проеме возник флигель-адъютант.
– Владимир Сергеевич, попросите Александру Федоровну пожаловать сюда...
Флигель-адъютант вышел, а Николай со свитком в руке ходил взад-вперед по кабинету.
Потом остановился и посмотрел на Пановского неожиданно отчужденным ледяным взглядом.
– Уверены ли вы, что это тот самый документ?
– У вас, Ваше Величество, есть какие-то сомнения?
– Надеюсь, что сомнений нет у вас. И содержание документа не вызывает у вас сомнений.
– Я не знаю арабского, – Пановский чувствовал подвох.
– Да? – Николай подошел к нему ближе и пристально посмотрел в глаза шефу сверхсекретного бюро. – Я тоже его не знаю. Но рисунок, похоже, подлинный.
В этот момент двери кабинета распахнулись, и в комнату быстрым шагом вошла высокая, стройная белокурая красавица в светлосером платье из плотного шелка. Несмотря на ее чудные волосы, тяжелой короной лежащие на голове, и темно-синие глаза под длинными ресницами, в ее наружности было что-то отталкивающее.
– Ники, милый, ты чем-то встревожен? – спросила она, не обращая никакого внимания на поклон Пановского. – Я здесь, девочки здоровы, они в детской играют. Что это?
Она взяла из рук мужа свиток и развернула его. Нескольких фраз, произнесенных Николаем на французском языке, оказалось достаточно, чтобы она поняла, какая связь существует между пожелтевшим пергаментом и пророчеством Авеля.
Она перевела изучающий взгляд на вскочившего при ее появлении в кабинете Пановского. Ее лицо и кисти рук медленно покрывались некрасивыми красными пятнами.
– Я не знаю, как поступить, – Николай перешел на русский язык, – и почему, почему великие тайны прошлого достались именно мне? Чем я провинился перед Господом Богом?
– Успокойся, дорогой Ники, – Александра Федоровна взяла его за руку и усадила на диван. – Подайте же воды Государю, – обернулась она к Пановскому.
Пановский подошел к инкрустированному столику, на котором стояли бутылка красного бордоского вина, бутылка красной мадеры, бутылка сельтерской воды, кувшин с питьем, хрустальные фужеры. Он налил сельтерской воды в фужер и протянул Императрице. Она взяла его из рук Пановского и поднесла к губам мужа. Пановский почтительно застыл около дивана.
– Не волнуйся, Ники, ничего больше не случится, – уговаривала она мужа, – вот и наш спаситель тоже так думает.
Александра Федоровна поставила фужер с водой на письменный стол и еще раз развернула свиток. Николай сидел на диване, опустив сведенные ладони между сомкнутыми коленями и с обожанием и надеждой смотрел на жену.
– Да, я узнаю эту тугру, – неприязненно подтвердила Александра Федоровна, – в детстве нам показывали ее много раз и требовали запомнить. Знание пригодилось. Все, все, на чем стоит подобная тугра, следует немедленно уничтожить, разбить, сжечь. Так нам внушали. – Губы ее судорожно подергивались. – В России я ни разу не видела этого страшного знака...
– Почему требовалось сто лет ждать, пока можно будет прочитать это ужасное пророчество? Почему не нарушили запрет императора Павла? – с детской обидой произнес Николай.
– Ники, милый, – успокаивала его Александра Федоровна, – все позади. Иди сюда. Николай встал с дивана и подошел к жене, стоящей у камина.
– Я хочу вместе с тобой видеть, как сгорит ужасный свиток, – произнесла императрица. – Я хочу, чтобы от него осталась только кучка пепла. Ты сам бросишь его в огонь? – Мне неприятно, милая. – Николай заглянул в глаза жене. – Он должен сгореть. Смотри же... Александра Федоровна бросила желтый свиток в камин.
- Предыдущая
- 49/56
- Следующая
