Сидни Шелдон. Если наступит завтра – 2 - Бэгшоу Тилли - Страница 28

• Предыдущая
• 28/70
• Следующая

Женщина была с мужем, приземистым, похожим на жабу мужчиной с выпученными глазами, явно знакомыми Трейси. Но где она их видела?

Третьей была молодая женщина. Трейси оглядела ее сзади и заметила только, что она была высокой, стройной и элегантной. И тут женщина повернулась. Трейси поперхнулась кофе, обжегшим горло и вызвавшим слезы на глазах.

– Ты как, ма?

– В порядке, милый. – Трейси промокнула глаза салфеткой, одновременно воспользовавшись ею, чтобы скрыть лицо. – Заканчивай свой десерт.

Этого не может быть.

Не может быть!

Ребекка Мортимер? Девушка из Британского музея. Девушка, которую Трейси застала в своей спальне с собственным мужем много лет назад. Девушка, которая собственноручно разрушила ее, Трейси, жизнь, была здесь, в Лос-Анджелесе, в этом же ресторане. Сидела менее чем в десяти футах от нее!

Конечно, выглядела она иначе. Прошло почти десять лет, что ни говори. Длинные рыжие волосы теперь стали платиновыми и были коротко, почти по-мальчишески, острижены. Но в фигуре не было ничего даже отдаленно мужского, особенно в мини-платье от Эрве Леже. Или в кокетливом повороте головы, когда она смеялась над шутками толстяка.

Теперь Трейси поняла, кто это. Ну конечно! Алан Брукстайн, режиссер. Значит, это те самые знаменитые иранские рубины.

Всей истории она не помнила. Но там была замешана любовница бывшего шаха Ирана, которую пытали и задушили за это ожерелье. А может, смерть ее была другой, но в любом случае не менее ужасной. «Вэнити Фэйр» поместила статью об этом, где говорилось, что никого из владельцев судьба не пощадила. Лиз Тейлор безуспешно пыталась купить ожерелье перед смертью, а потом оно снова исчезло из виду. Брукстайн приобрел его для жены в прошлом году посредством тайной, видимо незаконной, сделки, за неизвестную сумму. И вот оно, на глазах у всех, свисает с шеи женщины за обычным ленчем, как цепь мэра!

Трейси подозвала метрдотеля.

– Это Алан Брукстайн и его жена, верно? – тихо спросила она.

– Да, мэм. Они часто здесь бывают.

– Вы, случайно, не знаете, кто эта молодая женщина с ними?

Метрдотели, как правило, не снисходят до того, чтобы сплетничать о своих посетителях. Но очень красивая миссис Шмидт отличалась от обычных туристов. Она положительно излучала класс.

– Кажется, ее зовут Лайза Каннингем. Я видел ее здесь раньше, с Шейлой… миссис Брукстайн. Она англичанка. Актриса.

«Вот это верно, – с горечью подумала Трейси. – Чертовски хорошая актриса».

Она наблюдала, как Лайза делит внимание между режиссером и его женой, льстиво улыбаясь обоим. А в предыдущем воплощении – будучи Ребеккой, невинной студенткой археологического факультета – она так же хорошо играла наивную, милую девушку с ангельским характером.

И тут до Трейси внезапно дошло. «Она не актриса. Не студентка. Она мошенница. Как Джеф и я! Она одна из нас!»

Теперь это было так очевидно, что Трейси понять не могла, почему не сообразила раньше. Еще в Лондоне. Когда это было жизненно важно.

«Она мошенница и явилась сюда, чтобы украсть рубиновое ожерелье».

– Ма? Ты выглядишь странно. Уверена, что хорошо себя чувствуешь?

– Все прекрасно, милый.

Трейси почти забыла о присутствии Николаса. Ее щеки раскраснелись, а сердцебиение все учащалось, обретая знакомый, давно забытый ритм.

«Я сыграю в ее собственную игру. И на этот раз обязательно выиграю».

К тому времени, когда Трейси оплатила счет, решение было принято.

Она украдет рубины Шейлы Брукстайн.

Трудно было сказать, кто больше наслаждался всю следующую неделю – Трейси или Николас. Она честно выполняла обязанности мамочки и возила сына по городу, а сама готовилась к работе. Украсть рубиновое ожерелье у жены влиятельного голливудского режиссера было делом нелегким. Долгие дни беготни по городу с сыном сменялись такими же длинными ночами, в которые она старалась узнать все возможное об Алане и Шейле Брукстайн и легендарных иранских рубинах.

Через два дня план был готов.

Нелегкий, дерзкий и безумно рискованный. Хуже того, на выполнение у нее было всего десять дней.

Трейси и Николас находились у знака «Голливуд», когда ее телефон зазвонил.

– Алло?

– Так это действительно ты? – Мужчина на другом конце линии удивленно произнес: – Будь я проклят! Я думал, ты умерла.

– Спасибо, Билли, рада это слышать, – улыбнулась Трейси. – Ты все еще в ювелирном бизнесе?

– Трахают ли еще священники маленьких мальчишек? Что у тебя для меня, солнышко?

– Пока ничего. Не можешь позже встретиться со мной в «Бель-Эйр»?

Трейси ненавидела американские горки. Но Николасу каким-то образом удалось уговорить ее на «Апокалипсис» в «Сикс-флэгс-мэджик-маунтин». Они пристегнулись, и Трейси сосредоточилась на том, чтобы удержать ленч в желудке, когда на ее айфоне выскочило сообщение: «Это то, о чем я думаю?»

«Ни в коем случае», – ответила Трейси.

«Жаль. Дама, о которой я думал, могла похвастаться изумительной грудью. Интересно, так ли это еще?»

«Мне нужен контакт в страховом агентстве «Беверли-Хиллз». У тебя есть такой?»

«Возможно. У тебя есть последняя фотография топлес, которую можешь мне переслать?»

Трейси громко рассмеялась.

– Видишь? – ухмыльнулся Николас, когда они рванулись вперед. – Я же говорил – «Апокалипсис» – это здорово!

Алан и Шейла Брукстайн жили в очень большом, очень уродливом доме за очень большими, очень уродливыми воротами, к северу от бульвара Сансет в Беверли-Хиллз. Псевдотюдоровский особняк был окружен яркими цветами, оттенки которых никак не сочетались. Подъездная аллея по обеим сторонам была уставлена сотней отвратительно отталкивающих керамических гномов.

– Вам понравились гномы, верно? Это моя жена их собирает. Ей их присылают со всех концов света. Япония, Франция, Россия, даже Ирак. Вы и представить не могли, что Ирак производит садовую скульптуру, верно? Но я скажу вам, мисс Лейн…

– Пожалуйста, зовите меня «Тереза».

– Тереза. – Алан широко улыбнулся. – Мы живем в забавном старом мире.

Страховой агент, роскошная молодая женщина, улыбнулась и согласно кивнула. Алан Брукстайн редко проводил подобные встречи лично. Беседа с представителем «Хоум иншуренс» входила в обязанности его личного помощника Хелен. Но когда мисс Тереза Лейн впервые пришла сюда, он случайно увидел ее. Один взгляд на стройную фигуру, красивое умное лицо и каскад каштановых волос – и график дня Алана раздвинулся быстрее, чем ноги Ким Кардашьян в номере отеля игрока НБА.

– У вашей жены потрясающий вкус. В жизни не видела более поразительного ожерелья.

– Положим, это мой вкус, – похвастался Алан. – Это я выбрал ожерелье для нее. Хотите видеть сейф?

– Поэтому я и здесь, – тепло улыбнулась Трейси.

Николас был в однодневном лагере серфингистов в Малибу. Трейси придется забрать его только через несколько часов, но она все же торопилась поскорее покончить с этим и убраться отсюда. В ее кошмарах появлялся настоящий агент из «Кристи» и разоблачал ее.

Но Трейси твердо сказала себе, что этого не будет. Только адреналин в крови зашкаливал. Ставки были слишком высоки.

– Нам сюда, Тереза. Осторожнее.

Брукстайн повел ее через лабиринт коридоров, устланных толстыми бежевыми коврами, похожими на марципановую глазурь. Сахариновые импрессионистские картины в хаосе розово-голубых и зеленых тонов висели на стенах с обоями в мелкий цветочек, от которых Либераче затрясло бы. Две горничные в полной униформе распластались по стенам, пропуская Трейси и режиссера. Трейси заметила страх на их лицах: очевидно, слухи о жестокости и злобности Брукстайна, доходившие до нее, были чистой правдой.

Сейф или, вернее, сейфы были в комнатах хозяев, за панелью в гардеробной Шейлы.

– У вас их три?

– Четыре.

Алан раздулся от гордости, что делало его еще более похожим на жабу.

• Предыдущая
• 28/70
• Следующая