Ну разве она не милашка? - Филлипс Сьюзен Элизабет - Страница 41

• Предыдущая
• 41/86
• Следующая

– Радуйся, что тост не из пшеничного хлеба.

Он оценивающе оглядел атласный халат и ковбойские сапожки.

– Мило.

– Ты единственный человек в Паррише, имеющий наглость употреблять подобные определения. Где моя собака?

– Во дворе. По-моему, он не из тех, кто склонен к побегу.

– Для этого он слишком упрям. Предпочитает доводить меня.

Она отнесла кофе к кухонному столу и села.

– Носом чую бекон, а вот глазами не вижу.

– Сейчас поджарю.

Он удивительно ловко переложил яйца на тарелку, добавил уже намазанный маслом тост и поставил все это перед ней.

– А с чего это ты вдруг пристрастился к бекону? Твои артерии, должно быть, взбесились.

– Минута слабости.

– Кому, как не мне, знать, как это бывает.

Тост оказался холодным, но Колин не пожалел масла, так что она не жаловалась. И яичница была совсем неплоха. На сковороде весело зашипел бекон. Шугар Бет промямлила, набив рот:

– Надеюсь, никто не узнает, что ты предложил врагу помощь и утешение.

– Ничего, выживу.

– Готовишь мне завтрак, чтобы успокоить разгулявшуюся совесть, или подлизываешься, стараясь поскорее добраться до сластей?

– Под сластями, насколько я понимаю, ты подразумеваешь все те прелести, которые в настоящее время скрыты черным атласом?

– Совершенно верно. Только их.

– Возможно.

– Возможно – что? Совесть или сласти?

– Я должен выбрать?

– Не важно.

Она доела первое яйцо.

– Расскажи о своей жене.

– Не хочу.

– Нет истории – нет сластей.

Он не полез в драку, и она тоже не собиралась этого делать.

– Как она умерла?

Он ткнул вилкой в бекон.

– Если тебе так уж нужно знать, она врезалась в опору моста. Достаточно трагично при любых обстоятельствах, но она сделала это намеренно.

– Ой!

– Именно.

За этим бесстрастным выражением лица скрывался целый мир боли.

– Сознаюсь, угрызения совести тебе знакомы куда больше, чем мне. Забавно, как иногда мы неверно судим о людях.

– У меня нет причин терзаться сознанием собственной вины. Я делал все возможное, чтобы помочь ей.

Но Шугар Бет слишком много знала о взаимных обвинениях, чтобы поверить в его полную невиновность, и поэтому молча подняла брови. Колин отвел глаза.

– Ладно, она была беременна, и это на время выбило меня из колеи. Но холодный разум восторжествовал, и я многое узнал о себе.

– А именно?

– Брак не для меня. Некоторым людям удается жить семейной жизнью, но я не из таких.

– И с тех пор ни разу не поддался соблазну?

– Тебе, конечно, трудно такое представить, но ни разу. Я наконец организовал свою жизнь именно так, как считаю нужным. И никогда еще не был счастливее. Но довольно о моем утомительном прошлом.

Он налил себе кофе и повернулся к ней.

– А теперь твоя очередь. Скажи, была ли какая-то причина, кроме самых очевидных, заставившая тебя выйти за человека на сорок лет старше?

– Ты все равно не поверишь.

– Я уже немного научился продираться сквозь нагромождения твоей лжи, поэтому позволь попытаться.

Она отломила кусочек тоста, но тут же отложила.

– Я любила его.

– Почему бы нет! С такими миллионами!

– Обычно так и бывает, но я не знала, насколько он богат, до того, как поддалась его чарам.

– Ему было семьдесят. Какие уж тут чары?

– А вот такие. Он был красивым сукиным сыном, выглядел на пятнадцать лет моложе, этакая техасская версия Энтони Хопкинса, только без его ужасной штуки на зубах.

Горло стиснуло судорогой.

– Самый обаятельный человек, которого я когда-либо знала. Истинное безграничное обаяние, рожденное добротой. Можешь не верить, но он был любовью всей моей жизни.

– Трогательно.

Несмотря на едкий тон, улыбка вышла сочувственной. Она по достоинству оценила сочетание.

Он снял со сковородки бекон.

– Ты вроде упоминала, что он долго болел.

– Два года. Последние шесть месяцев лежал в коме.

– И умер четыре месяца назад?

Шугар Бет кивнула, но тут же, стряхнув грусть, усмехнулась:

– Ну вот, чудесная парочка. Скорбящая вдова и одинокий вдовец, продлевающие свои исполненные тихого отчаяния жизни посредством хорошо задуманного, но плохо состряпанного завтрака. Достаточно, чтобы заставить «Холмарк»[31] рыдать. Кстати, на следующей неделе я постараюсь приготовить что-нибудь повкуснее. На меня нашло вдохновение.

Он поспешно поставил тарелку с беконом. Взгляд из циничного стал серьезным.

– Для нас следующей недели не будет, Шугар Бет.

Шугар Бет вскочила как ужаленная:

– О нет, ничего не выйдет! Я еще не нашла картину, и не тебе меня увольнять! Мне нужны деньги, пусть и такие жалкие.

Он воззрился на нее с прежней надменностью.

– Эта работа унизительна. Сама знаешь, я хотел уничтожить тебя.

– Смотрю, ты исправляешься прямо на глазах. Еще несколько недель, и из тебя выйдет человек.

Он взглянул на нее. Она вновь уселась.

– Пожалуйста, Колин, не будь скотиной.

– Вот я и пытаюсь не быть скотиной. Ты больше не можешь оставаться в городе. Я выписал тебе чек, так что сможешь протянуть первое время. Возвращайся в Хьюстон. Там сумеешь заработать куда больше.

Заработать? Для нее это не проблема. А вот оплачивать счета Дилайлы становилось все труднее.

– Без этой картины я никуда не уеду.

– Ты даже не знаешь, существует ли она. – Он угрожающе навис над ней. – И вся роскошь, которую можно купить на вырученные деньги, не стоит потери достоинства.

– Тебе легко говорить. Ты не был рожден тщеславным.

– Черт бы тебя побрал, Шугар Бет! Взгляни на себя! От тебя остались кожа да кости! Выглядишь так, словно неделями не спала. Добавь еще тот факт, что люди плюют в тебя на улицах и ты даже не протестуешь. Пойми, лучше не будет. Только хуже. И учти, Уинни имеет немалую власть в этом городе.

– Я не боюсь Уинни Дэвис.

– Верю. Но вот Уинни Галантайн – дело другое. Она и есть Дидди, как ты не понимаешь? Вбей это в свою тупую голову. Именно к Уинни перешла та власть, которой когда-то обладала твоя мать.

– Но ни капли ее обаяния.

– Кроме того, речь еще и о нас с тобой, – выдавил он. – Прошлый вечер вполне удовлетворил мою жажду крови, но не могу сказать, что так уж желаю тебе добра. В свете вышесказанного я нахожу крайне зловещим то обстоятельство, что вчера мы были готовы заняться сексом. Более чем готовы. И если бы это зависело только от меня, мы давно бы уже оказались в постели.

– К счастью, это зависит не только от тебя. Я еще ничего не решила.

– Лгунья. От нас летит столько искр, что стены дымятся.

– Искры обычно вызывает короткое замыкание. Мы – двое самых неподходящих друг другу людей во всей вселенной.

– Что делает все это еще заманчивее, верно?

Его взгляд прожигал ее насквозь.

– Я стараюсь избегать дорогостоящих женщин, как чумы, а ведь таких дорогостоящих, как ты, еще поискать!

– Ты мне льстишь.

– Ты буквально пожираешь мужчин, которые ползают у твоих ног, а со мной этого не случится.

– Обожаю твою манеру объясняться. Таких комплиментов я еще не слышала.

– Сексуальное влечение противоположностей.

– Ты умеешь убеждать, да вот только у меня имеется подленькое подозрение, что в постели ты – сплошное разочарование.

– И почему так, хотелось бы спросить? – угрожающе осведомился он.

– Сам знаешь.

– И все же, может, поделишься?

– Дело в изнеженности. Мое тело не так идеально аккуратно, как твое. Оно женское. И поэтому может издавать запахи. Влажнеть в самых неподходящих местах. Ты до ужаса брезглив. И не думаю, что такое тебе понравится.

Ее явно несло. Она пыталась сообразить, что делает и почему запугивает себя до смерти.

– Ты, дорогая моя, само воплощение зла.

– Знаю, – просияла она.

– Ешь!

Он со стуком поставил перед ней тарелку с беконом.

• Предыдущая
• 41/86
• Следующая