Юные садисты - Щербаненко Джорджо - Страница 20

• Предыдущая
• 20/40
• Следующая

Видно, правда все-таки выйдет наружу, решил Дука.

– Не важно, вы не смущайтесь, как получится, так и рассказывайте.

– Так вот, в клинику к моей сестре – это в том же районе, что и вечерняя школа, – объяснила Альберта Романи, выпрямившись на стуле и не сводя с него глаз, точно пытаясь справиться со своим смущением, – пришла двадцатилетняя девушка и сказала, что забеременела. «Если не поможете мне от него избавиться, я покончу с собой», – сказала она сестре. Эрнеста, разумеется, ее выгнала. Но девушка не оставляла ее в покое, приходила каждый день, плакала, показывала ей тюбики со снотворным. Она была в таком отчаянии, что сестра ей поверила: она действительно может покончить с собой. И то ли из-за этого, то ли из-за влечения... да-да, болезненного влечения к этой девушке, оьа ей помогла. В общем они подружились. – Она наконец не выдержала и опустила глаза. – Вместе с этой дружбой родилась и драма моей сестры.

– Какая драма?

– У этой девушки есть брат, он начал шантажировать сестру. Ему нужны были деньги, и он грозился заявить на нее, мол, она сделала подпольный аборт, если она не даст ему денег. У сестры были сбережения, мало-помалу она все их отдала, а ему все было мало. К тому же он страдал язвой желудка и от этого пристрастился к опиуму... Словом, сестре пришлось добывать для него сильно концентрированные растворы лауданума, без которых он жить не мог. Вот почему, когда вы сказали, что вам известно про женщину-врача, которая снабжает наркотиками одного из этих ребят, я пыталась солгать. Сорокалетняя женщина-врач, поставлявшая парню наркотики, – моя сестра. Потом я поняла, что рано или поздно вы все равно докапаетесь до истины, и решила: уж лучше я сама вам все расскажу.

Вот она, сверкающая жемчужина истины!

– Значит, парень, которого ваша сестра снабжала наркотиками, один из тех ребят, посещавших вечернюю школу?

– Да.

– Как его имя?

Было очевидно, что ей нелегко назвать его имя: какой бы преступник он ни был, он был одним из ее мальчиков.

– Паолино, – выдавила она. – Паолино Бовато. Да, наверное, он самый отпетый, подумать только – шантажировать мою сестру! Но сейчас там, в тюрьме, он, наверное, очень мучается без опиума, вы врач, вы знаете, что такое токсикоз, они там должны понимать, что сразу организм не очистится, пока ему необходимо продолжать пить эти капли.

Она беспокоилась о том, чтобы человек, шантажировавший ее сестру, продолжал получать свои наркотики.

– А как зовут его сестру? – спросил Дука. – Где я могу ее найти?

– Беатриче, – ответила она, потом выговорила после долгой паузы: – Она живет у моей сестры. – И продиктовала адрес: – Бульвар Брианца, два, Беатриче Бовато. Она работает медсестрой у Эрнесты, принимает пациентов и содержит в порядке ее квартиру... – Альберта Романи резко поднялась. – Но кого бы вы там ни искали, моя сестра ни в чем не виновата: она сама жертва.

Бульвар Брианца, 2. Уже на улице, когда Ливия садилась за руль, Дука сказал:

– Поехали на бульвар Брианца. – Но через некоторое время передумал и положил ей руку на плечо. – Нет, уже поздно. Поедем куда-нибудь пообедаем.

Почувствовав себя в непосредственной близости от истины он предпочел остановиться во избежание ошибки. Теперь ошибиться было проще простого.

Она была проститутка со стажем и могла разглядеть полицейского с тридцатиметровой высоты, а он был щуплый четырнадцатилетний сопляк, слишком безмозглый, чтоб жить на этом свете.

Ливия привезла его в пиццерию в центре, она очень любила пиццу, а в этой пиццерии ее замечательно готовили, тут всегда было полно народу, и утром, и вечером, и в воскресенье, и в будни; в очаге весело полыхал огонь, а она, Ливия Гусаро, жевала очень медленно, словно бы с неохотой, не потому что была не голодна, а потому что, если у тебя истерзано все лицо, шрамы становятся заметнее, когда жуешь.

Кроме пиццы, они заказали баранину под соусом. У обоих разыгрался аппетит, и они добросовестно вылизали с тарелок темный ароматный соус да вдобавок уговорили бутыль белого вина, но в конце концов отметили, что все же не сумели отдать должное еде и питью, так как мысли их были не здесь.

– Что ты думаешь о сестре этой инспекторши? – спросила Ливия, пока они ждали счет.

– Не знаю, – ответил Дука. – Я ищу зачинщицу и найду ее. Надеюсь, по крайней мере. – Он улыбнулся ей.

– Я не верю, что это она, – сказала Ливия.

– Да ты ее в глаза не видела, откуда же такая уверенность?

– Я чувствую, что она не могла организовать подобное убийство.

– В суд надо представить виновника и доказательства его вины, а не наши ощущения.

– Тогда поехали к ней и убедимся, – с жаром сказала Ливия.

– Не сейчас, – охладил Дука ее пыл. – На сегодня хватит. Поедем домой, проведаем Лоренцу. – У него сердце разрывалось от мысли, что Лоренца все время сидит дома одна. – Накупим всяких овощей, я их сам почищу, и вы мне сварите суп. Чертовски люблю овощной суп, и Лоренца любит. А про дело до завтрашнего утра больше ни слова. Иначе во... – Он поднес ей к носу кулак.

Остаток дня они провели почти так, как ему хотелось. Накупили целый мешок овощей, приехали на площадь Леонардо да Винчи, выгрузили провизию, принесли в дом; Лоренца очень им обрадовалась.

– А у нас синьор Карруа, – сообщила она. – Он подхватил грипп и пришел меня заражать.

– Привет, – сказал Карруа, выходя в прихожую.

Дука тоже сказал «привет» и потащил мешок с овощами на кухню.

– Знаешь, у меня идея, – заявил Карруа. – Давай бросим все к чертовой матери и пойдем овощами торговать. – Войдя на кухню вслед за Дукой, он понизил голос, так чтобы Лоренца не слышала: – Я попросил трехнедельный отпуск, поеду на Сардинию, в свою деревню, можно, я Лоренцу с собой возьму?

– Зачем? – спросил Дука, хотя и так нетрудно было понять.

– Ну, пускай развеется немного на новом месте, а то она здесь все одна и одна, ты же вечно мотаешься, это нехорошо.

Что верно, то верно.

– Спасибо, – отозвался Дука.

– Я с ней уже говорил, – добавил Карруа. – Она сказала, если ты разрешишь.

Дука разрешил. Потом вызвал Лоренцу в свой кабинет, усадил на маленький диванчик, легонько дернул за волосы, собранные в конский хвост, вспомнив, что в детстве делал это совсем даже не легонько.

– Карруа едет на Сардинию и хочет взять тебя с собой. Поезжай, Лоренца, тебе это пойдет на пользу.

Но сестра замотала головой.

– Нет, я не хочу ехать, Дука, я хочу остаться здесь.

– Зря. Тебе надо развеяться, уехать отсюда.

– Нет, Дука, – твердо ответила она.

Он понял, что настаивать бесполезно.

– Ладно. Поступай как знаешь.

Карруа жутко обиделся, когда Лоренца отвергла его приглашение.

– Черт бы вас подрал, всех Ламберти, и мужчин, и женщин. Все вы, что ты, что твоя сестра, что ваш отец, одним миром мазаны! Терпеть вас не могу и сам не понимаю, чего я к вам так прилип! Ну что ей здесь делать, одной в четырех стенах, твоей принцессе, нет чтоб поехать на Сардинию, погреться на солнышке!

Но ближе к вечеру, когда отведал овощного супа, отошел, обмяк, и они хорошо посидели вчетвером на кухне в мирной семейной обстановке; работал телевизор, передавали бесконечные политические дискуссии о переустройстве общества, о забастовках, тиражи футбольной лотереи, телевикторины. О таком вечере Дука давно мечтал, на душе у него стало так тепло и спокойно, что он даже поглаживал под столом руку Ливии; сколько он себя помнил, подобное случалось с ним второй раз в жизни – первый случай был еще в студенческие годы, во время карнавала. Все шло именно так, как ему хотелось, – до тех пор, пока не зазвонил телефон. Было около девяти, они как раз собирались посмотреть по телевизору какой-то вестерн. Лоренца взяла трубку, потом заглянула в дверь и сказала, что звонят из квестуры синьору Карруа.

• Предыдущая
• 20/40
• Следующая