Мартин Хайдеггер - Карл Ясперс. Переписка, 1920-1963 - Хайдеггер Мартин - Страница 44

Упомянутое рецензентом место находится на с. 295 швейцарского издания[407].

Я хотел бы показать Вам мой ответ — он приложен к письму[408] — и до отправки в газету услышать Ваше мнение, лучше всего одобрительное. Моя позиция будет понятна из текста. Рецензент усматривает у меня "ярость"[409]. Это ничтожный отзвук настроения, с каким я слушал речь Крика в Гейдельберге: философия-де кончилась (начинается антропология), все мышление от Платона до Ницше преодолено (по поводу моей книги о Ницше), теперь начинается новая мировая эпоха и новый человек, речь идет о тысячелетиях, Гитлер спасает человека от Ничто, все поставлено на карту, — а затем полный набор "героических" выражений.

Буду благодарен Вам за возможно скорейший ответ, чтобы я мог отослать свое письмо. Ведь такие опровержения нужно делать сразу[410], иначе они бездейственны.

Спешу!

Сердечный привет,

Ваш Карл Ясперс

Мартин Хайдегтер/Карл Ясперс Краткое сообщение Германа Хайдеггера Карлу Ясперсу

Фрайбург, 5 дек. 49 г.

Глубокоуважаемый господин профессор!

Отец сейчас в отъезде. Только сегодня я получил его адрес, на который перешлю Ваше письмо. Поскольку я полагаю, что на статью в "Цайт" Вы хотите ответить как можно скорее, сообщаю Вам об этом.

Преданный Вам

Герман Хайдеггер

[139] Мартин Хайдеггер — Карлу Ясперсу

Хюфинген под Донауэшингеном, 10 дек. 49 г.

Дорогой Ясперс!

Как писал Вам Герман, я в пути и сейчас еду в Мескирх. Только здесь меня догнало Ваше письмо вместе с текстом.

Читая Вашу книгу[411], я ни разу не почувствовал, что Вы критикуете меня, тем более яростно.

Ваше опровержение кажется мне хорошим и кратким; в данном случае хорошо бы его опубликовать. Отрадно ощутить, что в последние четыре года, когда я был и остаюсь мишенью самых злобных нападок, окружение Вашего журнала "Ди вандлунг" за-

нимало позицию, соответствующую Вашим убеждениям. Поэтому я изначально считаю невозможным, чтобы в Вашей последней книге было подобное место.

Конечно, сегодня вошло в привычку вычислять оппозицию имен, вместо того чтобы думать о деле. Такие вещи ищут и, разумеется, находят. Наверное, так обстоит дело и в других случаях. Несколько недель назад Ортега-и-Гассет[412] сообщил мне в письме, что везде, где он высказывается против экзистенциализма, Хайдеггер в виду не имеется. Хоть это и слегка наивно, но я принимаю это к сведению.

Я уже писал Вам, что у меня есть возражения насчет Вашей последней книги, прежде всего по поводу техники. Но вопросы эти настолько важны, что их нельзя обсуждать ни мимоходом, ни в прессе.

Вы, конечно, помните о нашем давнем замысле — я часто о нем вспоминаю! — как-нибудь вступить в публичную дискуссию. Ныне это более, чем когда-либо, стало бы сенсацией, и лишь немногие сосредоточились бы на <4теме". Но, может быть, эти немногие как раз и важны.

Мы с женой побывали в Бремене, где 19 лет назад я впервые прочитал лекцию "О сущности истины"[413]. Там еще осталось несколько моих старых друзей, появились и новые; я выступил в частном кругу, поскольку публично больше не выступаю[414]. Атмосфера там прекрасная, серьезная, ясная — открытая миру, в отличие от затхлого и коварного интриганства на юге Бадена. Там я познакомился с Вашим учеником д-ром Завацки[415], который мне очень понравился. На второй день в Бремене пришло известие, что Йорг находится на пути домой. Теперь, по крайней мере, и эта гора с плеч.

"Неторные тропы" я на днях Вам пошлю, на всякий случай — через издательство.

Сердечный привет,

Ваш

Мартин Хайдеггер

С рецензией в "Цайт" я не знаком; я редко читаю газеты.

[140] Карл Ясперс — Мартину Хайдеггеру

Базель, 14.1.1950

Дорогой Хайдеггер!

Большое спасибо за Ваше письмо от 10.12. Получив его, я тотчас же отослал опровержение. Оно уже давно напечатано[416].

Рождество Вы встретили с обоими Вашими сыновьями. Я чувствую из Ваших строк: дивное счастье после стольких лет огромнейших тревог. Пусть же оба сына найдут в Германии свой путь, притом хороший!

Другая забота[417], о которой Вы пишете, уладится. Нужно набраться терпения, сколь бы нынешнее положение ни было недостойно Вас.

Вы напоминаете о нашем давнем плане — ах, как давно это было, в совершенно другом мире! — насчет публичной дискуссии между нами[418]. Если бы мы нашли подходящую форму дискуссии, под стать философствованию, которое практикуем мы с Вами, то, как Вы говорите, это могло бы пойти на пользу "делу". Полемика в профессорском стиле не имела бы смысла — ведь речь идет не о "проблемах", какие можно обсуждать спокойно или возбужденно; еще меньше смысла имела бы сенсация, которой Вы ожидаете и которую пришлось бы, очевидно, принять как неизбежность. Только если бы удалось глубокое взаимодействие в силу откровенных попыток прояснения, обоюдного постижения основ и возможностей наших импульсов, т. е. стала бы зрима коммуникация по существу и в связанном с ним личным, — тогда был бы сделан действительно стоящий шаг. Вероятно, подходящей возможностью могла бы стать философская переписка, которую мы бы попытались вести параллельно с нашей личной, обсуждая друг с другом все, до последних доступных основ, а затем опубликовали бы без всякой обработки? Переписка Лейбница и Кларка[419] ни в чем не является для нас образцом, кроме, как мне кажется, многократного челночного движения. При этом можно достичь ясности значительно быстрее и лаконичнее, чем при одноразовых критических обсуждениях. Держать ответ, объясниться — наверняка очень полезно. Но это предполагает обоюдное доверие и искренность. Каждый из нас должен проверить себя, коль скоро мы хотим это начать. Если удастся избежать обычной в подобных случаях склоки и осмелиться на предельное, тогда это себя оправдает. Появится документ, который сможет ныне ободрить и помочь. Особенно если в конце станет ясно, что есть общая точка соприкосновения — чего мы пока не знаем, — будет достигнуто необычайное. А именно, ответ на вопрос: способны ли философы по существу говорить друг с другом, когда между ними безусловно нет невыразимого единодушия в

Мартин Хайдегтер/Карл Ясперс

этосе. Вот что необходимо показать. Может быть, стоит обдумать этот план. Сейчас, при моих малых силах, рабочая нагрузка является пока непреодолимой преградой. Но я надеюсь, что вопрос лишь в том, когда я разгружу себя настолько, что стану достаточно свободен для такой переписки.

Спасибо за "Неторные тропы"[420]. Я читал о Ницше[421], об эпохе картины мира[422], о Рильке[423]. Мне кажется, теперь я по крайней мере яснее вижу, о чем мог бы Вас спросить. Во время чтения меня взволновали неожиданные совпадения[424] в деталях и в восприятии — при всей ощутимой для меня огромной разнице подхода в целом. Когда что-то меня раздражало, я говорил себе: не надо забывать о двух вещах, ведь речь здесь все время идет о неторных тропах[425] и о подготовке приготовлений. В этой книге Вы предстаете в своем давнем облике. Она увлекла меня больше, чем все Ваши прежние труды[426]. Однако я не сумел определить, в чем заключалось Ваше подлинное намерение. Начинать критику сегодня в кратком письме невозможно. Я остался в вопрошающем ожидании: возникает ли здесь фантастическо-обманчивая возможность мышления-поэтизирования или осторожно приоткрываются врата, — имеет ли место соблазнительное освобождение от нынешнего осуществления этоса или, скорее, прокладывается путь, который в конце приведет к такому осуществлению, — ^заявляет ли здесь о себе гностическое безбожие или предчувствие божества.