Россия и мир в 2020 году. Контуры тревожного будущего - Безруков Андрей Олегович - Страница 4

Сама Россия, фактически отрезанная от мировой экономической системы, налаживает новую экономику, где государство играет роль ведущего инвестора и жесткого регулятора. Несмотря на начавшийся рост производства, инфляция не дает расти уровню реальных доходов.

Южнее армии Грузии и Азербайджана спешно перевооружаются, впрочем, как и Армения. Война буквально «висит в воздухе». А в Центральной Азии она уже идет. Во всем регионе только Казахстан сохранил стабильность после смены лидера. Ферганская долина опять вернулась к тому состоянию, в котором она была в переходную эпоху 1990‑х. В Таджикистане и Киргизстане силы ОДКБ, в основном российские, контролируют крупные центры и лагеря беженцев, но есть ли у кого-то реальный контроль над остальной территорией, не всегда понятно, точно так же, как и в Афганистане.

Еще сложнее обстоят дела в арабском мире. Появление на сцене ИГИЛ и дестабилизация Сирии и Ирака практически упразднили границы в регионе. Администрация Обамы, приняв решение об эскалации конфликта с Россией и не завися от ближневосточной нефти, оставила решать проблему ИГИЛ самим государствам региона, цинично пообещав «поддерживать их материально», разумеется, не бесплатно. У европейских союзников, особенно Франции, свои проблемы с исламскими радикалами, только теперь уже у себя дома. В этих условиях Турция и Иран сделали то, что им оставалось сделать, – двинулись на юг наводить порядок. Для прессы – «руками курдов и иракцев». В результате саудовцы не только оказались нос к носу с частями стражей исламской революции, но и получили в нагрузку на своих границах боевиков. Борьба за наследство между принцами никак не упрощает ни ситуацию в королевстве, ни договороспособность ОПЕК.

Республиканская администрация США отреагировала на возросшую внутреннюю напряженность в Китае активизацией своих союзников на китайской периферии под предлогом сдерживания «роста китайской агрессивности». Япония открыто перевооружается. И не только Япония. Практически все страны региона – Южная Корея, Индонезия, Малайзия, Сингапур, Вьетнам, Филиппины, а также Индия и Австралия – живут в ожидании неминуемого азиатского конфликта.

Для Латинской Америки последние пять лет были непростыми. Замедление экономик континента резко обострило внутриполитическую ситуацию в странах, которые и при хорошей конъюнктуре не отличались стабильностью. В Венесуэле чависты были вынуждены уйти в оппозицию. Обострилась ситуация на Кубе. В Бразилии и Аргентине произошел явный сдвиг вправо.

Падение интереса со стороны Бразилии, конфликты вокруг России, проблемы в Китае и внутренний фокус Индии привели к тому, что БРИКС за пять лет почти не добился прогресса. На фоне конкурирующих заявок на контроль шельфовых зон сотрудничество стран Арктического совета тоже оказалось «замороженным».

Не склонный к эмоциональным заявлениям, бывший Государственный секретарь Соединенных Штатов Колин Пауэл назвал грядущие несколько лет «революционными». Но неизбежен ли революционный скачок? Взорвется ли мир новым вооруженным конфликтом под тяжестью своих противоречий? Признавая наличие многих условий для революционного сценария, нам инстинктивно хочется верить, что нет. Однако это противоречит всему историческому опыту. Такие глубокие перемены в раскладе сил на международной арене редко разрешались без вооруженного конфликта. Никто не хочет рисковать войной. Но этого не хотели и в 1914 году. Просто логика публичного конфликта ставит политиков в ситуации, из которых они не видят другого выхода. Даже если наличие ядерного оружия лучше, чем когда-либо, удерживает крупнейшие державы от авантюр, противники не перестанут искать способы решить споры и свести счеты всеми доступными средствами – прямо или опосредованно.

Неудивительно, что последним словом стала война теми средствами, которые доступны, а по-простому – война всеми доступными средствами – «многомерная» война. В ход идет новый арсенал информационных, политических, финансовых, экономических и других мер удушения противника, пусть не таких громких, но столь же разрушительных. Как говорят, если просто бросить лягушку в кипяток, она из него выпрыгнет. А если посадить ее в воду и постепенно поднимать температуру, то она сварится. Расчет идет на то, что лягушка – в данном случае Россия – этого вовремя не поймет.

Замедление экономического роста в Европе и Китае и соответствующее падение цен на ряд ресурсов, прежде всего на энергоносители, сильно ударили по российской экономике. Политически Россия приняла на себя удар всей атлантической группировки во главе с США, рассчитывающих санкциями, изоляцией и давлением загнать Россию на место, определенное для нее Западом. В России и ее ближайшем окружении, как нигде, очевидны взаимовлияние и конкуренция культур, религий и цивилизаций, которые ставят под вопрос существующие границы.

Россия еще полностью не почувствовала последствий стагнации, санкций и обвала цен на нефть. Даже если правительство будет способно выполнять свои бюджетные обязательства, удар инфляции и трудности с финансированием основной массы бизнеса скоро станут тяжелой реальностью. Нет сомнения, что будет еще хуже, перед тем как станет лучше.

В этой ситуации страна не может просто плыть по течению, принимая все новые удары. Однако выработку перспективной российской политики затрудняют внутриполитические разногласия. Обнажаются противоречия между интересами сформировавшейся к началу 2000‑х экономической элиты, вышедшей из экспортно-сырьевой модели экономики, и интересами долгосрочного развития страны как самостоятельной индустриальной державы.

Постепенно набирают политический вес силы, осознающие национальный интерес бизнеса и общества в целом в ускоренной реиндустриализации России. Идет борьба за влияние на государственные рычаги между группами элит, ориентированными на «либерально-финансовую» и «индустриально-государственную» модели развития.

Открытый конфликт с Западом, особенно тот факт, что экономическая война против России остро поставила вопрос о диверсификации экономики и экономическом суверенитете, серьезно обострила этот конфликт и вывела его из кулуаров в сугубо практическую, политическую, медийную плоскость.

Перед страной стоит выбор пути дальнейшего развития. В перспективе до 2020 года можно ожидать окончательного формирования национальной бизнес-элиты с самосознанием, основанным на современных конкурентных реалиях России, и постепенный уход поколений, чьи идеи и интересы были результатом опыта советского или переходного периода. Можно сказать, что траектория развития России и ее успех будут зависеть от способности российских элит осознать глубину и революционность необходимых перемен, правильно определить факторы успеха страны в новом мире и мобилизовать потенциал всего народа.

Россия была хорошим учеником в международной школе поведения по ялтинским правилам, даже если в этой школе у нее не было друзей. Ялта признала за игроками наличие сфер жизненных интересов и согласовала соответствующие правила игры. Однако всему приходит конец: нельзя нарушать дух закона, одновременно требуя исполнения его буквы. Символично, что эпоха, начавшаяся в Крыму, в Крыму и закончилась.

Пока не будут опубликованы мемуары нынешних западных лидеров, не будет до конца понятно, является ли наступление на Россию лишь попыткой преподнести ей урок послушания, который по инерции зашел слишком далеко, или это действительно последняя отчаянная попытка предотвратить «бунт на корабле», попытаться изо всех сил удержать мировую систему от выхода из-под западного контроля.

У нас есть ощущение того, что точка невозврата в отношениях Запада со всем остальным миром уже пройдена. Никто более не сможет заставить такие страны, как Индия или Бразилия, пренебречь своими национальными интересами. Вместе Китай и Россия, даже ослабленные кризисом, неуязвимы для США. Чем больше усилий США и НАТО прилагают для изоляции и демонизации России, тем более очевидны пределы их влияния.