Мессия - Щупов Андрей Олегович - Страница 27

• Предыдущая
• 27/29
• Следующая

Я все еще не верил в окружающую действительность. Мы стояли на середине прохода и пялились на золоченую трибуну, с которой выступал знакомый мне по телепередачам министр национальной петардики. Время от времени флэттеры подбадривали его энергичными рукоплесканиями. Не все, но многие. В зале стоял гул, кто-то поглощал кофе с бутербродами, тут и там прохаживались люди в мундирах, с солнечными бляхами на груди. Операторы колдовали у телемониторов, широкоплечие детины в штатском аплодировали вместе со всеми, неуклюже изображая тех, кем в действительности не являлись. Надо отдать им должное, последние покушения и беспорядки кое-чему их научили. Шипастая подозрительность обступала президиум и трибуну, удерживая присутствующих в настороженных объятиях. Намордник на лице общественности… Все казалось бессмысленным и безнадежным. Дворец был пастью изголодавшегося удава, и мы сами по собственной воле заявились в эту пасть, легкомысленно провоцируя глотательное движение.

И все-таки нас по-прежнему не замечали. То есть, материальности своей мы не утеряли — нам то и дело наступали на ноги, торопливо извинялись, возбужденно отталкивали, пробираясь к микрофонам, но мы, конечно же, отдавали себе отчет в том, что выглядело поведение окружающих. Никто из них будто и не видел моих потертых джинсов, серого и ветхого плаща Виктора. Мы разительно отличались от парадно разодетых флэттеров и одновременно сливались с ними, как сливаются волны в шумливом море.

В груди у меня болезненно дернулось. Я без сил опустился в пустующее кресло. Пытаться щипать себя не имело смысла. Спутать эту помпезную реальность с чем-либо привидевшимся во сне было невозможно. Справа и слева проворно строчили авторучки, лысоватые и обрюзгшие, давным-давно оглохшие флэттеры напряженно внимали витиеватому многословию. Голос оратора, усиленный электричеством, властно гулял под сводами Дворца. Я перевел взор на Виктора. Он был готов действовать. Это угадывалось по лицу, по всей его напружиненной фигуре.

Покончив с докладом, министр петардики, пыхтя, сошел с трибуны. Полистав списки, председательствующий зачитал фамилию очередного докладчика, но на лобном месте уже возник Виктор. Заседатели обернулись в его сторону, встревоженно зашелестели. Кто-то в передних рядах недоуменно хихикнул.

— Простите, вы записывались на выступление?

— Нет, — голос Виктора прозвучал непривычно глухо. Внутри у меня все затрепетало. Господи, какими же мы оказались глупцами! Не было, конечно, никакого чуда! Два свихнувшихся олуха поверили в сказочную блажь! Поверили и пошли уверять всех прочих, что это не сказка и не блажь, а самая настоящая правда. Но почему столь очевидное не дошло до меня раньше? Что за нелепая пелена застила мое зрение, мой разум? Стоящий на трибуне человек был самым что ни на есть обыкновенным — с обыкновенным, севшим от волнения голосом. Святое небо! Как же мы осмелились забраться сюда!..

Пухлый, с привлекательными ямочками на щеках флэттер, судя по эмблеме, представитель партии глэдмэнов, топтался перед трибуной и с вежливой вопросительностью поглядывал на заседателей. Сдвинув кустистые брови, председательствующий вновь просмотрел списки и сурово потребовал.

— Пожалуйста, объявите ваш личный код. Или же покиньте трибуну.

Покинуть трибуну!.. Я чуть было не вскочил с места. Еще не поздно было уйти! Возможно, нам даже удалось бы оставить Дворец незамеченными. Только бы Виктор не прекословил!

Увы, он и не думал отступать. Сухо откашлявшись и окинув переполненный зал мрачноватым взором, Виктор глухо заговорил…

• Предыдущая
• 27/29
• Следующая