Вам и не снилось - Щербакова Галина Николаевна - Страница 10
- Предыдущая
- 10/27
- Следующая
— Это некстати, — тихо сказала она. — На носу десятый… Лавочкиных нам еще не хватало.
— Роман — славный мальчик, — успокаивала ее Таня. — Совершенно порядочный, совершенно чистый…
— О Господи! — возмутилась Людмила Сергеевна. — Конечно, чистый! Конечно, порядочный! Кто об этом? — И недобро добавила: — Я знаю эту семью: добропорядочность у них фамильная.
Тогда еще Таня не знала предыстории и такую недобрость отнесла за счет характера этой выхоленной дамы.
Лавочкины ужинали рано, потому что рано ложился спать Костя. Вера нервно бросала на стол свертки из холодильника, никак не соображая, что ей конкретно сейчас нужно? Когда напрочь все выбросила, поняла — делает не то: гречневая каша у нее сварена и стоит на балконе, а ей надо было зайти после собрания за молоком, но об этом она как раз и забыла. Костя лежал в комнате, читал детектив. Бегая с балкона в кухню, вскрывая тушенку (пусть каша будет с мясом, а не с молоком), Вера растерянно думала о том, что она до сих пор безумно ревнует Костю к этой женщине. Вот время прошло, а как сейчас видит она его прыжок через газон: «Лю-у-ся!»
Когда они женились, он ей честно сказал: «Эта любовь была для меня всем». Но Вера думала: у каждого что-то было. И у нее тоже был парень в институте, собирались жениться, а как-то вернулись с каникул, посмотрели друг на друга — и привет. Стало ясно, что можно было вообще никогда не встречаться. Раньше Вера свято верила, что все любви, которые не кончаются физической близостью, — дым, химера. То есть, конечно, есть близость без любви, но это разврат, блуд, неприличие. Но если будто бы любишь, но спокойно без этого обходишься — тоже ерунда.
У них с Костей все получилось сразу, и она поняла: Костя единственный для нее мужчина на земле. И оставалась счастлива даже после его слов: «Та любовь была для меня всем». Пройдет. Потому что там ничего не было . А потом он прыгнул через газон и этим прыжком враз порушил такую стройную, такую устойчивую концепцию. Вера тогда испугалась на всю жизнь, на всю жизнь она возненавидела Людмилу Сергеевну, на всю жизнь поселился в ней страх, что Костя может уйти, если его позовут. Просто невероятно, как он от себя не зависит, и стоит только захотеть той женщине…
А теперь они могут видеться. Конечно, Костя на собрания не ходит, это уже утешение, но будет десятый класс, выпускной вечер, и эта явится в каком-нибудь необыкновенном наряде, и Костя, он такой слабый после болезни, может растеряться. «Лю-уся! Люсенька!»
Пришел Роман с длинной, как невод, авоськой. В ней болтался плавленый сырок за пятнадцать копеек. Этих сырков — полхолодильника. Хобби какое-то у сына — покупать сырки.
— Ну что собрание? — спросил он весело. — Кого клеймили? Про меня что-нибудь говорили? Нет? Прекрасно! А про Юльку? У нее пара по физике, случайная, по глупости, но дурочка так страдает, — во-первых, из-за пары как таковой, во-вторых, боится, что из-за этого у Людмилы Сергеевны пропадет молоко… У Юльки теперь есть брат… Юлька из-за него не высыпается… — Роман болтал, выковыривая из тушенки кусочки желе, одновременно он грыз длинный огурец и отщипывал корочки хлеба, — в общем, вел себя, как всегда, когда он голоден и когда у него хорошее настроение.
— Юлька — дочь Людмилы Сергеевны? — спросила Вера. А сердце забилось. Она родила? В таком возрасте? Костя ей не нужен! Ах, как хорошо! Хорошо! А у Романа все пройдет, пройдет. Это детство.
— Ма, что с тобой! Ты чего шевелишь губами? — Роману весело, сжевал всю корку круглого черного, догрызает полуметровый огурец…
— Что, лучше Юльки в классе девочек нет? — спросила Вера.
Роман закашлялся так, что у него слезы выступили, и Вера возненавидела в этот момент Юльку так же, как Людмилу Сергеевну.
— Что с тобой, мама? — спросил сын, откашливаясь. — Какая тебя муха укусила? Юлька — самая лучшая девочка на земле.
— Я знать этого не хочу! — закричала Вера. — Десятый класс на носу. Вот о чем надо думать.
Ты тривиальна, мама, как шлагбаум.
— Почему шлагбаум? — растерялась Вера.
— Ну табуретка… Сама подскажи мне пример тривиального…
«Надо пойти посмотреть в словаре, что такое „тривиальный“, — подумала Вера. — Я забыла значение этого слова. А может, не знала?..»
А Людмила Сергеевна по дороге домой успокоилась и не сочла нужным ни о чем разговаривать с Юлькой.
Потом она скажет: «Я вдруг уверовала, что у Юльки, моей дочери, должен быть иммунитет против Лавочкиных».
Людмила Сергеевна ведь тоже когда-то что-то там испытывала к Косте. Скорее всего благодарность за первую в жизни мужскую преданность, за то, что некто однажды увидел в ней не просто одноклассницу — девушку… Вот и у Юльки тоже. Пройдет. А летом ее надо будет отправить в Мелитополь. Родня обеспеченная, машина, моторка повозят, покажут. Лето вылечит…
Эту историю в тот момент больше всего переживала Таня, потому что Юлька «съехала» по учебе. По математике у нее редкие тройки перемежались более частыми, похожими на вставших на хвост змей двойками.
Таня говорила с ней. Юлька крутила двумя пальцами дужку очков и обещала. «Исправлю, Татьяна Николаевна, ей-богу исправлю».
Как-то к Тане подошла их школьный врач, властно оттянула ей веко и сказала. «Слушай, Татьяна, у тебя ни к черту гемоглобин. Приди завтра в поликлинику, я возьму у тебя кровь».
Сейчас Таня лежала дома и вспоминала все это. Гемоглобин у нее оказался на самом деле низким. «Для того чтобы умереть, много, а чтобы жить, мало,
— сказала врач. — Ешь печенку и расслабься Пусть мир на всех скоростях катится к чертовой матери, ты нынче ездишь только на лошадях. Это уже если совсем нельзя пешком».
Как-то ночью пришла страшная мысль: ей нельзя болеть потому, что ей некому подать стакан воды. Тут же села в ногах мама и завела старую песню.
«…Даже у меня такого не было! У меня была ты…»
— У тебя, Таня, завышенные мерки к жизни, — говорил Миша Славин. — Измени угол в своем циркуле, и все сразу пристроится. Мне неуютно, когда ты хочешь, чтобы я был Чеховым. Да и ты, пардон, тоже ведь не Ольга Леонардовна? А?
— Чего ты из меня делаешь дуру? Никогда я на тебя не смотрела, как на Чехова, — отвечала Таня.
- Предыдущая
- 10/27
- Следующая
