Анна, одетая в кровь (ЛП) - Блэйк Кендари - Страница 9

• Предыдущая
• 9/56
• Следующая

Сегодня ночью ожидается вливание в коллектив. Я хочу услышать историю Анны. Я хочу узнать людей, которые смогут привести меня к ней. Ибо все, что Дейзи cмог сказать мне — ее фамилию, возраст. Он не мог сказать мне, где она появлялась. Все что он знал, это был ее дом. Я мог, конечно, пойти в местную библиотеку и найти резиденцию Корлов. Что-то вроде убийства Анны должно было быть в газетах. Но что это будет за веселье? Это моя любимая часть охоты. Узнать о них. Услышать легенды. Я хочу, чтобы они были настолько мощными в моем понимании, насколько это возможно, и когда я услышу их, не желаю быть разочарованным.

— Как прошел у тебя день, мам?

— Хорошо, — ответила она, склонившись над колодой для рубки мяса.

— Я должна позвонить крысолову. Я укладывала коробку Тапперваре[23] на чердаке, когда увидела крысиный хвостик, успевший исчезнуть позади одной из обшивочных досок.

Она вздрагивает и издает отвратительный звук.

— Почему бы тебе просто не позволить Тибальту взобраться туда? Знаешь ли, это то, для чего нужны коты. Ловить мышей и крыс.

Ее лицо перекашивается.

— Ага. Я не хочу, чтобы он подцепил личинок от некоторых неприятных крыс. Я просто вызову крысолова. Или ты можешь сам пойти и установить ловушки.

— Хорошо, — говорю я. — Но не сегодня. Сегодня вечером у меня свидание.

— Свидание? С кем?

— С Кармел Джонс. Я улыбаюсь и качаю головой. — Это для работы. Сегодня вечером планируется вечеринка у водопада, и я должен получить точную информацию.

Моя мама вздыхает и возвращается к прежнему измельчению трав.

— Как она тебе?

Обычно она зацикливается на плохих новостях.

— Мне не нравится сама мысль, что ты будешь постоянно ее использовать.

Я смеюсь и сажусь на столешницу возле нее. Я краду клубнику.

— Звучит так грубо.

— Только в благородных целях.

— Я никогда не разбивал чьи-либо сердца, мам.

Она щелкает языком.

— Ты никогда не был влюблен, Кас.

Разговор о любви с моей мамой это хуже, чем рассуждения о птицах и пчелах, так что я с трудом пережевываю сэндвич и дезертирую из кухни. Мне не нравится даже намек на то, что я могу кому-либо навредить. Разве она не думает, что я осторожен? Знает ли она, что я лучше вляпаюсь в беду, только чтобы держать людей на расстоянии вытянутой руки? Я усердно размышляю и стараюсь не горячиться. В конце-то концов, она просто моя мама. Тем не менее, все эти годы, когда я не приводил домой друзей, должны были дать ей ключ к разгадке. Но теперь нет времени думать об этом. Я не нуждаюсь в этих сложностях. Это произойдет когда-нибудь — я уверен. Или нет. Потому что никто не должен увязнуть в этом, и я даже не могу предположить, когда это все закончится. Мёртвых всегда будет становиться только больше, и они всегда будут убивать.

Кармел подбирает меня чуть позже девяти. Она чудесно выглядит в розовом топе с бретельками и короткой юбке цвета хаки. Ее светлые волосы свободно свисают вдоль плеч. Я должен улыбаться. Я должен сказать что-нибудь приятное, но я себя сдерживаю. Слова матери мешают моей работе. Кармел водит серебристый Ауди вот уже пару лет и теперь огибает на ней повороты, когда мы мелькаем по незнакомым улицам, освещая странные уличные знаки, и ведет машину так, как будто бы лось собирается напасть на авто. Наступает закат; влажность в воздухе рассеивается, и ветер веет настолько сильно, что как будто бы кто-то толкает меня ладонью в лицо. Я хочу поддаться порыву, высунуть голову через окно, как поступают собаки. Но как только мы покидаем город, я чувствую острую иголочную боль в задней части ушей, прислушиваясь к ней — Анне — и сгорая от любопытства от того, сможет ли она почувствовать мое передвижение.

Я чувствую ее там, смешавшись с сотней других призраков, безвредных и еле волочащих ноги, других же — полных гнева. Я не могу представить, что значит быть мертвым; странно, что я знаю так много призраков. Для меня это остается до сих пор загадкой. Я не совсем понимаю, почему некоторые люди остаются, а другие — уходят. Мне интересно, куда уходят те, кто оставил этот мир. И тех, кого я убиваю. Попадают ли в одно и то же место?

Кармел расспрашивает меня о занятиях и о старой школе. Я же терпеливо бросаю расплывчатые ответы. Пейзаж внезапно стал напоминать сельское селение, и мы проезжаем через город, где половина домов зацвела и разрушается. Здесь находятся припаркованные во дворах автомобили, облепленные многолетней ржавчиной. Это мне напоминает о местах, в которых я был до этого, и, соответственно, это происходит со мной там же; что там, скорее всего, не может быть ничего нового.

— Ты ведь пьешь, так? — интересуется Кармел.

— Да, конечно.

На самом деле, нет. У меня никогда не входило это в привычку.

— Классно. Есть бутылки, но кому-то обычно удается достать бочонок, припрятанный в задней части грузовика.

Она сигналит и съезжает с дороги в парк. Я слышу зловещий шум падения откуда-то из-за деревьев. Водитель едет быстро; на многое из этого рода я не обращаю внимание. Я был слишком занят, рассуждая о мертвых, в особенности об одной мертвой девушке, носящей прекрасное платье, окрашенное ее собственной кровью.

Вечеринка начинается, как только все в сборе. Я познакомился с массой лиц, чьи прозвища я постараюсь узнать обязательно чуть попозже. Девушки все смешливые и стремятся произвести на других впечатление. Парни же сгруппированы вместе и оставили большую часть своих мозгов в авто. Я последовал их примеру, только когда опустошил две бутылки пива; третью я уже держал чуть больше часа. Довольно скучно.

Край Света не выглядел как конец всего, если рассматривать в буквальном значении. Мы все собрались вдоль стен водопада: толпы людей становятся очевидцами, как протекают прибрежные воды по черным скалам. Здесь не так уж много воды, чтобы упоминать о ней. Я услышал, как кто-то сказал, что это было сухое лето. Тем не менее, ущелье, высеченное водой в течение долгого времени, само по себе уже удивительно; обрыв с обеих сторон, а в центре водопада — башнеобразное скальное образование, на которое я бы хотел взобраться, если бы у меня обувь была чуть лучше.

Я хочу, чтобы мы с Кармел остались одни, но с тех пор как мы здесь, Майк Андовер прерывает ее при любой возможности и пытается смутить меня пристальным взглядом с такой силой, будто бы он загипнотизирован. И каждый раз, когда мы принуждаем его уйти, появляются подруги Кармел, Натали и Кэти, выжидающе наблюдая за мной. Я даже не уверен кто есть кто — они обе брюнетки, и у них очень похожи черты лиц, вплоть до соответствия зажима для волос. Я чувствую, что много улыбаюсь и испытываю в себе странное желание быть остроумным и смышленым. Давление пульсирует в моих висках. Каждый раз, как только я что-нибудь рассказываю, они хихикают, переглядываясь друг с дружкой, и посмеются. Боже, живые люди так раздражают.

Наконец, одна девушка по имени Вэнди начинает блевать через перила, и это становится для меня решающим фактором, чтобы взять Кармел за руку и уйти с ней наедине по деревянной дорожке. Я хотел достичь противоположной стороны, но когда мы добираемся до центра, глядя вниз через брызги водопада, она останавливается.

— Тебе весело? — спрашивает она, и я киваю. — Ты всем нравишься.

Я не могу представить, почему. Я не сказал ничего интересного. Я не думаю, что есть что-нибудь интересное во мне, за исключением того, что я не говорю об этом кому-либо.

— Может быть, я всем нравлюсь по той простой причине, что это ты всем нравишься? — многозначительно заявляю я и ожидаю от нее в ответ колкость или замечание о лести, но она молчит. Вместо этого она тихо кивает, будто бы я действительно прав. Она умна и осознает это. Интересно, что она делала, встречаясь с таким парнем как Майк. С таким, кто принадлежит Троянской Армии.

Мысли об Армии заставляют меня вспомнить Томаса Сабина. Я думал, что он будет здесь прятаться в деревьях, следить за каждым моим шагом, будто влюбленный…ну, как томящийся от любви школьник, но я его не видел. После вереницы пустых разговоров, которые состоялись у меня сегодня вечером, я отчасти сожалею об этом.

• Предыдущая
• 9/56
• Следующая