Уничтожить Израиль - Щелоков Александр Александрович - Страница 41

• Предыдущая
• 41/78
• Следующая

— Простите, Владимир Васильевич, но если это произойдет помимо нашей воли, юридическая ответственность ляжет на других, не на нас…

— Алексей Яковлевич, уйдем от юридических оправданий. Скажите, если наше устройство взорвется в каком-либо из городов Европы, а скорее всего где-то в Израиле, вы сможете до конца жизни спокойно спать?

Орлов промолчал.

— Что скажете вы, Евгений Иванович? — президент обратился к начальнику Генштаба.

— Если говорить об открытой военной операции, то прецеденты такого рода известны, — генерал выдержал паузу, чтобы следующие слова прозвучали более весомо. — Много лет назад США провели внезапный рейд своих войск на территорию Ирака для уничтожения химического арсенала в Хамишейхе. Хранилище, в котором находилось большое количество боеприпасов, начиненных нервно-паралитическими газами зарином и циклозарином, было взорвано.

Президент многозначительно посмотрел на Орлова.

— Все так, Владимир Васильевич, — поняв его взгляд, подтвердил Орлов. — Вот только Пентагон до сих пор не может отмыться от содеянного. В ходе операции ее участники подверглись воздействию ядовитых веществ. Число пострадавших свыше ста тысяч человек.

— Есть и другие прецеденты, — вдруг заупрямился Кашлев. — В апреле семьдесят девятого года французы должны были поставить Ираку оборудование ядерного реактора для производства расщепляющихся материалов в военных целях. Для отправки получателю сборку доставили во французский порт Ля Сиен-сюр-Мер. С целью ликвидации реактора «Моссад» направила во Францию спецгруппу из девяти человек. Они взорвали реактор прямо на погрузочной площадке. В июне восемьдесят первого года четырнадцать израильских самолетов F-16, обойдя систему ПВО Иордании, вошли в воздушное пространство Ирака и нанесли удар по ядерному центру под Багдадом. Был полностью уничтожен реактор «Озирак» французского производства, аналогичный тому, что подорвали в Сиен-сюр-Мер. Так что, Алексей Яковлевич, прецеденты существуют.

— Хорошо, на этом закончим, — сказал президент. — Я услышал ваше мнение — это главное. Сегодня мы вряд ли сможем что-то решить. Поэтому я даю вам сутки на размышление. Генеральный штаб на всякий случай проработает план мобильной и скрытой операции. Инделовцы пусть подумают над тем, как обосновать международными нормами наши действия.

К восьми вечера следующего дня Кашлев привез в Кремль разработанный в Главном оперативном управлении план военной операции с десантированием и захватом участка местности в глубине территории иностранного государства.

Опытный политик, Кашлев, чтобы не брать на себя всю ответственность за явную авантюру, поручил доложить разработку Генштаба одному из своих заместителей — генерал-полковнику Валерию Мандилову.

Под наблюдением Краснова в кабинет президента внесли и повесили на штативе отлично вычерченный план возможных действий войск с красными стрелами возможных ударов и красными овалами, обозначавшими места высадки десанта.

Послушать доклад пришли президент и секретарь Совета безопасности Петров.

Генерал Мандилов, держа в руке указку, подошел к плану. Он явно испытывал приступ полководческого вдохновения. Генерал думал, это его звездный час. Люди, которым он докладывает, не экзаменационная комиссия. Это руководители государства, принимающие решения, определяющие судьбы войны и мира, а главное, выдвигающие отличившихся на более высокие должности.

Точно так же, как он сейчас, всего несколько лет назад начальник Генерального штаба доложил президенту в этом же кабинете замысел марш-броска российских военных из Боснии в Косово. Все штабы НАТО вздрогнули, а политики встали тогда на уши. Мир ахнул от дерзости русских: одни от восторга, другие от возмущения.

Еще работая с группой своих сотрудников над картой, генерал Мандилов пытался построить схему действий так, чтобы она своей простотой и мощью произвела впечатление на руководство государством. Крутость замысла подчеркивали красные стрелы, сжимавшие узкий пятачок горно-пустынной местности.

Указка скользила по листу, очерчивая перспективы победы.

Докладывая наметки Генштаба президенту, Мандилов чуть не захлебывался от счастья. Он был уверен, что стоит у истоков какого-то серьезного дела, и надеялся войти в историю. Он сыпал звучными армейскими понятиями.

— Предполагаемый расчет сил… Два парашютно-десантных полка полного штата… Средства усиления… Тыловое обеспечение операции… Горюче-смазочные материалы… Организация питания войск, подвоз продуктов… Планируемый уровень потерь… убитых, раненых… Потребность в развертывании полевого госпиталя…

Мандилов изложил замысел захвата местности, прочертил указкой на карте красивую концентрическую фигуру, сомкнул пятки, лихо бросил указку к ноге, как солдат карабин.

— Доклад окончил.

Президент поначалу записывал цифры, которыми жонглировал генерал, потом оставил это занятие и стал рисовать на бумаге какие-то зигзаги и окружности. В уме крутился вопрос, но его мысль предугадал Петров.

— Евгений Иванович, — голос секретаря Совета безопасности прозвучал с вежливой отчужденностью, — во сколько может нам обойтись такая операция?

Кашлев, прогремев отодвигаемым креслом, встал:

— Такого рода расчет, Сергей Ильич, будет сделан сразу, едва мы получим реальную привязку к месту проведения операции.

— И все же, Евгений Иванович, каким может хотя бы приблизительный порядок цифр?

Теперь уже вопрос задал президент.

— Расходы будут складываться из многих статей. Это стоимость переброски войск в район сосредоточения по железной дороге или автотранспортом, — в зависимости от удаленности гарнизонов. Далее, переброска десанта из района сосредоточения в зону боевой операции. В общую сумму войдет стоимость горюче-смазочных материалов, цена подвоза их в район действий для замещения израсходованных запасов. Расход боеприпасов. Амортизационные расходы, связанные с эксплуатацией техники, ремонт поврежденной и списание возможных безвозвратных потерь…

Президент сидел, плотно сжав губы, и крутые желваки вздули тонкую кожу на бледных щеках.

Начальник Генштаба раскрывал ту невидимую часть военной жизни, которую почти никогда не затрагивает пресса, не вспоминают генералы в своих мемуарах.

Обычно боевые действия воспринимаются обывателем как марш-броски войск, атаки, стрельба, наступления и оборона. У образцового патриота, смотрящего фильм о войне, могучая лавина наших войск, неудержимо рвущихся вперед на врага — летящие самолеты, гремящие огонь и извергающие металлом танки, завывающие залпы систем реактивного огня, — вызывают подъем гордости за свою армию. И почти ни у кого в такой момент не возникает мысль, что они видят огромный вентилятор, выдувающий из казны в пространство колоссальные суммы денег.

Об этом не задумывается и сытый, благожелательно настроенный к власти отец, чей сын уже отслужил в армии и не подвергает себя смертельной опасности на дорогах боев. Убивают других — меня это мало касается.

Между тем война касается всех.

Летят самолеты — потоки молочно-белой инверсии выплескивают в никуда невыплаченные пенсии, пособия, дополнительные возможности повышения минимальной зарплаты.

Гремит артиллерия — и сгорают в огне реактивных залпов будущие инвестиции в промышленность и сельское хозяйство, в дорожное и жилищное строительство.

Ползут танки, едут самоходки — и бесконечной лентой гусениц вместе с ними движутся вверх цены на бензин и солярку.

Президент усилием воли отогнал от себя тяжелые размышления. Легонько пристукнул по столу ладонью, привлекая к себе внимание.

— И все же, Евгений Иванович, каков возможный порядок цифр?

— На вскидку? В пределах сорока-пятидесяти миллионов. Конечно, при самых благоприятных условиях.

Президент встал.

— Генерал Мандилов, вы свободны. Вы, Евгений Иванович, останьтесь.

Когда дверь за докладчиком закрылась, президент спросил:

— Он у вас всегда такой, Евгений Иванович? Планируемый уровень потерь… Готов организовать мировую войну с энтузиазмом курсанта третьего курса. Ни политических оценок, ни предупреждений о возможных последствиях. Полководец Мальбрук. Чем и когда он командовал?

• Предыдущая
• 41/78
• Следующая