Генеральские игры - Щелоков Александр Александрович - Страница 33
- Предыдущая
- 33/84
- Следующая
Она засмеялась громким булькающим смехом.
— Могу подвезти.
— Опасное предложение. — Он уже принял её обращение на «ты» и отвечал тем же. — Незнакомый мужчина в дороге может наброситься… Так, во всяком случае, сегодня нас предупреждают специалисты.
Руфина оглядела его от головы до ног. Кончиком языка коснулась губ, дразня его.
— Садись. Люблю неожиданные приключения.
Она распахнула правую дверку, сама обошла машину и села за руль. «Порше» — дорогой, блестящий свежим лаком автомобиль — с места рванулся в сторону города. На вираже шины свирепо визжали.
— Я интересная?
— Ты красивая.
— Разве есть разница?
— Да, красивые не всегда интересны.
— Однако ты нахал!
— Не имел тебя в виду. Мы говорили вообще, разве не так?
— И на том спасибо. Ты женат?
— Да.
— Но вы уже давно разошлись во взглядах. Верно? Брак тяготит вас обоих, хотя разрывать его пока нельзя. Так?
— Нет. И почему брак обязательно должен меня тяготить?
— Разве ты не собираешься меня закадрить? Если да, самое время пожаловаться на жену.
Шоркин ухмыльнулся.
— Сказать откровенно?
— Конечно.
— О том, чтобы тебя кадрить, даже в уме не держал.
— Это интересно. Ты — голубой?
— Нет. Правда, одно время был красным. Потом меня стали считать красно-коричневым. Короче, голубой — не мой цвет. У тебя есть муж?
— Нет, но уже было два. И обоих я прогнала.
— Что так?
— По натуре я любовница. Мне противно, когда близость превращается в обязанность. Я чувствую отвращение, когда муж начинает обнимать меня с видом, словно собрался копать картошку.
— Круто.
— Нормально. Если нет чувств, надо расходиться. Любишь музыку?
Она неожиданно сменила тему, даже не взглянув на него. Скорость её пьянила. Она зачарованно смотрела на дорогу, почти ложась грудью на руль.
— Включи магнитофон.
Шоркин не шевельнулся.
Стрелка спидометра качнулась за цифру 120.
— Не любишь попсу? — Она по-прежнему не смотрела в его сторону. — Тогда проводи меня в «Магнолию». Сможешь?.
«Магнолия» — один из самых дорогих магазинов города. Те же вещи, которые можно купить в других местах, стоили здесь на сто-двести тысяч дороже. Зато по словам «я одеваюсь в „Магнолии“ можно было безошибочно судить о положении человека в новом обществе и толщине его кошелька.
Шоркин лишь один раз побывал в «Магнолии». В полупустом торговом зале его сразу встретил лощеный хлыщ — продавец — и затем следовал по пятам, пока Шоркин ходил по магазину. Проводив до двери, вежливо улыбнулся: «Заходите еще». Шоркин вышел наружу с ощущением униженности. Он не мог отделаться от впечатления, что продавец ходил за ним с единственной целью — проследить, как бы посетитель не сунул тайком в карман дорогой галстук или не надел на себя новую шляпу, и что его слова «заходите еще» прозвучали издевательски.
— Почему нет? Провожу.
Шоркин представил лицо продавца, когда тот увидит его вместе с Руфиной. Уж где-где, а в «Магнолии» её должны знать хорошо.
Они вошли в магазин через дверь, услужливо распахнутую краснощеким вышибалой в камуфляже. Тут же бесшумно возник уже знакомый продавец.
— Здравствуйте, госпожа Бергман. Что вы желаете? — Затем продавец взглянул на Шоркина и сделал вид, что страшно рад его приходу. — Мы с вами знакомы, не так ли? Как вас, извините…
— Это не обязательно.
— Да, да, это не обязательно. Проходите, госпожа Бергман. Мы рады вас видеть.
Услужливый продавец сразу же переключил внимание на даму, хорошо понимая, кто в этой паре есть кто.
Руфина, не проявляя интереса к продавцу, прошла к секции белья и легкого платья. Сняла с демонстрационных стоек несколько блузок вместе с фирменными вешалками, вошла в примерочную кабинку. Задернула за собой розовую занавеску.
Шоркин остался неподалеку, не зная, что ему делать. Неожиданно раздался рассерженный голос Руфины.
— Ну, что ты там застрял? Кто мне скажет, идет вещь или нет? Зайди же.
Шоркин раздвинул занавески, вошел в кабинку и буквально остолбенел от неожиданности. В трех зеркалах — вид спереди и с боков — отражалась госпожа Руфина, раздетая по пояс. Он увидел её полную, близкую к перезрелости грудь, свободную от каких-либо оков и драпировок цивилизации, родинку посередине ложбинки, розовые окружья сосков. Увидел и застыл в растерянности.
— Тебе плохо? — Голос Руфины звучал насмешливо. — Попросить воды?
— Нет… — Он старался говорить потише, чтобы не слышал продавец, болтавшийся рядом. — Однако…
— Ах это! — Руфина повернулась к нему и ладонями приподняла обе груди. — Я не думала, что тебя это так смутит.
— Смутит? Нисколько. — Шоркин умел быстро принимать новые условия игры. — Если честно, то это просто восхитительно. Знаешь, примерно так же, как выйдешь из дома, а солнце тебе прямо в глаза. И сразу слепнешь. — Он легонько шлепнул её по упругим ягодицам. Подумал: а чем я рискую? Она сама напрашивается на ответное хамство, так пусть и получит. — Так мы примеряем?
— Мальчиша, не хамите. — В голосе Руфины забулькал уже знакомый ему смех. — Почему я тебя не знала раньше, не скажешь?
Она надевала и снимала блузки одну за другой. Крутилась возле зеркал, а Шоркин, увлеченный новой для него ролью камеристки при знатной даме, с удовольствием одергивал обновы, оглаживал их на спине хозяйки, касался её груди, талии, бедер. И не грубо, а легкими ласкающими движениями. Руфина смеялась. Ей нравилась эта игра. Она щекотала нервы, возбуждала, заставляла сердце биться сильнее.
Руфина купила сразу три новые блузки и яркий широкий, отчаянно модный галстук для Шоркина.
— Могу я тебе что-нибудь подарить?
Они вышли из «Магнолии» к стоянке автомобилей, которая обслуживала только посетителей магазина. Шоркин нес в руках свертки, играя роль галантного кавалера.
— Теперь я тебя просто так не отпущу. — Руфина не просила, приказывала. — Это все надо обмыть. Верно? Потом будем пить кофе, и ты посмотришь, как я буду выглядеть в этих вещах ещё раз.
— Может, и без этих вещей? — Шоркин проверял, до какой степени можно зайти в разговорах и отношениях с этой женщиной. Она приняла подачу спокойно.
- Предыдущая
- 33/84
- Следующая