Уйти, чтобы вернуться (СИ) - "Муравьед" - Страница 6

Я оделся, принял обезболивающее, чтобы хоть немного унять боль и всё это, под молчаливым взглядом Генриха.

- Ты любишь его?

- Люблю!

- Хочешь остаться с ним?

- Это невозможно...

- Почему? Он обидел тебя?

- Он лучшее, что могло случиться со мной, но его не привлекают альфы. На этом всё, больше ни слова о нём, - заявил я.

Генрих только неверяще фыркнул, ставя точку в нашем с ним разговоре.

Всю дорогу до дома, Ганс игнорировал меня и, едва мы переступили порог нашей квартиры, он пригласил отца для разговора в нашу комнату.

Отец внимательно слушал обличительную речь брата, а когда тот стал требовать моего принудительного лечения, он очень спокойно сказал: «Помолчи», что немедленно заставило брата захлопнуть рот.

- Александр, - обратился отец ко мне – у тебя это серьёзно?

- Да! Меня не привлекают омеги, а запах течки, вообще вызывает тошноту.

- Понятно, - как-то немного печально сказал он.

- Я не рассказывал вам раньше, - продолжил отец, обращаясь ко всем нам. – Вы все знаете о моём погибшем в шестнадцать лет брате-близнеце Дитрихе, но я никогда не говорил вам о причине его гибели, всё, что вам известно, это только то, что он разбился на машине. Но, это всего лишь часть правды, это не было несчастным случаем, это было спланированное самоубийство. Я помню скандал в доме моих родителей, когда они узнали о предпочтениях одного из сыновей, помню слова, сказанные мне братом перед тем, как навсегда покинуть наш дом, навсегда уйти из жизни, он сказал мне: «Прости». Но, я никогда не простил родителей за то, что они своим бездушием лишили меня брата, лишили половины моей души. Ганс, в моей семье не было и никогда не будет изгоев, вы все мои дети, я всех вас люблю и принимаю такими, какими создала вас природа, - закончив рассказ, отец обнял меня, прижал к своей груди. А я сидел, ошарашенный свалившейся на меня новостью.

Выходит, что я не первый «неправильный» альфа в нашей семье?

Алексу я сам рассказал о своей ориентации, но не смог рассказать об Аске, брат считает меня безнадёжным девственником, возможно, он не так уж и не прав, с тех пор я больше не решался на что-то подобное.

Что я знал о нём? Я не знал ничего, кроме имени и страны проживания. Очень долго я не мог забыть свою первую любовь. Я упросил отца отпустить нас с братом на зимние каникулы в Россию, но в последний момент Алекс свалился с ангиной и я отправился в Москву в гордом одиночестве.

Там, совершенно случайно, я попал на подмосковное озеро Сенеж, где проходили соревнования буеристов на Кубок России и Кубок Европейских флотов. Я был очарован гонками, риском, сопряжённым с ними. Буер, летящий над заснеженным льдом -это незабываемое зрелище. Вот уже три года я живу гонками, но пока не готов принимать участие в серьёзных соревнованиях.

Моё новое увлечение помогло мне не думать, не страдать, не вытаскивать из тайника сердца воспоминания о первой любви.

Зачем, почему ты здесь, Аск? Или правильнее Аскольд, красивое имя, как скала фьорда, о чью твердыню разбиваются ледяные волны. Разве ты не должен отдыхать со своим женихом, чей мерзкий запах заполнил комнату, перебив твой аромат.

Я не хочу с тобой встречаться, и объясняться с Леном и братом тоже не желаю, так что уйти придётся тебе. Я не боюсь быть узнанным, я слишком сильно изменился: вернул естественный цвет волос, снял пирсинг и линзы, успел сломать нос, я стал другим. А главное, больше не существует Лекса, того, кто просит о любви, есть Александр, и теперешний я сдохну, но не стану клянчить взаимности.

-Александр, ты что уснул? - вырывает меня из воспоминаний голос Лена, - я три раза спрашивал тебя, откуда ты знаешь Аскольда?

- Аскольда? Я не знаю его, - пытаюсь врать уж слишком проницательному другу – я просто сократил его имя.

- Ну-ну, - ворчит омега – давай лучше перетащим его к тебе в комнату.

Я беру его за подмышки и пытаюсь волоком дотащить этого медведя до кровати, не заставлять же омег. Мои усилия по перемещению в пространстве одной пьяной особи, сродни подвигу, за прошедшее четыре года он стал ещё крупнее, заматерел. Сколько ему? Где-то примерно, двадцать пять лет.

Падаю рядом с ним, пытаюсь успокоить дыхание. Он наваливается на меня: «Макс, солнышко моё», пытается захватить мои губы, обдавая перегаром. Бью от души, кажется, успокоился, вроде дышит:

- Спи, Казанова!

Покидаю комнату, отправляясь на кухню чтобы перекусить и, дождавшись десяти часов утра, убежать пробовать байкальский лёд.

========== Глава третья ==========

POV Аскольда

Проснулся от едва знакомого аромата на постельном белье с нотами жасмина и шоколада. Папа снова сменил кондиционер для белья?

За окном зимний рассвет извещает о начале нового дня, на часах половина девятого утра. Сколько я спал? Откидываюсь на подушки и, боль в затылке окончательно прогоняет утреннюю негу.

Ох, что ж так больно-то? Провожу ревизию на предмет повреждений, обнаруживаю довольно внушительную шишку в районе затылка, в количестве – одна штука. Так, где это я умудрился так приложиться?