Часовой Армагеддона - Щеглов Сергей Игоревич - Страница 40

• Предыдущая
• 40/87
• Следующая

Валентин смотрел на спятившего эльфа и лихорадочно соображал, что делать. Как там бишь фиксирующие заклятья? «Кольцо»? Или лучше «штопор»? Талион с пониманием улыбнулся:

— Даже не пытайся, — сказал он, глядя Валентину в глаза. — Я сильнее.

От такой наглости Валентина бросило в жар.

— Ты уверен? — спросил он насмешливо. — Ведь ты хоть и почти, но все-таки не гроссмейстер!

Талион слегка смутился, но не отступил:

— До посвящения мне оставалось два месяца.

— Тогда по званию мы равны, — с нехорошей усмешкой отметил Валентин. — Может быть, сравним мощь?

Он выставил вперед правую ладонь, слегка подогнув кончики пальцев. Самый простой знак — Чистая Сила, без всякого Искусства. Именно так принято проверять, какой из магов сильнее: упереться друг другу в ладонь невидимым потоком Силы и давить, давить, давить, пока один из соперников не полетит вверх тормашками.

Самое интересное, что этот ритуал, равно как и система званий, совпадали и в Эбо, и на Побережье. Валентин не зря отметил, что по званию они с Талионом были равны — сам он тоже участвовал в квалификационных турнирах, и уже дважды показывал гроссмейстерские результаты. Еще один турнир, и право на квалификационные бои в кармане. Так что я и сам — без пяти минут гроссмейстер, подумал Валентин.

Талион молча поднял свою ладонь, принимая вызов.

Валентин отпустил Силу.

Мамма миа!

В ладонь точно танк уперся. Талион давил так, как, пожалуй, никто до него. Валентин мигом вспотел, но продолжал сопротивляться. В конце концов, мастерам я еще ни разу не проигрывал! Валентин вдруг стало интересно, сможет ли он выдержать давление Талиона просто так, в глухой защите.

Простояв, дрожа и обливаясь потом, пару минут, Валентин убедился, что сможет. Ну-с, мистер эльф, а если так?

Конечно, это был не совсем чистый прием. Пангийские маги пользовались магией, накопленной за многие годы в собственном теле; земляне же просто черпали ее из окружающего пространства. Поэтому в затяжных магических боях преимущество было на стороне землян — их Сила не убывала со временем. Хотя, с другой стороны, по силе первого удара пангийцы не знали себе равных.

Валентин слегка подал ладонь вперед, выпуская через нее собранную по окрестностям Силу. Талион побелел и закусил губу — крайне неприятное выражение на прекрасном эльфийском лице. Валентин покачал головой — и прибавил еще.

Внезапный порыв ветра хлестнул по траве, и сопротивление исчезло. Талион отлетел метров на десять и упал навзничь, раскинув руки. Валентин вытер пот со лба.

— Сила — не аргумент, — сказал он назидательно, имея в виду заявление Талиона. Однако Мануэль с Хаямом, с раскрытыми ртами глядевшие на результат поединка, вряд ли поняли его правильно.

— Э-э… — выдавил Хаям. — Может быть, Фалер, тебе и с Избранными померяться силой?

— Бей своих, чтобы чужие боялись, — ответил Валентин машинально. Он еще не пришел в себя после схватки. Сердце колотилось как бешеное, в голове гудело. Интересно, смог бы я прибавить еще? И сколько? Насколько я вообще крут?

Происшедшее заставило Валентина вспомнить слова Занга. Прикончит, мол? Шеллера? Занг явно сомневался, что такое в принципе возможно. И, судя по результатам поединка, в его сомнениях что-то было.

Валентин принялся глубоко дышать, чтобы скорее восстановиться. Надо полагать, ученик Великого Черного был далеко не последним из почти-гроссмейстеров. Значит, можно считать, что по классу я чуть-чуть повыше… сам себя не похвалишь, никто не похвалит. А повыше — это как кто? Сколько сейчас на Панге гроссмейстеров? Хеор, разумеется, но он в Палате уже лет сто не появлялся, потом Акоста, староват, но еще очень ничего, Ваннор, опять же, но этот вряд ли много сильнее Талиона, от хорошей жизни к Серому в услужение не ходят. Да, еще Эриох, как я мог забыть, он пожалуй наравне с Хеором будет, и к тому же приятель Детмара, и еще этот, как его, из Байсана. Окара? Отара? Нет, скорее все-таки Окара. Ну все равно, он не из крутых. В основном амулеты делает, хотя амулеты — высший класс.

Ну, и еще наши — Тангаст и Полирем. Валентин припомнил свои встречи с Тангастом. Да, ощущения он вызывал специфические — но не шибко сильнее, чем Талион. И куда слабее Великого Черного. Ох, хорошо, что я землянин, подумал Валентин, будь я пангийцем, от меня бы народ просто шарахался бы! С такой мощью и по улицам-то ходить неприлично…

Завершив сеанс воспоминаний, Валентин отметил, что дыхание наконец восстановилось. Итак, что мы имеем? По сути, половина известных мне гроссмейстеров будет послабее Талиона. А ведь они считаются практически бессмертными. Валентин цокнул языком. Вон оно почему Занг мне ничего не сказал! И в самом деле — что может случиться с гроссмейстером?!

Да хотя бы вот это. Валентин посмотрел на Талиона.

Эльф сидел, опираясь одной рукой на землю, и мучительно медленно шарил за пазухой свободной рукой. Наконец из-под складок плаща вырвались лучи желтого света. Амулет, сообразил Валентин. Вот тебе и гроссмейстер, без амулета даже восстановиться не получается. А вообще-то идея хороша — держать часть магии в амулете, чтобы внимания не привлекать! И резерв, опять же…

Глубоко вздохнув, Талион осторожно поднялся на ноги. Его слегка пошатывало, но цвет лица уже восстановился. Валентин пристально посмотрел на его нижнюю губу — слава богу, не прокусил. Ну, тогда все обошлось.

Талион подошел к Валентину и опустился на одно колено.

Вот тебе и обошлось, подумал Валентин.

— Прости меня, Учитель, — произнес Талион. — Я позволил себе слишком многое.

Как раз наоборот, меланхолично отметил Валентин. Не так уж сильно ты меня и даванул.

— Вставай, вставай, — сказал он эльфу. — Чего уж тут прощать! Ну так как же, ты все еще хочешь поговорить с Избранными?

Талион кивнул.

— Тогда объясни, пожалуйста, свой план, — очень мягко, подражая эльфийскому выговору, произнес Валентин.

Талион выпрямился. Валентин запоздало заметил, что к изумрудному плащу эльфа не пристало ни соринки.

— У меня нет плана, Фалер, — ответил Талион. — Я просто буду там, на оплавленном камне Ганагана, буду, когда Георг и Детмар появятся из расступившегося воздуха. Я ничего не буду им рассказывать. Я просто буду рядом и буду делать то, что я буду делать. И они не смогут удержаться от вопросов. А тогда я отвечу — отвечу правду, которую хорошо знаю.

Эльф умолк, опустив голову. По-видимому, вспоминал свою правду.

Валентин почесал в затылке. Ну и план. Кажется, я придумал еще лучший — взять пива, сесть вместе с Мануэлем под липу и бухать, пока тальмены не появятся, а потом предложить им выпить, и пьянствовать до вечера.

— И что же дальше? — полюбопытствовал Валентин. — Как эта твоя правда помещает Избранным напасть на Серого?

— Это будет правда о Призраке, победившем Серого, — гордо сказал Талион, поднимая голову. — После встречи со мной Избранные никогда больше не смогут чувствовать себя неуязвимыми, потому что я буду не только говорить.

Валентин широко улыбнулся. Давно бы так!

— Может быть, тебе помочь? — спросил он просительно. — Или два мага на двух Избранных — слишком неравный бой?

Талион покачал годовой:

— Сегодня день моей смерти, а не твоей. Будь с нами даже все гроссмейстеры Панги, мы все равно были бы обречены. Избранных нельзя поразить магией…

— Но ты же собираешься!

— Но можно заставить поверить в то, что магия нанесла им урон, — закончил Талион. — Если я сумею поселить страх в их сердцах, моя жизнь завершится достойно.

Замаял уже, подумал Валентин. Эльф-камикадзе. Ладно, пусть думает, что я на все согласен. Валентин размял пальцы на обеих руках. А я в нужный момент поколдую. Опять же, проверим, так ли я неуязвим, как многим кажется.

— Страх? — сказал он вслух. — У Избранных? Ну-ну.

— Нам нужно поспешить, Фалер, — сказал Талион. — Время уходит.

— Ладно, попробуем, — смилостивился Валентин. Помимо всего прочего, ему захотелось еще раз взглянуть на развалины Ганагана. Воочию, не через визомон.

• Предыдущая
• 40/87
• Следующая