Розанн. Смеющийся полицейский (сб.) - Шеваль Май - Страница 26

• Предыдущая
• 26/51
• Следующая

— У того, кто стрелял, был какой-то мотив, — констатировал Мартин Бек.

— Верно, — согласился Колльберг. — Я с самого начала так считаю. Однако не может существовать мотив, который объяснял бы убийство девяти человек, совершенно случайно оказавшихся в одном месте. Следовательно, истинной целью было убийство одного из них.

— Это было убийство с заранее обдуманным намерением, — заметил Мартин Бек.

— Один из девяти, — продолжил Колльберг. — Но кто именно? Фредрик, у тебя есть список?

— Он мне не нужен, — ответил Меландер.

— Ну естественно. Я сказал это не подумав. Давайте снова по нему пройдемся?

Мартин Бек кивнул. Разговор перешел в диалог между Колльбергом и Меландером.

— Густав Бенгтсон, — сказал Меландер, — водитель. Его присутствие в автобусе можно считать мотивированным.

— Несомненно.

— Он вел размеренную жизнь. Брак удачный. Под судом не был. На работе о нем хорошего мнения. Коллеги любили его. Мы также допросили несколько друзей семьи. Они сообщили, что он был человеком обязательным и солидным. Состоял в обществе трезвенников. Сорок восемь лет. Родился здесь, в Стокгольме.

— Враги? Bрагов у него не было. Дурное влияние? Не замечено. Деньги? Денег у него не было. Мотив убийства? Отсутствует. Следующий.

Я не буду придерживаться очередности номеров, присвоенных Рённом, — сказал Меландер. — Теперь Хилдур Юхансон, вдова, шестьдесят два года. Возвращалась от дочери с Вестмангатан в свою квартиру на Норра-Сташенсгатан. Родилась в Эдсбро. Ее дочь допрашивали Ларссон, Монссон и… впрочем, это неважно. Пенсионерка, жила одна. Больше о ней ничего сказать нельзя.

— Вероятно, она села на Одеонгатан и проехала только шесть остановок. И никто, кроме дочери и зятя, не знал, что она будет ехать именно в это время и именно по этому маршруту. Дальше.

— Юхан Кельстрём, пятьдесят два года, родился в Вестеросе. Работал в авторемонтном мастерской Грена на Сибюлегатан. Задержался на работе и возвращался домой, это совершенно ясно. Его брак тоже нормальный. Больше всего его интересовали автомобили и летний домик. Под судом не был. Зарабатывал достаточно, но не слишком много. Те, кто его знают, сообщили, что, вероятно, он доехал с Эстермальмторг до центра на метро, а потом пересел на автобус. Он также мог сесть в автобус возле универмага. Его начальник сказал, что он был опытным специалистом и хорошим руководителем. Работники мастерской говорили, что…

— Он давил на подчиненных и лебезил перед начальником. Я был там и беседовал с работниками мастерской. Следующий.

— Альфонс Шверин, сорока трех лет, родился в Миннеаполисе в США от смешанного шведско-американского брака. Приехал в Швецию сразу после войны и остался здесь насовсем. Владел небольшой фирмой, занимающейся импортом карпатской сосны для резонаторов, однако десять лет назад фирма объявила себя банкротом. Шверин пил. Дважды сидел в Бекомберге и три месяца в Богесунде за управление автомобилем в нетрезвом виде. Три года назад, после того как фирма обанкротилась, стал рабочим. Последнее время работал в городским управлении, был дорожным ремонтником. В тот вечер находился в «Стреле» на Брюггаргатан и возвращался оттуда домой. Выпил он мало, наверное, потому, что у него не было денег. Жил очень бедно. Вероятно, выйдя из ресторана, он направился к остановке на Васагатан. Не женат, родственников в Швеции не имел, коллеги по работе любили его. Говорили, что он был веселым и милым, после выпивки — смешным, и у него не было ни одного врага.

— Он видел того, кто стрелял, и, прежде чем умереть, сказал Рённу что-то непонятное. Мы уже получили какое-нибудь заключение экспертов относительно той ленты?

— Нет. Мохаммед Бусси, алжирец, работал в ресторане, тридцати шести лет, родился в каком-то месте, название которого трудно выговорить и я его не помню.

— Это небрежность.

— Последние шесть лет жил в Швеции, до этого в Париже. Политикой не интересовался. Экономил, имел счет в банке. Знакомые говорят, что он был робким и замкнутым. Работу он закончил в половине одиннадцатого и возвращался домой. Солидный, однако скупой и скучный.

— Это звучит так, словно ты описал самого себя.

— Медсестра Бритт Даниельсон, родилась в одна тысяча девятьсот сороковом году в Эслёве. Сидела рядом со Стенстрёмом, однако нет указаний на то, что они были знакомы. Врач, с которым она встречалась, в тот вечер работал в больнице в Сёдермальме. Вероятно, она села на Одеонгатан вместе с вдовой Юхансон и ехала домой. Выйдя с работы, она прямиком направилась на автобусную остановку. Никаких неясностей здесь нет. Хотя, конечно, нет полной уверенности в том, она не была со Стенстрёмом.

Колльберг покачал головой.

— Откуда такие мысли, — сказал он. — Зачем ему была нужна такая страшненькая? Он имел у себя дома все, что только мог пожелать.

Меландер недоуменно посмотрел на него, но от расспросов воздержался.

— Теперь Асарсон. Внешне он чист, однако изнутри не так привлекателен. — Меландер замолчал и занялся своей трубкой. Потом продолжил: — Этот Асарсон очень подозрительная фигура. Дважды его судили за неуплату налогов и один раз за оскорбление морали, в начале пятидесятых годов. Он вступил в половую связь с четырнадцатилетней девушкой, которая служила курьером. И каждый раз он сидел в тюрьме. Денег у него было достаточно. В бизнесе он был жестоким, во всех других делах тоже. У многих имелись причины не любить его. Даже жена и брат считали, что его есть за что презирать. Однако присутствие Асарсона в автобусе легко объяснимо. Он ехал с какого-то собрания на Нарвавеген и направлялся к любовнице, фамилия которой Ольсон, она живет на Карлбергсвеген и работает в офисе Асарсона. Он позвонил ей и договорился о встрече. Мы допросили ее несколько раз.

— Кто ее допрашивал?

— Гюнвальд и Монссон. Каждый в отдельности. Она утверждает, что…

— Минуточку. А почему он ехал автобусом?

— Наверное, потому что немного выпил и боялся вести автомобиль. А такси не смог поймать при такой погоде. Центральная диспетчерская такси не принимала заказы, а в центре города не было ни одной свободной машины.

— Хорошо. Так что говорит эта дамочка?

— Что Асарсон вызывал у нее отвращение. Слабак, почти полный импотент. Что она делала это ради денег и чтобы не потерять работу. У Гюнвальда сложилось впечатление, что она почти проститутка, шлюха, причем довольно тупая. Он утверждает, что она похожа на За-Зу Габор[10], не знаю, кто это такой.

— Герр Ларссон и женщины. Я мог бы написать повесть с таким названием.

— Монссону она призналась, что оказывала подобные услуги, как она это назвала, клиентам Асарсона. По его распоряжению. Асарсон родился в Гётеборге, а в автобус сел возле Юргордсброн.

— Благодарю, старина. Так начиналась бы моя книга: «Он родился в Гётеборге, а в автобус сел возле Юргордсброн». Замечательно.

— Любое начало хорошо, — невозмутимо сказал Меландер.

Мартин Бек впервые вмешался в разговор:

— Стало быть, остается только Стенстрём и тот, которого не смогли опознать.

— Да, — сказал Меландер. — О Стенстрёме нам известно лишь то, что он ехал от Юргордсброн, что весьма странно. И что у него было при себе оружие. О неопознанном мы знаем только то, что он являлся наркоманом в возрасте между тридцатью пятью и сорока годами. И больше ничего.

— Присутствие всех остальных в автобусе было мотивированным, — сказал Мартин Бек.

— Да.

— Мы выяснили, почему они там находились.

— Да.

— Самое время задать классический вопрос, — заявил Колльберг. — Что делал Стенстрём в том автобусе?

— Нужно поговорить с его девушкой, — ответил Мартин Бек.

— С Осой Турелль? Да ты ведь сам с ней беседовал. А потом ее допросили еще раз.

— Кто ее допросил? — спросил Мартин Бек.

— Рённ, больше недели назад.

— Только не Рённ, — словно размышляя вслух, сказал Мартин Бек.

— Что ты имеешь в виду? — поинтересовался Меландер.

• Предыдущая
• 26/51
• Следующая