Меченые - Шведов Сергей Владимирович - Страница 38

• Предыдущая
• 38/110
• Следующая

– Башня не пропустит стаю в Приграничье. – Голос Лося звучал уже более миролюбиво. – И перестань мутить воду, Туз. Меченый, уступивший дорогу стае, перестает быть меченым, а Башня превращается в груду камней. Это принцип, на котором мы стоим. А иначе все теряет смысл: и наше прошлое, и наше настоящее, и наше будущее.

Башня поспешно готовилась к отпору непрошеным гостям. Вызванные капитаном, потянулись по дорогам Приграничья владетели во главе своих дружин. Ожский замок, как и другие ближайшие к границе замки, стал местом пристанища для собираемых сил. Капитан и лейтенанты Башни устраивали придирчивые осмотры прибывшим вассалам. Особенно свирепствовал третий лейтенант, его высокомерие вызвало ропот владетелей. Лось вынужден был вмешаться и отстранить Туза от проведения смотров.

– Не сходи с ума, – огрызнулся Туз. – Отошли дружины владетелей в замки. Неужели ты не видишь, что мы своими руками отлаживаем для себя смертельную ловушку?

Заговор между тем зрел и набирал силу. Душой его была Гильдис, ее замок стал местом сбора мятежных владетелей. Ярл Гоонский желанием большинства встал во главе объединенных владетельских дружин.

– Мы должны твердо усвоить одну нехитрую истину: либо мы уничтожим Башню, либо Башня уничтожит нас.

Наконец настал решающий день: рано поутру в Башне протрубили общую тревогу. Три сотни меченых на рысях ушли к Змеиному горлу. Первый лейтенант Башни, имея под рукой десятки Дрозда и Комара, а также триста крикунов, встал у последнего огненного круга. Туда же подтянулись и дружины подвластных Башне владетелей. Сержанты Башни Дрозд и Комар беспрестанно мотались вдоль рубежа, расставляя воинов в наиболее уязвимых местах. Притихшие крикуны напряженно вглядывались в горизонт.

– Горит! – заорал кто-то.

Жох вздрогнул и приподнялся на стременах. Где-то там, у самой кромки земли, появилась едва различимая тень. Был ли это туман или клубилась поднятая стаей пыль, пока определить было трудно. Жоху не хотелось верить, что это дым. Столь ранний поджог первого круга мог означать только одно: напор стаи неожиданно силен, и меченые поспешно отходят.

Прискакал с левого фланга Комар, его десятка стояла между крикунами четвертой сотни и дружиной ярла Гоонского.

– Как там владетели?

– Пока тихо. – Комар не отводил глаз от горизонта. – Эрл Эйнар встревожен ранним дымом так же, как и мы.

Комар ускакал. Взволнованные крикуны загалдели – теперь уже не было сомнений, что на горизонте дым. Дела складывались скверно. Жох отправил посыльного за Дроздом. Сержант прискакал на взмыленном, храпящем жеребце.

– Плохи дела, лейтенант: владетели Гутормский и Брандомский оставили позиции и отводят дружины в лес.

– Собаки трусливые.

– Дело не в трусости, они отрезают нам дорогу к Башне.

– Вот как, – усмехнулся Жох, – уж не думают ли они, что мы побежим прятаться за стены? А как остальные дружины?

– Пока стоят, но душа у них не на месте: шепчутся о том, что Башня решила пропустить стаю в Приграничье, оттого, мол, столь ранний дым.

Жох нахмурился – волнение дружинников в столь ответственный момент могло стать гибельным для дела.

– Скачи в Башню, – сказал он Дрозду, – собери всех способных держать оружие и выводи вон туда, за холм. Пусть все видят, что меченые не собираются прятаться.

– Я бы не стал этого делать, – покачал Дрозд головой. – Не верю я владетелям.

– А мы здесь на что?! – рассердился Жох. – И хватит, сержант, рассказывать мне байки про заговоры.

Прискакал посыльный от Комара: там, похоже, заваривалась какая-то каша. Люди ярла Гоонского затеяли ссору с мечеными, которая грозила перейти в рукопашную. Жох обернулся, ища глазами Дрозда, но тот был уже далеко. Лейтенант приказал посланцу оставаться с крикунами, а сам, нахлестывая коня, поскакал на левый фланг.

До мечей здесь пока еще не дошло, однако люди ярла вели себя агрессивно. Меченые злобно отругивались, а встревоженные крикуны галдели за их спинами, готовые Поддержать своих по первому же сигналу. Комар прилагал огромные усилия, чтобы успокоить спорщиков. Жох с ходу врезался в толпу. Увидев первого лейтенанта Башни, дружинники нехотя отступили.

– В чем дело? – крикнул Жох. – Где ярл Гоонский?

– Не твоего ума дело, пес, – прохрипел кто-то ему в спину.

Жох мгновенно обернулся и схватил первого же подвернувшегося дружинника за ворот:

– Ты что сказал, мерзавец?

Дружинник побледнел и испуганно замотал головой. В этот момент подъехал ярл Эйнар, и лейтенант отшвырнул свою жертву прочь. Гоонский поморщился, но вслух ничего не сказал.

– В чем дело, ярл, чем недовольны твои люди?

Гоонский резким голосом отдал команду, и дружинники поспешно заняли свои места в строю.

– Извини, лейтенант, но люди встревожены: прошел слух, что меченые готовы пропустить стаю в Приграничье.

– Это ложь! – Жох старался говорить как можно громче, чтобы большее число дружинников могло его услышать. – Я приказал вывести за стены даже пискунов. Башня всегда била врага в чистом поле.

Крикуны отозвались на слова лейтенанта громким кличем:

– За Башню!

– Пискуны будут стоять за холмом, так что каждый может сам убедиться в правдивости моих слов.

– Я был уверен, что это всего лишь нелепый слух, – спокойно сказал Гоонский. – Благодарю тебя, лейтенант, ты успокоил моих людей.

Ярл взмахнул рукой, и его дружина подалась назад и в сторону от меченых. Инцидент вроде был исчерпан, но на душе у Жоха спокойней не стало.

– Плохо дело, – сказал Комар, провожая лейтенанта. – Какие-то люди болтаются у нас за спиной. Зря ты вывел пискунов из Башни.

– Да что вы, сговорились с Дроздом, что ли? – возмутился Жох. – Ноете и ноете с самого утра. От ваших пророчеств голова пухнет.

– От пискунов в чистом поле пользы никакой, – не сдавался Комар. – А в случае измены владетелей они помогли Клещу отстоять ворота Башни.

– С чего ты взял, что вассалы изменят?! Болтать стали много: распускаете слухи, а потом удивляетесь, почему дружинники волнуются. Знаю я, чьи это штучки с чьего голоса ты поешь.

– Ну и ладно. Ты лейтенант, тебе и решать.

Расстались сильно недовольные друг другом. Жох вернулся к своим крикунам и застыл перед глубоким рвом конной статуей. С самого утра все пошло кувырком, а потому лейтенант был взвинчен до предела.

– Похоже, за второй круг зацепились, – сказал вынырнувший из-за плеча лейтенанта Дрозд.

– Пискунов вывел?

– Пискуны вышли с радостью, – усмехнулся Дрозд. – А Клещ ругался, под его началом осталось только двадцать меченых и крикунов. У Клеща нервы гуляют – какие-то люди скапливаются у самых ворот Башни.

– Что за люди?

– Дружинники ярла Мьесенского. Уверяют, что отошли на отдых.

– Не рано ли?

– Клещ тоже так считает, поэтому он против вывода пискунов из Башни. И Хор тоже против – вдруг стая прорвется, что тогда?

– Если стая прорвется, мы всегда успеем увести пискунов, а сейчас нужно успокоить дружинников. Ты сказал Хору, что это приказ?

– Вывел я пискунов. Теперь их ор у Змеиного горла будет слышен. Хор и молчуны тоже с ними вышли.

– А вот это зря, – поморщился Жох.

– Должен же кто-то присматривать за пискунами, Клещ не выделил ни одного меченого, ругался так, что стены дрожали.

– Разболтались совсем, – вздохнул Жох. – Не Башня, а кабак.

– Стая. – Один из крикунов указал на быстро приближающуюся точку.

– Черт! – выругался Жох. – Ничего не вижу.

– Это мелкие осколки, – успокоил крикунов Дрозд. – Затем вы здесь и стоите, чтобы их подчищать.

Осколок был не слишком велик. Около сотни псов во главе с единственным вожаком ринулись в ров, словно и не видели препятствия. Ров, однако, был слишком глубок, выскочить наверх удалось только вожаку. Дрозд без труда раскроил ему череп мечом, псов добили, подоспевшие крикуны.

– Неплохо для начала, – одобрил их действия лейтенант.

– Второй круг подожгли, – сказал вдруг Дрозд потухшим голосом.

• Предыдущая
• 38/110
• Следующая