Там, вдали... - Шукшин Василий Макарович - Страница 2

• Предыдущая
• 2/13
• Следующая

— Одну минуту, — сказал он с акцентом. — В чем дело?

Ольга с любопытством смотрела на Ивлева.

Чернявый ловко оттер Петра в сторону, взял за локоть и, немножко рисуясь, проговорил:

— Здесь вам делать нечего, молодой человек.

В глазах Ивлева стояла Ольга — смотрела на него. Теперь он запомнил ее лицо — красивое, сытое, очень спокойное. С каким любопытством она смотрела!.. Впрочем, она показалась усталой.

— Вы меня поняли?

— Нет.

Чернявый смело улыбнулся.

— Объяснить?

— Объясни.

Чернявый оглянулся для пущей важности, взял Ивлева за грудки, встряхнул.

— Я говорю: уйти надо.

Петр хотел оторвать от себя руку чернявого, но она точно приросла — парень был цепкий.

— Отпусти, — сказал Ивлев, — не надо… А то ударю.

— О? — парень сильно рванул его на себя, отпустил и дал пинка под зад. — Чтоб я тебя больше здесь не видел!

Драться не хотелось — злости не было. В глазах стояла насмешливая, умная, красивая Ольга, и было все равно: драться — драться, обнять чернявого — обнял бы… Душа ликовала. Почему-то именно в этот момент, совсем неподходящий, он поверил: пришла любовь.

Он взял чернявого за руку:

— Отойдем подальше, я тебе все объясню.

Отошли.

Чернявый, ни слова не говоря, больно ткнул Петра в грудь. Тот, не разворачиваясь, дал ему снизу в челюсть. Дрались без азарта… Чернявый пытался боксировать, но не умел, прыгал, делал обманные движения и схватывал по лбу гораздо чаще. Их разняли. Чернявый успел разорвать Петру новую рубаху до пупа и разбил в кровь губы. Зато у самого надолго зажмурился левый глаз.

Ивлев, как только их растащили, ушел домой, умылся, надел другую рубаху… И опять пошел к клубу. Опять подошел к Ольге.

— Меня Петром зовут, — сказал он. — А вас как?

У Ольги азартно заблестели глаза. Ей нравилось безрассудное упрямство парня. Петр сам не ждал от себя такой нахрапистости. Все в нем ликовало; вся нерастраченная горячая сила двадцати четырех прожитых весен выплеснулась из груди, ударила в голову. Он ошалел.

— Отойдемте на минутку…

— Мне здесь хорошо.

— На минуту… Чего вы? — Ивлев улыбнулся разбитыми губами. Он не знал, что он сказал бы, если бы она отошла. Все было не важно. Хотелось смотреть и смотреть на Ольгу. — Боишься, что ли?

— Ты сам-то не боишься?

— Нет.

— А тебе не кажется, что ты нахал?

— Нет, что ты!

— А мне кажется.

— Перестань… Никогда я нахальным не был.

Тут опять подскочил чернявый.

Ольга отошла от них.

— Я провожу ее сегодня домой, — заявил Петр. — Понял? Не смотри на меня так, а то другой глаз закрою.

Чернявый задохнулся от возмущения. Некоторое время молчал.

— Ты что? — спросил он.

— Ничего. Иди за мной, — Ивлев пошел за клуб — от света. Чернявый — за ним.

«Посмотрим», — зло, упорно думал Петр. Его взбесило упрямство Ольги.

Он слышал, что сзади, с чернявым вместе, идут еще двое.

Шли долго — подальше от людей. Петр шагал не разбирая дороги. Он понимал, что трое могут всыпать ему, но остановить его это не могло — Ольга стояла в глазах.

Перелезли через прясло в чей-то огород. Зашуршала под ногами картофельная ботва.

«Хватит», — решил Петр.

— Иди, иди, — с дрожью в голосе сказал чернявый и толкнул его в спину.

— Ударишь сзади — изувечу насмерть, — предупредил Петр. Его слегка начало трясти.

Неожиданно тишину ночи просверлил противный милицейский свисток: их догоняли.

Все четверо остановились.

— Милиция, — сказал один из парней. — Все. Свадьбы не будет, — сказал как будто даже с облегчением — слишком уж нехорошо и решительно был настроен Петр.

Подошел милиционер.

— Ну-ка, кончайте канитель! Давайте, давайте… Давайте разойдемся.

Чернявый и два его товарища ушли.

Петр закурил с милиционером (милиционер был молодой парень).

— Влюбился, что ли? Мне сказали…

— Влюбился, — честно сказал Петр.

— Н-да… Интересно, между прочим: когда влюбляются, малость дураками делаются. Другой бы подумал; куда к черту — одному на троих? А тебя понесло, — вышли из огорода, направились к клубу. — Я по себе погонюсь: я, значит, когда влюбился, — а она за рекой жила, жена-то моя теперь, — дак я ночью к ней через реку плавал. А ночь! Вода холодная — сведет судорога, и все, конец. Нет — плыл, дурачина!

— Она где живет, не знаешь? — спросил Петр.

— Кто?

— Эта… Ну, эта!..

— Она — там, — неопределенно сказал милиционер. Помолчал и добавил: — Мой тебе совет: отстань от нее.

— Почему?

— По-моему… черт ее знает, конечно, но, по-моему, она… это… того. Я уж со вторым ее здесь замечаю. До черненького еще один был. Тот уехал чего-то. Красивая, конечно… А они все красивые — балованные. Измучаешься с такой: пойдешь куда-нибудь — вся душа изболит. На ее же оглядываются! Тут нервы да нервы надо. Каждый раз драться не полезешь…

— Она откуда?

— Секретарша, однако… С учреждения какого-то. А откуда — не знаю. У нас тут чуть не со всего света. Понаедут, все молодые, — конечно, порядка не будет.

— А живет где? — снова спросил Петр.

— Там… у одной старухи. Возле сельмага. Ты не затевай ничего, а то мне и так третьего дня выговор сунули: «Следи!..» Уследишь за вами.

— Нет, я просто так спросил.

У клуба уже никого не было. Разошлись.

Петр попрощался с милиционером, пошел домой. Отошел метров двадцать, подождал, когда милиционер повернул в темный переулок, и скорым шагом направился к сельмагу. Шел и думал: «Что я делаю?» Хотелось еще раз увидеть Ольгу: Это было выше сил.

И вдруг он их встретил.

Чернявый шел в обнимку с Ольгой, что-то негромко рассказывая. Ольга молчала.

Ивлев первый узнал их — по голосу чернявого. Загородил дорогу. Ольга испуганно вскрикнула, а ее кавалер ошалело уставился на своего недруга.

— Мне надо поговорить с тобой, — сказал Петр, в упор глядя на Ольгу.

Она молча обошла его и стала быстро удаляться. Чернявый не знал, что делать: догонять ее или оставаться с Ивлевым выяснять отношения.

— Как ее зовут, слушай? — спросил Петр.

Тот молчал.

Петр пошел за Ольгой.

Чернявый догнал его, схватил сзади за ворот… Петр обернулся, и чернявый отскочил — уверенность покинула его. Страшное упорство незнакомого парня действительно могло испугать. Наверно, потому же уходила и Ольга — напугалась.

Петр догонял ее.

Чернявый некоторое время шел за ними. Петр на ходу вывернул кол из плетня; чернявый отстал.

Сердце Петра колотилось где-то в горле; впереди, недалеко, белела кофта Ольги. Петр догнал ее.

— Подожди!.. Не бойся ты меня.

— Что тебе нужно? — Ольга сбавила шаг.

— Слушай… — Ивлев взял ее за руку, остановил. — Почему ты не хочешь даже поговорить со мной? Я же не бандит какой-нибудь… Я сам не знаю, что со мной творится.

Ольга некоторое время молчала. Руки не отняла.

— Тебя ведь изобьют сейчас, — сказала она.

— Пусть. Не изобьют…

— Они придут сейчас…

— Как зовут тебя?

— Странный человек! — опять любопытство появилось в ее глазах, только теперь внимательное, серьезное. — Непонятный.

— Влюбился, — сказал Петр. — Никогда так не было…

Ольга засмеялась.

— Кто же так делает, дурной?

— Как?

— Так… Я ведь тоже человек.

— А как надо?

Ольга пожала плечами.

— Ты даже не знаешь, как зовут меня. И уж в любви объясняешься…

В улице раздался топот нескольких пар ног.

— Беги! — негромко сказала Ольга. Вырвала руку и быстро пошла. Обернулась, еще раз сказала: — Уходи!

Первым бежал чернявый…

Сошлись сразу. Молча С чернявым были те двое. У всех колья. Петр не успел бросить свой — забыл.

…Удары звучали мягко, тупо. Сопели, кхэкали, негромко ругались… Петр крутился меж трех колов. Доставал своим то одного, то другого, то третьего. Чаще попадало чернявому. Не заметил Петр, кто из троих изловчился и тяпнул его по голове. В глазах лопнул и рассыпался искрами огненный шар. Петр враз оглох, выронил кол и, схватившись за голову, боком стал садиться на дорогу. Его оттащили к плетню и ушли, сморкаясь и отхаркиваясь.

• Предыдущая
• 2/13
• Следующая