Женщина в озере (Сборник) - Чэндлер Раймонд - Страница 78

— Входите! Входите!

Обстановка внутри тоже была роскошная. Эллери с интересом оглядывался, пытаясь найти хоть одну неверную деталь. Но все было правильно: детская комната для мальчика. Коробочки и ящички, игрушки и книжки с картинками. Все как подобает. На столе лежала бумага, рядом гусиные перья. Более красивую детскую Эллери никогда не видел. Но где же ребенок?

Чарли прошептал ему на ухо:

— Спросите его о взглядах на жизнь.

Эллери так и сделал.

— Чудесно,— загудел Гораций.— Похоже вы свой человек, мистер Квин. Я объясню вам все. Вы этого хотите?

— Ну... да...— промямлил Эллери.

— Но это не так просто,— продолжал Гораций.-— Мне нужен Галлипольский полуостров, Огайо или Хестер-стрит в Нью-Йорке. Однако воспитывался я здесь.— Эллери сдвинул брови.— Здесь мое детство. Люди владеют фабриками, делают обувь и рекламу. Они роют ямы и выполняют другую скучную работу, как вы, мистер Квин, и Чарли.— Чарли слабо усмехнулся.— У меня ничего этого нет. Зато я пускаю бумажных змеев, строю игрушечные дороги, мосты и самолеты. Я читаю книжки о суперменах и грабителях, детективные романы, сказки и детские стихи... Я даже пишу их...— Он разложил на столе кучу цветных брошюрок: Гораций Поттс. «Маленькая старая собачка с Догаут-стрит»; Гораций Поттс. «Пурпурная гроза».— Здесь не меньше дюжины моих произведений.

— Гораций,— почтительно произнес Чарли,— сам издает их.

— Да, теперь я работаю над лучшим своим творением, мистер Квин,— продолжал грохотать Гораций, счастливо улыбаясь.— Над новым современным изложением «Сказок матушки Гусыни». Они станут монументальным трудом.

— Во всяком случае, ему так спокойнее жить,— говорил Чарли, когда они возвращались от Горация.— И что вы о нем думаете, Эллери?

— Или это самое тупое создание,— проворчал Квин,— или он единственный нормальный человек на планете.

Сервировка стола напоминала голливудские фильмы. По крайней мере, так почудилось Эллери, который в жизни ничего подобного не видел. Потолок в гостиной был бревенчатым, и одно из бревен свисало над ними. Все выглядело невыносимо громоздким, что, несомненно, должно было подчеркивать гигантизм Поттсов. Особенно поражал необъятный стол из калифорнийского красного дерева. Серебро оказалось тяжелее, чем думал Эллери, да и фаянсовая посуда тоже, хотя Квин-младший всегда считал, что фаянс должен быть легким. Старуха же, если и была сумасшедшей, ела, как после тяжелой работы. Еду представили изобильную.

Близнецы Роберт и Маклин отсутствовали. Они позвонили матери й предупредили, что задержатся на службе.

С гостем Корнелия не любезничала. Старая леди же: лала знать все о мистере Квине, и мистер Квин, хотя и пришел сюда послушать, рассказывал. Ему не следовало говорить о себе, если он хотел выяснить правду о характере Тэрлоу Поттса.

Старуха расспрашивала его с типичным любопытством семидесятилетней женщины. Наконец она умолкла и повернулась к детям. Эллери облегченно вздохнул.

Сэлли выглядела оживленной, даже слишком оживленной. Глаза ее светились. Эллери расценивал это как свидетельство ее смущения. Корнелия полностью игнорировала девушку, словно та была ей не дочерью, а бедной презираемой родственницей. Зато Старуха целиком посвятила себя Луэлле, которая не обращала на мать ни малейшего внимания. Тощая старая дева с волчьим аппетитом угрюмо поглощала пищу и молчала.

Стефан Брент и его друг майор Гоч уже теряли последнее терпение. Глядя на них, Эллери представил себе тропический рай, явские джунгли и «добрые старые времена» на южных морях.

Тэрлоу притащил за стол сразу две книги. И теперь постоянно в них заглядывал. Эллери никак не мог рассмотреть названия фолиантов и потому шепотом обратился к Чарли Пакстону:

— Что за книги он читает?

Чарли пригляделся.

— Одна — «История дуэлей», а другая — «Ручное огнестрельное оружие».

Мистер Квин поперхнулся.

Когда подали очередное блюдо — превосходное консоме из цыпленка,— Эллери снова вполголоса спросил Чарли:

— А почему на столе нет хлеба?

— Это Старухина идея,— прошептал Чарли.— Она на строгой диете — доктор Иннис запретил ей мучное в любом виде,— потому она и не держит в доме хлеба.

Тем временем Тэрлоу с увлечением объяснял матери правила дуэлей, а майор Гоч вспоминал вслух свои восточные приключения. Воспользовавшись подходящей минутой, Эллери толкнул Чарли и прошептал ему на ухо:

— «Жила-была старуха, жила она в ботинке. У нее было так много детей, что она не знала, как с ними справиться. Вот и давала им бульон без хлеба...»[5]

Чарли усмехнулся.

— Удивительное сходство.

— Я просто поражен,— пробормотал Эллери,— Тут чувствуется определенное влияние Горация.— И он задумчиво возобновил свою трапезу.

Внезапно раздался визгливый голос Луэллы, и все вокруг притихли.

— Мама!

— Да, Луэлла! — Трудно было наблюдать рвение леди, откликающейся на призыв старшей дочери.

— Мне необходимы деньги для экспериментов.

— А предыдущую сумму ты уже истратила? — Уголки рта Старухи опустились.

Луэлла опять помрачнела.

— Она недостаточна. Мне нужна уверенность. Денег должно быть на несколько тысяч больше.

— Но, Луэлла, я же говорила...

К ужасу Эллери Квина, сорокачетырехлетняя старая дева неожиданно заплакала. Слезы капали прямо в консоме.

— Ненавижу тебя! Через несколько дней я получу миллионы... Почему ты не дашь мне немного теперь? Вынуждаешь меня ждать твоей смерти и не позволяешь закончить великое изобретение!

— Луэлла!

— Плевала я на тебя! Меня вообще от тебя тошнит!

— Луэлла, дорогая! — напряженным голосом произнесла Сэлли.— Не забудь, у нас гость!

—: Спокойно, Сэлли,— мягко сказала Старуха.

Эллери заметил, как пальцы девушки судорожно сжали ложку.

— Ты отдашь мне мои собственные деньги или нет? — продолжала кричать Луэлла матери.

— Луэлла, выйди из-за стола.

— Ни за что!

— Луэлла, выйди из-за стола и отправляйся в постель.

— Но я хочу есть, мама,— заскулила Луэлла.

— Ты ведешь себя как младенец. А младенцам суп не требуется. Уходи, Луэлла.

— Мерзкая, отвратительная старуха! — заорала Луэлла и, вскочив на ноги, выбежала в слезах из столовой.

Эллери Квин, который не знал, как ему поступить: последовать за женщиной и успокоить ее или остаться на месте, поскольку наказанию подвергся обычный ребенок, принял компромиссное решение. Он занял за столом неудобное положение — полусидя, полустоя .— и произнес про себя, как бы заканчивая то, что шепнул Чарли: «А потом порола их и отправляла в постель...» Затем, однако, он прочно устроился на стуле.

«Удивительно,— подумал он,— что можно сделать из нормального человека».

Как бы в ответ на эти мысли, из столовой вылетела рыдающая Сэлли. Чарли Пакстон сухо извинился и помчался за ней. Тут же поднялся Стив Поттс, губы его дрожали.

— Сперва закончи обедать, Стив,— спокойно произнесла Старуха.

Отец Сэлли снова сел.

Вернулся Чарли, по-прежнему бормоча извинения. Старуха уставилась на него проницательным взглядом. Он уселся рядом с Эллери и сдавленным голосом прошептал:

— Эллери, Сэлли просит прощения. Надо забрать ее из этого сумасшедшего дома.

— Что ты бубнишь, Чарльз? — строго обратилась к нему Старуха.— Где Сэлли?

— У нее разболелась голова,— пробормотал Чарли.

— Понятно.

Обед закончился в полном молчании. 

Обстановка немного разрядилась, когда в столовой появились Роберт и Маклин Поттсы. Их представили гостю. Близнецы походили друг на Друга, как два атома углерода. Они носили одинаковую одежду, одинаково вьющиеся волосы были уложены в одинаковые прически, они имели одинаковый рост, а одинаковые голоса звучали одинаковым мальчишеским тембром.