Пока страсть спит - Басби Ширли - Страница 62

• Предыдущая
• 62/87
• Следующая

Воин заколебался, не зная, стоят ли чудные волосы опасной в этих обстоятельствах борьбы. Он больше не намеревался брать ее в плен, но эти волосы…

Он изготовился к атаке, а в голове Бет вертелась одна мысль — нож, нельзя дать ему возможности воспользоваться ножом!

Перехватив свое привычное оружие, индеец бросился к ней, и Бет почувствовала, как какая-то сила подняла ее в воздух. Она упала на мостовую и задохнулась от боли. В ушах стоял звон от громкого выстрела, раздавшегося в тот момент, когда она оторвалась от земли. В ужасе она увидела, что нападавший на нее команч упал рядом с ней с огромной раной в груди.

У Бет не было времени на размышления, потому что руки, не менее грубые и сильные, чем у команча, оторвали ее от земли. Она поняла, что уткнулась в теплую твердую грудь Рафаэля и услышала его взволнованный шепот:

— Слава Иисусу! Я думал, что уже опоздал! Его руки были для нее самой надежной защитой в этом сошедшем с ума мире, когда она ощущала их силу и нежность одновременно. Он тяжело дышал, она чувствовала, как поднимается его грудь, на которой покоилась ее щека. И неосознанно она обняла его своими гибкими руками. Сквозь туман полубессознательного состояния она ощутила страстные поцелуи, покрывавшие ее голову и виски, слышала мягкие испанские слова, которые он нежно шептал ей на ухо.

Наконец он разомкнул объятия и слегка отодвинул ее от себя. На его смуглом лице было написано решительное выражение, потемневшие глаза ощупывали ее лицо. Он твердо спросил:

— Ты не ранена, он нигде не успел поранить тебя? Забыв обо всех ужасах этого дня, она с затуманившимися от чувств глазами прошептала только четыре слова:

— Ты спас мне жизнь!

Рафаэль горько улыбнулся ей и сухо сказал:

— Скорее, свою собственную!

Она не сразу поняла смысл сказанного и, постепенно возвращаясь к реальности, отступила от него и стала стряхивать пыль и грязь со своей юбки. Вспомнив расстановку сил, она поправилась:

— Благодарю вас, сеньор Сантана, за ваше более чем своевременное вмешательство. Вы спасли мне жизнь, и я навечно останусь в долгу перед вами. Пожалуйста, примите мою глубочайшую благодарность.

Лицо Рафаэля напряглось, глаза опасно сузились.

— Прошу тебя, не говори со мной в этом слащавом тоне, только не сейчас!

Фиолетовые глаза сверкнули от гнева и боли, она посмотрела на него и не менее резко, чем он только что, поинтересовалась:

— Что вы подразумеваете под этим? Он спокойно посмотрел на нее, помолчал, а потом, как бы отрывая от себя каждое слово, произнес довольно грубо:

— Просто мне кажется, что нам пора перейти к разговору, который должен был состояться еще четыре года назад.

Онемев от удивления, Бет уставилась на него.

— Я не думаю… — Она колебалась говорить или нет, но тут их диалог был прерван Натаном.

— Бет, что ты здесь делаешь? — он задал вопрос хнычущим противным голосом, отражавшим его потрясение от всего увиденного. Это было слишком много для него — Техас, команчи и… Рафаэль.

И вот сейчас при виде человека, которого он про себя называл по меньшей мере невоспитанным, непредсказуемым дикарем, рядом со своей женой Натан разозлился — он услышал, что Рафаэль повышенным тоном и весьма фамильярно разговаривает с Бет. Спесиво вздернув подбородок, Натан изрек:

— Боюсь, что вы забываетесь, Сантана. Хочу вам напомнить, что Бет моя жена, и я никому не позволю разговаривать с ней в таком тоне.

Рафаэль напрягся, на его лице появилось жестокое выражение, которого он не смог скрыть. Бет показалось, что он ударит Натана, глаза Рафаэля метали искры, и он прорычал голосом, не предвещавшим ничего доброго:

— А где же вы, черт побери, были, когда она боролась за свою жизнь? Наверное, прятались где-нибудь подальше от ружейных выстрелов.

Все трое стояли почти посреди улицы, Рафаэль и Бет — лицом к Натану.

Поняв, что имел в виду Рафаэль, Натан залился краской, бакенбарды его от возмущения, казалось, вздыбились. Не владея собой, он заорал:

— Как вы смеете разговаривать со мной в таком тоне, кто дал вам на это право?!

Рафаэль окинул его презрительным взглядом, но ответить ничего не успел, потому что его внимание привлекло какое-то почти неуловимое движение на крыше дома за спиной Натана. Еще не осознав, что происходит, Рафаэль выхватил револьвер и бросил Бет на землю. На крыше дома появился команч с раскрашенным лицом и смертоносным копьем в руке. И в тот момент, когда индеец метнул копье, револьвер в руке Рафаэля выплюнул струйку дыма. Два человека, выбранные целями, были поражены. Команч, схватившись за горло, огласив теплый воздух предсмертным криком, упал с крыши на землю. А Натан, с удивлением глядя на конец копья, вылезший из его живота, прошептал:

— Кажется, я ранен!

И тут же упал лицом в уличную пыль. Между лопаток у него торчало длинное древко индейского копья.

Огромными от ужаса глазами Бет уставилась на распростертого мужа и громко закричала:

— Нет! Он не должен умереть!

Только не так бессмысленно, только не от руки существа, которое виделось ей в ночных кошмарах.

Рафаэль опустился на колени перед Натаном и спустя несколько секунд произнес:

— Англичанка, он еще не мертв! Бет почувствовала, как странная теплота затопила ее сердце:

— Слава Богу! Он жив.

Ей показалось, что прошла целая вечность, пока из комнаты, куда внесли Натана, не вышел доктор. Его приговор нельзя было назвать оптимистичным.

— Рана очень тяжелая, миссис Риджвей, я сделал все, что мог. Теперь ему нужен хороший уход и тогда, может быть, он выкарабкается. Словом.., надежда есть.

Бет зациклилась на этих словах — надежда есть. Они звучали в ее мозгу все последующие дни: надежда есть!

Бет жила в автоматическом режиме — ела, когда ей говорили, что пора поесть, ложилась спать, когда говорили, что уже наступило время, надевала то, что лежало сверху.

Рафаэль отправил нарочных в гасиенду Чиело с описанием трагических событий в Сан-Антонио. Он попросил прислать какую-нибудь солидную женщину, которая могла бы помочь Бет в уходе за раненым, поселившись на время в доме Рафаэля.

Рафаэль, понимая двусмысленность ситуации, когда в его доме находится смертельно раненный Натан и его жена, и желая избежать пересудов, которые могли бы бросить тень на репутацию Бет, решил, что с ними должен находиться третий человек.

Стали известны потери с обеих сторон. Из шестидесяти пяти вождей, воинов, женщин и детей, прибывших на переговоры, тридцать три были убиты. Остальных заточили в местную тюрьму. Белые потеряли семь человек, среди которых был и шериф Сан-Антонио.

Рафаэлю неожиданно выпало несколько достаточно свободных дней, и он попытался осмыслить происшедшее. Так случилось, что он посетил местную тюрьму как раз в тот момент, когда белые участники переговоров решились на важную, с их точки зрения, акцию.

Полковники дали жене, а точнее, теперь уже вдове самого заслуженного вождя, погибшего во время неудачных переговоров, коня и, снабдив ее водой и запасом пищи, отправили к соплеменникам с наказом:

— Поезжай к своему народу и объясни, что тем, кто сидит в нашей тюрьме, грозит смерть, если не будут возвращены все пленные, упомянутые Матильдой Локхарт.

Рафаэль понимал ужасные последствия этой затеи. Жена вождя, конечно, доставит ультиматум, и тогда беспомощные пленные в муках расстанутся с жизнью — овдовевшие индейские скво, проклиная неверных белых, ножами изрежут белокожих женщин.

Военные не стали слушать его доводов, и он, резко повернувшись на каблуках, вышел из помещения, не в силах больше присутствовать при похоронах последних надежд на мир между белыми и индейцами.

Рафаэль по дороге домой размышлял о свершившейся трагедии. Сердце его пронзила острая боль, когда он вспомнил о том, что мог предупредить команчей. Рафаэль знал, что в Сан-Антонио погибли практически все великие вожди, но один из них Буффало Хэмп все же убежал. Хорошо, что у них остался хотя бы он, подумал Рафаэль.

• Предыдущая
• 62/87
• Следующая