Цена свободы – атомная бомба - Кузнецов Виктор Николаевич - Страница 62

Когда заканчивался рабочий день, часовые на вышке ударяли по подвешенному куску рельса и извещали о начале «съёма с зоны». Заключенные собирались у проходной, выстраивались в шеренги по четыре человека, и их запускали в «предбанник». Были случаи, когда отдельные заключенные или заснули, или по каким-то иным причинам опаздывали на «съём», тогда бригадир посылал на поиски. При отсутствии хотя бы одного заключенного «съём» не производился, и остальные часами находились в «предбаннике». Виновного в задержке «съёма» (если не было побега) наказывали по строгим лагерным канонам.

В подразделении МК-13, которым я руководил, работал слесарем-ремонтником С.Арутюнов, бывший заключенный и с его слов я узнал об эпизоде, когда по обоюдной договоренности между бригадирами заключенных его вели на свидание с «женой» в женский лагерь, а подмена шла в мужской (охрана считала наличие конвоируемых по головам) – естественно, с необходимым переодеванием и другими «маскировками».

В управлении МК-13 работала вольнонаемная женщина-счетовод, и она как-то поделилась со мной своим негодованием: «Я понимаю, что они - заключённые, но почему им в лагере не дают пить чай?!. Я по их просьбе по несколько пачек покупаю и приношу в рабочую зону!» - я объяснил ей, что из её пачек они делают «чифир», и что её действия квалифицируются как связь с заключенными, и в случае обнаружения строго наказуемы. Не знаю, как она отговорилась от выполнения таких просьб, но пока к нам на работу выводили заключенных, она продолжала трудиться в организации.

Как-то, зайдя в кузницу, застал такую картину. Человек пять заключенных, сидя в кружок около кузнечного горна, поочередно из алюминиевой кружки потягивали «чифир» (приготовленный по особому рецепту сверхконцентрированный напиток из натурального чая, после употребления которого, наступало состояние опьянения – «кайф» - это со слов любителей). По режиму содержания заключенных это категорически запрещалось, наказывалось, и не без основания.

Более справедливое сравнение по эффективности, а вернее, по производительности – это использование труда заключённых и военнослужащих, так как их объединяет общее определение: труд подневольный. В этом отношении я отдаю предпочтение труду заключенных, т.к. у них мотивация была в то время намного сильней по известным причинам, чем у военнослужащих военно-строительных частей. В армию в начале 1950-х гг. призывалась молодёжь практически со школьной скамьи (до 1949 г. солдаты были «возрастные», владели несколькими специальностями), без существенного профессионального и жизненного опыта, и на практике с нуля приходилось обучать их и адаптировать в производственном процессе.

Однако использование труда заключённых на строительно-монтажных работах по финансовым затратам было значительно выше – за счет дорогостоящих охранных мероприятий и сооружений как в самом лагере, так и в рабочих зонах. Все эти затраты отражались в 3-й части генеральной сметы и ложились на себестоимость строительства.

Правда, при разработке Генплана строительства учитывалось рациональное использование до завершения строительства всех объектов, связанных с работой заключенных (вахта, столовая, мастерские, обогревалки и т.п.).

Так застраивались жилые кварталы, примыкающие к Коммунистическому проспекту. Строительные площадки огораживались колючей проволокой и охранялись солдатами. После завершения работ на строительстве очередного жилого дома, его выгораживали из рабочей зоны, заселяли жильцов, проволочные заграждения переносились на другой объект. В нескольких метрах от окон квартир находились ограждения из колючей проволоки в несколько рядов, за которыми работали заключенные.

Всячески поощрялось приобретение рабочей профессии, и заключенные, которые в перспективе рассчитывали на воле встать твёрдо на нормальную жизненную тропу, с желанием обучались, тем более в их действительности можно было избежать тяжелых физических общестроительных или других вспомогательных работ. И у нас, в МК-13, на механической базе, также организовали обучение специальности электросварщика. Обучали и теории, и практике. Поскольку заключенные должны были вырабатывать проценты, теорию пришлось преподавать только после работы, непосредственно в лагере, и эту миссию поручили мне.

Первый вход в лагерь был волнительным. Одно дело, когда находишься среди заключенных на работе – это относительно постоянный состав, тебя знают, ты их знаешь. Другое дело в лагере, где их тысячи. Однако всё обошлось – меня встретил у вахты один из «учеников» и проводил до барака, где жила «наша» бригада. Бросились в глаза чистота и порядок на территории лагеря, тротуары – из обрезной доски. При заходе в барак обратил внимание на небольшую комнатку, дверь была открыта, с определённым домашним комфортом: тюлевая занавеска на окне, хорошее покрывало на кровати, подушки тоже под тюлевыми покрывалами и т.д. Мне объяснили, что в этой комнате живёт «бугор». В бараке – убрано, койки в два яруса, прикроватные тумбочки, а в середине – длинный стол, и за ним начались уроки по теории электросварки.

Написано собственноручно – март 2004 г.

Из воспоминаний Баранова Александра Сергеевича - инженера-строителя:

Особенно тяжело давались земляные работы зимой: смерзшийся глинистый грунт с каменной дресвой и валунами буквально грызся кайлом клином и кувалдой, в значительной части физически ослабленными людьми. Естественно, в таких условиях государственные нормы большинство бригад заключенных не выполняли, интереса и стремления к работе не проявляли.

Вести строительство предприятия и города было возможно за счет неограниченной численности рабочих рук и увеличения продолжительности рабочего дня. Это и практиковалось руководством всех уровней первые несколько лет.

В морозные дни 1949 г. земляные работы и ленточные бутобетонные фундаменты под здание первой школы дались чрезвычайно трудно мне, мастеру, и рабочим. Заведение здания и, особенно, внутренние и отделочные работы стоили больших физических усилий и нервных затрат ведущему производителю работ – В.Н.Варфоломееву. При «штурме» перед сдачей на объекте в течение суток трудозатраты составили до 700 человеко-смен в сутки. Столь низкой была отдача неквалифицированного подневольного труда рабочих-заключенных.

Примерно до 1955 г. штукатурные и малярные работы в жилстрое выполнялись бригадами заключенных-женщин. Этот фактор также отрицательно влиял на сроки ввода объектов в эксплуатацию после их возведения. С 1953 г. лагерь стал формировать ученические бригады штукатуров-маляров из мужчин. Вскоре женская часть 2-го лагерного отделения была упразднена.

Написано собственноручно в 2003 г.

Из воспоминаний Козлова Геннадия Михайловича - ветерана строительства № 514:

Утром заключённым выдавалось задание на день, а вечером ежедневно определялись объемы выполненных работ и процент выработки. При этом между бригадирами, мастерами и прорабами почти всегда возникали споры. Бригадиры старались всеми правдами и неправдами завысить объем выполненных работ, а значит, и процент выработки – а последний имел для заключенных огромное значение. И можно понять бригадиров, так как от этого зависело их завтрашнее благополучие и срок выхода на свободу.

Как помнится, в лагере было четыре уровня выработки: менее 100%, 100%, 121% и 151%. Если заключенный не выполнял норму выработки, то на следующий день он получал урезанную пайку продуктов, которой не хватало, чтобы восстановить силы. При выполнении 100% получали нормальную пайку, и всё. При 121% - улучшенное питание и зачёт «1 : 2», т.е. за один пробытый в лагере день заключённому засчитывалось два. При выполнении норм на 151% - улучшенное питание и зачет «1 : 3». Это был самый большой стимул для заключённых, и они пускались на любые ухищрения, чтобы его получить.