Если свекровь - ведьма - Касмасова Лилия - Страница 32

• Предыдущая
• 32/78
• Следующая

Инспектор вышел из кухни в маленький холл, я двинулась за ним. Когда мы очутились на улице, он надел плащ и пробормотал:

— Что-то я их не слишком напугал.

— А вы хотели бы, чтобы все, как зайцы, дрожали в вашем присутствии?

— Ага, — кивнул он. И вдруг остановился: — Вы заметили, что на кухне нет самого главного?

— Скалки?

— Неа.

— Котла над открытым огнем?

— Да нет же, — он улыбался.

— Печки, — буркнула я.

— Повара. Про которого мне гости вчера все уши прожужжали — какой он искусник, да какой был восхитительный обед.

Сомневаюсь, чтобы гости жужжали именно ему — но разговоров об обеде вечером и правда было полно. Он не мог не услышать.

— Далия Георгиевна дала ему выходной, — сказала я.

— И это когда столько гостей?

Вообще-то да. Странно. Ведь Далии наверняка наплевать, что кто-то там устал, если у нее орава гостей, которых надо кормить. Но может, она очень этим поваром дорожит? Даже муж ревнует ее к Жиэну.

Бондин с удовольствием кивнул на мою озадаченность и зашагал по дорожке к озеру. По озеру на всех парах удалялась лодка с супругами Весловскими.

— Куда мы? — спросила я.

— Орхидея Семеновна обещала ждать нас у берега, — он махнул рукой вперед.

Далеко на берегу виднелась внушительная черная фигура рядом с какой-то не менее внушительной бочкой.

— А что за список вам дала соседка?

— Успели разглядеть?

— Только цифры.

— Список свадебно-романтических мечтаний Мелиссы.

— Да? И что там? — Мне было ужасно любопытно.

— Ничего особенного, — сказал он.

По его тону было понятно, что выспрашивать бесполезно. Жаль, я не вор какой-нибудь или не фокусник, а то бы выудила у него бумажку из кармана, едва бы он только глазом моргнул.

Вдруг позади, где-то за домом, раздался оглушительный звук, похожий на автомобильный сигнал, да такой громкий, что стриженые ветки деревьев-шаров дрогнули. Звук повторился несколько раз, словно кто-то нетерпеливо жал на клаксон. Я остановилась, обеспокоенная:

— Что это?

Бондин ответил:

— Следование главе первой учебника по проведению инспекций, — и процитировал: — «Психологическая атака — лучший способ обескуражить инспектируемых».

Вид у меня, похоже, был совсем растерянный, и Бондин поспешил меня успокоить:

— Но не переживайте, это мало помогает. Ведьмы очень устойчивы психологически. А если и обескураживаются, то, чтобы восстановить свое душевное равновесие, прибегают к колдовству или к зельям… Да, я всякого от них навидался. Так что лучше не обескураживать их слишком агрессивно.

— Чего? — не поняла я.

— Это Барсукова приехала, — сказал он, резко свернул на газон и направился обратно к дому.

Я метнулась за ним, спросила:

— Так рано?

Хотя о чем я? Бондин вообще прибыл с вечера.

Он будто прочел по лицу мои мысли и сказал с неловкостью:

— Чтобы застать врасплох…

— Но нам-то зачем туда? — я попыталась удержать его за рукав. — Нам надо Кры… Мелиссу догонять!

Он остановился и, коснувшись лацкана своего пиджака, неожиданно сообщил:

— А вы знаете, мой значок фальшивый.

— Да? — удивилась я. — Зачем же вы им хвастались?

Глупый вопрос. Хвастаются просто для того, чтобы хвастаться.

— Я не хвастался, — сказал он. — Я хотел произвести впечатление.

— Запугать, — уточнила я.

— Внушить уважение, — сказал он. — Но вообще-то, — меланхолично признался он, — нет такой награды — за рвение.

— Да?

— Разумеется! Но ведьмы же никогда не следят за новостями Департаментов и обычно не знают ни о каких церемониях вручения. — Он поглядел в сторону дома: — А вот награда «Бульдог месяца» существует. И в этом месяце получила ее Жасмин.

— Ну, всего лишь месяца… — сказала я.

Это вроде лучшего работника месяца в нашем супермаркете. Почти что символическая вещь.

— Но она работает в МИ-13 всего лишь месяц, — сказал Бондин. — Пришла после института.

Ого.

— Поэтому я хочу перемолвиться с ней парой слов, чтобы по возможности избежать нанесения увечий, — объяснил он.

Я уже давно не держала его за рукав, и Бондин зашагал вперед. Я догнала его:

— Она может их изувечить?

— Она — их? — Он засмеялся.

Мы зашли за угол, и до нас донесся голос, усиленный рупором:

— Всем выйти во двор и выстроиться в шеренгу.

— Она серьезно? — спросила я.

Но, похоже, все в доме посчитали, что серьезно, и когда мы обогнули следующий угол, то увидели, что на крыльце уже толпятся люди.

— Забавно, правда? — скривились в однобокой улыбке губы инспектора.

— Не вижу ничего забавного, — сказала я.

— Сейчас увидите.

На подъездной аллее был припаркован огромный белый автобус, похожий на междугородный. У автобуса стояла здоровенная, как гвардеец, молодая девушка в ярко-красном юбочном костюме. Костюм был отделан белым кантом, на плечах девушки громоздились золотистые эполеты, голову венчала пилоточка, а на левой груди сверкал огромный значок: золотая морда бульдога с желтыми пышными лентами вокруг.

— Наша рабочая форма, — сказал Бондин. — Ну то есть у мужчин брюки, разумеется.

— И почему вы не в такой?

— Не хочу выглядеть, как идио… как гусар.

— Зато ваши красные кеды были бы в цвет.

— Там положены черные начищенные ботинки. С железными набойками. Чтоб стучали громче.

Это он шутит?

Но, когда Жасмин Барсукова сделала несколько шагов, я поняла, что вовсе нет. Звонкий бой ее каблуков по асфальту услышали, наверное, и в поселке.

Многочисленные гости Далии Георгиевны, она сама и ее муж, выстраивались в кривую шеренгу, больше похожую на не очень организованную очередь.

Мужчины молча хмурились, дамы что-то тихо не то что говорили, а свистели сквозь зубы. Далия стояла, гордо скрестив руки на груди. Дмитрий Васильевич, как обычно, безмятежно курил сигарету. Маргариты Петровны не было видно — возможно, из ее домика призыв Барсуковой не был слышен.

Мы с Бондиным остались стоять у угла дома.

— Но ведь проверка в двенадцать должна начаться? — тихо спросила я его.

— А Барсуковой плевать, — прошептал он.

— Ведьмы, шаг вперед! — скомандовала в рупор гусарша.

А дальше что? «Хенде хох»?

Но «хенде хоха» никакого не последовало, даже если он и входил в намерения Барсуковой. Потому что на нее неожиданно обрушился водопад, потом, откуда ни возьмись, со всех сторон полетели комья грязи, и — что это? яйца и помидоры! — а потом ее вдруг обвили веревки и цветные ленты. Рупор, смытый волной воды, валялся на земле.

Связанная гусарша прокричала, сдвинув измазанные в желтке брови:

— Я видела, кто это сделал! Вам будет выписан штраф за применение магических действий к инспектору! По двадцать митрилок!

Митрилок? Что это? Ведьминские деньги? Наверное, та монетка, в которую Маргарита окунала кольцо.

— Почему она не применит магию, чтобы освободиться? — спросила я у Бондина.

— Потому что инструкция запрещает инспекторшам колдовать во время проверок, — ответил он.

Позади послышался звон разбитого стекла. Инспектор вмиг притянул меня к себе, а мимо пролетел какой-то предмет. Далия поймала его — это был небольшой сундучок, — взяла оттуда горсть сияющих серебром монет, всучила сундук стоявшему рядом мужу, подошла к девице и высыпала ей монеты на голову.

А потом к гусарше на скорости подплыли три разные дудки и задудели ей прямо в уши!

Я стояла далеко, но меня и то звук пронял аж до нытья в зубах. Я повернула кольцо. Жасмин окружили три призрака с дудками. Четвертый, прадедушка Миши, дирижировал ими. А пятый — пианист — хохотал в стороне, глядя на это.

А потом я заметила, что в магическом мире автобус выглядит совсем по-другому. Он был не белый, а красный. На окнах были решетки, а на двери висел ржавый амбарный замок.

Я отвернула кольцо обратно и вполголоса спросила у Бондина:

— Зачем решетки на окнах?

— Жасмин любит совмещать проверку с арестами, — сказал он.

• Предыдущая
• 32/78
• Следующая