Если свекровь - ведьма - Касмасова Лилия - Страница 28

• Предыдущая
• 28/78
• Следующая

Дмитрий Васильевич отрицательно помотал головой. Потом сказал:

— Самое главное, что вы должны знать — Миша был там не по доброй воле, — и он поглядел на меня сочувственно.

— Да? И как вы это поняли? — спросил Бондин.

— Он вел себя ненормально, — сказал Дмитрий Васильевич. — Безотрывно смотрел на Мелиссу, поминутно признавался в любви, ну, вы понимаете…

— Еще как, — буркнул Бондин. И сказал уже громко: — Любовное зелье.

— Да, — кивнул Дмитрий Васильевич.

Значит, Миша и правда околдован! Значит, он не разлюбил меня и не бросил! И не влюблялся он заново в эту Крысу-Белобрысу!

— А вы, Далия Георгиевна, видели, что он околдован? — спросил Бондин. — Видели розовое облако над ним?

— Я не успела включить око, — ответила Далия. — Вероятно, он был околдован. Хотя, — она покосилась на меня, — почему бы ему не вспомнить старую, настоящую любовь? — Она сделала упор на слово «настоящую».

Да нет. Это она назло мне говорит. Миша не мог так поступить. Это я — его настоящая любовь! Я!

— Разумеется, Миша был околдован! — вскричал Дмитрий Васильевич. — Он же не дурак — сбегать от инспекции! И от невесты.

— Ты забыл, что такое страсть, — холодно возразила мужу Далия.

— Зато я знаю, что такое долг, — сухо отозвался он.

А рыжий вдруг спросил:

— Дмитрий Васильевич, а вы всегда так рано встаете?

— Да, обычно да, — немного растерянно ответил он.

— И идете прогуляться?

— Да, сначала пью кофе, потом гуляю.

— Понятно… А вы, Далия Георгиевна, тоже жаворонок?

— Когда как, — пожала плечами Далия.

Мы как раз подошли к стеклянной двери, ведущей в дом. Дмитрий Васильевич приостановился, и Далия поторопила его:

— Ну заходи уже, я совсем озябла.

— Кстати, а куда вы, Далия Георгиевна, шли в такую рань? — спросил Бондин.

— Встречать рассвет, — ответила Далия. — Позволю себе заметить, что ваши вопросы глупые и дурацкие и не имеют отношения к делу. Лучше бы вы занялись поисками беглецов.

— Займусь, — кивнул рыжий.

— А теперь пустите меня наконец в дом.

— Разумеется, — инспектор посторонился, Далия вошла через распахнутую дверь, которую услужливо придерживал ее муж.

Стеклянная дверь закрылась, супруги ушли в глубь дома, инспектор посмотрел на меня:

— Вы заходите?

— А вы? — Вдруг он пойдет их дальше расспрашивать, так я увяжусь за ним, если получится.

— Думаю, они больше ничего не скажут.

— Пожалуй, — согласилась я и развернулась, чтобы вернуться к Маргарите. Потом вдруг осознала, что до сих пор держу сломанное зеркальце в руках — а оно ведь, похоже, дорогое, — и сказала инспектору:

— Подождите секунду, я сейчас, — и забежала в дом.

Я промчалась через маленький холл в коридор. Далия с мужем уже были у арки, ведущей в гостиную. Я окликнула:

— Далия Георгиевна!

Она обернулась, взглянула на меня удивленно. Мишин отец быстро свернул в арку и исчез из виду. Похоже, не желал присутствовать при очередных разборках.

— Извините, это не ваше? — Я протянула Далии сломанное зеркальце. — Только я нечаянно на него наступила…

— Чего еще от тебя ожидать! — воскликнула она и буквально вырвала вещицу у меня из рук.

Могла бы и спасибо сказать.

Я вернулась к инспектору, который ждал меня снаружи. Мы направились обратно к Маргарите, потому что инспектор оставил там свой плащ и саквояж, а я обещала ей вернуться поговорить.

— Интересно, — рассуждал вслух Бондин, — почему Далия Георгиевна не смогла помешать Мелиссе? Ведь ваша свекровь более сильная колдунья.

— Будущая свекровь, — пробормотала я. — Наверное, она не хотела мешать. Была только рада, что Миша бросает меня и улетает с настоящей ведьмой.

— Вы тоже настоящая ведьма.

— Да, но еще вчера я была простушкой.

— Они вас так называли? — тихо спросил он.

Кажется, не надо было рассказывать о конфликте в семье. Хотя какая разница — он и сам поди все уже давным-давно понял.

— Ну, мы не сразу поладили, — уклончиво сказала я.

Бондин вдруг спросил:

— А вы не замерзли?

— Немного. — Он из тактичности сменил тему, увидел, что мне неприятно говорить о том, что я не вписалась в Мишину семью? Или просто ищет обходные пути, чтобы все разузнать?

— Так наколдуйте какую-нибудь теплую одежду.

И правда. Я сосредоточилась, представляя на себе… н-ну, допустим, джинсовую куртку.

Результата — ноль.

— Ну и? — спросил инспектор.

— Не говорите под руку.

Ладно, просто теплую шаль.

Опять ничего.

— Не получается? — осведомился надоеда.

Черт. Наверное, чтобы сотворить одежду, нужно какое-то особенное колдовство.

Последняя попытка — пусть хотя бы простое одеяло. Коричневое в белую клетку. М-да.

Инспектор хмыкнул.

— Слушайте, с чего вы взяли, что мне вообще холодно! Утро ужасно теплое! — огрызнулась я и пошла себе быстрым шагом по дорожке к озеру.

Он догнал меня через несколько секунд и протянул мне свой полосатый пиджак:

— Вы сами сказали. Вот, накиньте.

Я смягчилась:

— Вы замерзнете.

— Утро же теплое, — улыбнулся он, и мне пришлось надеть пиджак. А этот инспектор может быть довольно милым.

— Похоже, ваш жених и Весловская улетели на ступе, — сказал он.

— Да.

— В неизвестном направлении.

— Да, — грустно согласилась я.

— А значит…

— Мы их не найдем?

— Почему? Найдем. Нам нужна еще одна ступа. Но найти ее в наше время будет, пожалуй, проблематично. Даже ведьмы старшего поколения пользуются ими очень редко. А молодые даже управлять не умеют. Мелисса меня удивила, признаюсь.

Я вспомнила, как мать Орхидеи вчера говорила о молодежи то же самое.

— Кое-кто прилетел в гости на ступе, — сказала я.

— Правда? В таком случае нам очень везет.

— Наверное, — сказала я. Зачем ему вторая ступа?

— А где эта ступа? — вдруг спросил он.

— Не знаю… Какая разница?

— Вряд ли ее заперли где-то, как была заперта ступа Маргариты Петровны. Разве Мелиссе не проще было взять ступу гостей?

Я вспомнила, что говорила старушка в лиловом — мать Орхидеи:

— А эта ступа под замком. Какое-то слово секретное нужно.

— Ах, вот как… Видимо, это слово держится в большем секрете, чем ключ к сараю… И кто же из гостей прилетел на ступе? — спросил он.

— Орхидея со своей мамой.

— О, — сказал инспектор немного смущенно. Похоже, ему было неудобно, что он вел себя за завтраком как дурак. Потом он вдруг воскликнул: — А вот и она!

Навстречу нам по дорожке шла Орхидея.

Бондин сразу заговорил с ней о ступе. Орхидея понимающе покивала и сказала:

— Надо у мамы разрешения спросить. Она ее хозяйка.

— Ясно, — сказал Бондин. — А где вы оставили ступу?

— Там, возле заборчика, — махнула она рукой. Потом сказала: — Да, инспектор, к вечеру вам надо отпустить меня или маму на ферму — у нас там скотинка, которую надо утихомирить, а то она дом спалит.

— Понял, — кивнул инспектор.

Что он понял? Что «дом спалит» — это она, разумеется, фигурально? Что за скотинка такая?

Но не успела я спросить об этом, как Бондин обратился к Орхидее:

— А вы Весловских, соседей, давно видели? В толпе, — он кивнул на озеро, — их не было.

Орхидея ответила:

— Астра, ну, это кузина моя, сказала; что они там, в доме, сидят и плачут, убиты горем.

Да, можно понять. Единственной дочери светит ссылка в тундру.

— А надолго? — спросила я инспектора. — В Сибирь за побег?

— На всю жизнь, — сказал рыжий.

Ох, ну ничего себе!

Но главное сейчас…

— Думаете, ее родители что-то знают? — спросила я Бондина.

— Надеюсь, — сказал он. — Возьмет ли ступа верный след, неизвестно, а Весловские наверняка что-то подскажут. Возможно, Мелисса Весловская всегда мечтала выйти замуж в каком-то определенном месте. Ну, знаете, у девушек всегда все заранее распланировано. Для них важнее как выходить замуж, чем за кого.

• Предыдущая
• 28/78
• Следующая