И аз воздам (СИ) - Попова Надежда Александровна "QwRtSgFz" - Страница 112

• Предыдущая
• 112/172
• Следующая

— Как-то уж слишком оно… диковинно и сложно, — с сомнением заметил Ван Ален, и Курт пожал плечами:

— Согласен. Я тоже так подумал, когда на нас с Готтер сперва рухнула черепица с крыши (случайно), потом я случайно споткнулся, при падении едва не напоровшись на какой-то штырь, выброшенный на той улице сто лет назад, потом едва не поперхнулся насмерть глотком пива, перед этим хозяйка трактира случайно споткнулась и едва не выплеснула мне в лицо горшок с почти кипящим маслом, а после того — нас едва не смяла в лепешку случайно сорвавшаяся у какого-то торгаша тележка с тяжеленными тюками. И все это — за одни сутки.

— То есть, — напряженно уточнил Ван Ален, — хочешь сказать, теперь они охотятся за тобой?.. Но если так — почему ты все еще жив? Прежде, если я верно понял, у них получалось с первого раза.

— Потому что его ограждает вера, — вновь заговорила Нессель, и охотник вздрогнул, словно до этого мгновения ведьмы здесь не было, и лишь сейчас она внезапно явилась из пустоты.

— Что? — переспросил он растерянно, и Курт поморщился:

— Готтер, не сейчас.

— Почему? — упрямо возразила она. — Именно сейчас для этого и время.

— А я согласен, — многозначительно произнес охотник. — Если вдруг эти ребята решат прижать и меня — хотелось бы знать, чем от них можно защититься.

— Тебе это не поможет, — вздохнула Нессель, неловко улыбнувшись. — Его вера особенная, и Господь покровительствует ему.

— Ерунда, — перебил ее Курт. — Я верю в себя не меньше, чем доверяю Богу; и не думаю, что он станет на меня за это гневаться… Предполагаю, Ян, что они используют страх. Когда с человеком происходит нечто, что может закончиться фатально — он подспудно уверен, что именно так это и закончится, и именно за эту ниточку они тянут, подталкивая события. Если заранее знать об этом, успокоиться и увидеть, что у любого события есть pro minimum два финала — то либо финал будет удачным, либо ничего не произойдет вовсе. Не убежден всецело, что это именно так, но мне это пока помогает.

— Вряд ли Хальс успел испугаться, когда молния шарахнула в дерево.

— Сказал же — не уверен, что я прав, — передернул плечами Курт. — И быть может, мне попросту везет…

— Или права я, — тихо, но настойчиво договорила Нессель.

— В любом случае, — не ответив, продолжал Курт, — попытки покушения были совершены неоднократно, что подтверждает мою версию о малефике или малефиках, управляющих вероятностями. Так они избавились от канцлера, но не стали повторять тот же фокус с судьей; видимо, чтобы не повторяться и чтобы на слишком уж большое количество случайностей не обратили внимания излишне любопытные горожане или инквизиторы. Судью попросту подставили. Теперь мы знаем, что он явно раздумывал над тем, чтобы явиться с повинной, попутно сдав сообщников; быть может, именно по этой причине находясь в не слишком благом расположении духа, он и брякнул свидетельнице какую-то грубость. Этим и воспользовались; свидетельницу отравили, а слова Иоганна Юниуса вывернули так, что впоследствии они стали звучать исполненной угрозой. Дочка, видимо, имела неосторожность быть слишком настойчивой в попытках спасти его, и девице заткнули рот самым надежным способом.

— Как полагаешь, Гайеры в этом замешаны?

— По словам Лукаса, как ты сам слышал, «они лишь платят»… Кто знает. Быть может, и так. А возможно — ему просто не обо всем известно. А возможно, что все так, как он говорил, но они кое о чем уже стали догадываться; уж Гайер-то старший точно не дурак и мог многое просчитать, но решить, что не в его положении болтать лишнее.

— Именно что дурак, — хмуро возразил Ван Ален. — Из-за этого он поневоле погряз в деле по уши.

— С подобным я сталкиваюсь не в первый раз. Бывает, что люди, увязнув в болоте одной ногой, вместо того, чтоб позвать на помощь, пытаются выбраться сами и лишь еще больше погружаются в трясину.

— Итак, с судьей все ясно, — подытожил охотник. — Он соучастник, которого убрали, чтоб не проболтался. Ваш inspector — жертва взбалмошного идиота. Обер-инквизитор?..

— Думаю, здесь без неожиданностей. Здоровье его оставляло, мягко говоря, желать лучшего, и сердце в конце концов все же не выдержало.

— Не думаешь, что его все это время по-тихому травили? Если, скажем, Хальс был в сговоре с аптекарем и порекомендовал подсовывать старику вполне определенные зелья…

— Нет, не думаю. Думаю, что его, напротив, всеми силами старались поддерживать на плаву — он был удобен: происходящее почти не контролировал, в дела не лез, вся работа была свалена на прочих служителей, делай, что хочешь, лишь составь отчеты и протоколы так, чтобы он поставил подпись. В случае его смерти — еще не факт, что Хальс стал бы следующим обером; вполне возможно, на место Нойердорфа прислали бы кого-то посвежее, подотошнее и понаглей, что для здешней теплой компании явно было бы лишним. Нойердорф делал свое дело: держал место занятым.

— А девочка? — тихо спросил Ван Ален. — Утопленница? Она какое отношение имеет к этой истории?

— Похоже, что никакого, — отозвался Курт, невольно опустив взгляд на четки. — И для них все произошедшее было не меньшей неожиданностью, чем для нас. Надеюсь, это заставит их запаниковать и наделать глупостей.

— Как Лукас?

— Как Лукас, — ровно подтвердил он.

— А с чего ты взял, что эта история не вписывается во все прочие? И вообще, эти прочие — что это? Все эти казненные за малефицию, кто сознался и кто утверждал, что невиновен — что это было?

— А вот тут начинается самое интересное, — вздохнул Курт, снова бросив взгляд на ставню, за которой медленно, но все более настойчиво пробивался рассвет. — Самый первый случай выглядел так, словно для самого виновного произошедшее было неожиданностью. Id est, жил себе человек как человек, самый заурядный, и внезапно, дожив до зрелого возраста, обрел силу, которой не умел управлять и с помощью… или по вине… которой наделал глупостей, сам ужаснувшись содеянного.

— Подобных историй я слышу все больше в последние годы, — заметил охотник мрачно. — И ты, думаю, тоже. Тварей все больше; прежде мы могли тратить годы на поиски одной, а теперь они толкутся по Империи стаями, едва на ноги не наступают. Призраки умерших — явление чуть ли не более небывалое, нежели стриги и вервольфы — чуть не на каждом углу. Люди внезапно обнаруживают в себе способности, которых у них отродясь не было… В этом мире что-то назревает. Не может ли происходящее в Бамберге быть частью этого?

— Может, — согласился Курт, — и скорей всего, именно этим и является. Но кроме прочего, происходящее в Бамберге вполне определенно является частью назревающего в Бамберге. Не знаю, что это, но оно действует по какой-то системе, и одна из особенностей этой системы в том, что каждый следующий случай малефиции случался вскоре после казни предыдущего арестованного.

— Вот как… — с легкой растерянностью проговорил Ван Ален и, помедлив, уточнил: — И никто, кроме тебя, этого не заметил? Или не придали значения?

— Не знаю, успел ли сделать такой вывод Штаудт перед своей гибелью, но даже я сам заметил это почти случайно.

— Опять твое озарение?

— На сей раз — скорее сработало, наконец, то, чему учили в академии, — уныло усмехнулся Курт. — Изучая протоколы, я мысленно разделял их на две части — на ту, в которой речь шла о делах сверхобычных (включая случаи с отказом от признания), и на ту, в которой расследования показали, что преступление совершено вполне обыденное, бытовое. Потом стал просматривать именно первую половину в попытках найти что-то общее — и обратил внимание на даты. Закономерность очевидна: спустя день или несколько (но не более недели) после первой казни — следовал всплеск и следующий случай малефиции. Именно после казней тех, кто был умерщвлен за колдовство, id est — после сожжений.

— «Всплеск», — повторил Ван Ален медленно. — Ты ведь не просто так употребил это слово?

— Ты ведь не думаешь, что у множества людей в одном маленьком городе внезапно начали просыпаться природные дары, заложенные в них при рождении и дремавшие все эти годы?.. Здесь что-то происходило во время казней. Кто-то получал от этих смертей силу, но не поглощал ее целиком, не питался ею, а как бы сбрасывал излишки вовне, и она «оседала» в людях, которые, быть может, были к подобным вещам… наиболее чувствительны, так скажем. Так же, как крошки хлеба летят в стороны, если едок невоспитан и тороплив. Или же этот некто перенаправлял эту силу на конкретных персон по своему выбору, этого я пока еще не понял.

• Предыдущая
• 112/172
• Следующая