Разрыв (ЛП) - Де Стефано Лорен - Страница 1

В Атласе все еще течет река. Ее тонкая линия бежит к месту назначения, которого больше не существует. Мы пытаемся сложить мое имя, реку и меня саму, если и есть какая-то разгадка, то она умерла вместе с моими родителями. И все же эта река остается только в моих снах. Я вижу ее растворяющеюся в огромном океане, скрывающий затонувшие города, несущий старые сообщения в бутылках. Я слишком задержалась на этой странице. На самом деле я должна быть в Северной Америке, держать путь от берегов Флориды до Провиденса Род- Айленд, где только что мой брат близнец бомбил больницу про-научных исследований в области эмбрионов. Я не знаю, как много людей погибло из-за него.

Линден беспокойно передвигается:

- Я даже не знал, что у тебя есть брат – сказал он, когда я рассказала ему, почему сбежала – Но список вещей, которых я не знаю о тебе, становится все длиннее, не так ли?

Он жалеет о нашем браке и о том, что все кончено. И о том, что на самом деле ничего еще не закончилось. Моя сестра по мужу смотрит в окно, ее волосы как осенние листья под солнцем.

- Идет дождь – говорит она спокойно. Она здесь только потому, что я попросила ее. Мой бывший муж все еще не до конца верит, в то, что жить рядом с Воном опасно. Или, может быть, он действительно верит ему. Я в этом не уверена, потому что в эти дни он практически со мной не говорил. Единственное, что его интересовало, это как я себя чувствую и сказал, что скоро меня выпишут.

Я должна чувствовать себя счастливой, большинство пациентов здесь находятся в переполненных коридорах, или по дюжине в одной палате, и то если их не исключили из пациентов. У меня комфорт и отдельная палата. Госпитализация этого класса резервируется только для богатых, и именно так и случилось, что мой свёкр владеет почти каждым медицинским учреждением во Флориде. Мне потребовалось много времени, чтобы прийти в себя, поскольку крови для переливания было недостаточно, а я лишилась большей ее части, когда порезала ногу в наркотическом бреду. И теперь, когда моя кровь в порядке, они хотят брать ее по не многу для анализов, чтобы быть уверенными, что я иду на поправку. Им кажется, что мой организм не сопротивлялся попыткам Вона, когда он вводил в него вирус. Я не знаю, что именно он сказал им, но он может быть везде, даже когда его нет рядом. Они говорят, что у меня интересная группа крови. Они не встретили бы такую, даже если бы люди стали сдавать свою кровь за скудную плату больницы. Сесилия говорит про дождь, чтобы отвлечь Линдена от медсестры, которая только что стерилизовала мою руку. Но это не сработало. Зеленые глаза Линдена сосредоточились на моей крови, заполняющей шприц. Я держу Атлас на моих прикрытых коленях, переворачиваю страницу. Я возвращаюсь назад к Северной Америке – единственному континенту, который сохранился, и даже он уже не единственный, есть непригодные для жизни части того, что раньше было известно как Канада и Мексика. Раньше весь мир был для людей и стран, но с тех пор он разрушен войнами настолько далекими, что о них едва вспоминают.

- Линден – говорит Сесилия, прикасаясь к его руке. Он поворачивает голову в ее сторону, но не смотрит. – Линден? – Она пробует еще раз. – Я должна что-нибудь съесть. У меня что-то голова разболелась.

Это наконец привлекает его внимание, потому как она на четвертом месяце беременности и подвержена анемии.

- Что ты хочешь любимая? – спрашивает он.

- Я недавно видела домашнюю выпечку в кафетерии.

Он хмурится, говорит ей, что она должна есть еду с большим содержанием питательных веществ, но в итоге уступает ей. Как только он покидает мою палату, Сесилия садится на край моей кровати, кладет подбородок мне на плечо и смотрит на страницу. Медсестра оставляет нас, увозя мою кровь на своей тележке для хирургических инструментов. Это первый раз, когда я остаюсь наедине со своей сестрой по мужу, с тех пор как попала в больницу. Она проводит пальцем по контору страны, вздыхает, обводя Атлантику.

-Линден злится на меня – говорит она не без раскаянья, но и не своим обычным слезливым тоном. – Он говорит, что тебя могли бы убить.

Я провела месяцы в подвальной лаборатории Вона, будучи предметом бесчисленных экспериментов, в то время как Линден бесцельно прибывал на верху. Сесилия, которая навещала меня и говорила, что поможет мне сбежать, ничего ему не говорила. Это не первое предательство с ее стороны, хотя в прошлый раз, я верю, она пыталась помочь. Она могла бы испортить эксперимент Вона, удалив иглу или вмешаться в работу оборудования. Но как мне кажется, ее цель состояла в том, чтобы попытаться вывести меня через черный ход. Но Сесилия молода, ей только четырнадцать, и она не понимает, что у нашего свекра есть планы, намного масштабнее, чем она может себе представить. Ни одна из нас не сможет противостоять ему. Даже Линден все эти годы верил ему.

Однако я спрашиваю:

- Почему ты не сказала Линдену?

Она тихонько вздыхает и выпрямляет спину. Я смотрю на нее, но она избегает моего взгляда. Не желая давить на нее виной, я перевожу взгляд на открытый Атлас.

- Линден был так убит горем, когда ты сбежала – говорит она - То сердился, то ходил печальный. Он не говорил об этом. Он закрыл дверь в твою комнату и запретил мне открывать ее. Он проводил так много времени со мной и Боуэном, и мне нравилось это, но я знаю, так было потому, что он хотел тебя забыть.

Она глубоко вздохнула и перевернула страницу в течении нескольких секунд мы разглядываем Южную Америку, тогда она говорит:

- И, в конце концов, он начал поправляться. Он обещал взять меня на весеннюю экспозицию. А потом ты вернулась, и я подумала, что если бы он тебя увидел, то это перечеркнуло бы все достижения, которые он сделал – теперь она смотрит на меня своим острым карим взглядом. – Все равно ты бы не вернулась, и я подумала, что помогла бы тебе с побегом, и он никогда бы об этом не узнал. И мы могли бы просто быть счастливыми.

Последнее слово она говорит так, будто это самая страшная вещь в мире. Ее голос прерывается. Год назад от всего этого она устроила бы истерику. Я помню как в последний день перед побегом, я слышала ее крики и плач далеко-далеко, когда оставила ее, тогда она поняла как предала нашу старшую сестру по браку, Дженну, сказав нашему свекру о планах Дженны в помощи с моим побегом. Это только помогло избавиться от нее. Но с тех пор Сесилия стала взрослой, выносив ребенка и потеряв не одного, а двух членов своего брака в столь юном возрасте.

- Линден был прав, - говорит она – Ты, возможно, была бы мертва, и я… - она тяжело глотает воздух, но не прячет своих глаз от моих. – Я не была бы в состоянии простить себя. Я сожалею, Рейн.

Я обнимаю ее за плечи, и она прислоняется ко мне.

- Вон опасен – говорю я, глядя ей в глаза.- Линден не верит, но это правда.

- Я знаю.

- Он следит за каждым твоим движением, он следит за мной.

- Я знаю.

- Он убил Дженну.

- Я знаю, я знаю.

- Не позволяй Линдену уговорить тебя довериться ему – говорю я – Не допускай ситуации, оставаться с ним наедине.

- Ты можешь убежать, но я нет, - говорит она – Это мой дом, это все что у меня есть.

Линден кашляет стоя в дверном проеме, Сесилия останавливает его , взлетая на цыпочки, чтобы поцеловать и забрать обед из его рук. Она игнорирует намеки оставить нас наедине. Это раздражало меня в браке, но прямо сейчас это облегчение. Она открывает контейнер и устраивается на стуле, положив свои отекшие ноги на подоконник. Я не знаю, что именно хочет сказать мне Линден, я знаю только одно, он желает, чтобы разговор был строго между нами, и я этого боюсь. Я наблюдаю, как Сесилия откусывает краешек пирожного и сдувает крошки со своей рубашки. Она знает, что Линдену не комфортно, но она так же знает, что он не попросит ее уйти. Потому, что она беременна и потому что она единственная жена, которая у него осталась. И которая по-настоящему любит его. Линден поднимает чертеж, брошенный на стул, садится и пытается заняться изучением дизайна собственных зданий. В какой-то степени мне его даже жаль. Он никогда не имел достаточно авторитета, чтобы попросить то, что он хочет. Мне кажется, что разговор, которого он так жаждет, должен заставить меня почувствовать себя виноватой и жалкой. Я слишком ему обязана.