Цыганские сказания (СИ) - Мазикина Лилит Михайловна - Страница 6

• Предыдущая
• 6/67
• Следующая

Прошёл месяц. Встретились два старых друга и выпили водки. После грамм ста или, например, двухсот один старик спросил другого:

— Цыган ли ты, друг мой Николка?

Чтобы не повторяться, они доехали на электричке до конноспортивной базы, где занималась группа девочек-подростков под предводительством девушки-инструктора. Там цыгане украли себе коней на глазах изумлённой публики: ловкость рук и никакого мошенства. Отойдя от изумления, инструктор бросилась в полицию.

Стариков нашли быстро, по не остывшим, немного неуместным в современном городе следам. Они встали табором в рожнявском парке, жарили там кебаб и пили водку. Невзирая на объявления.

В участке оба очень смущались и даже пустили слезу. Девушка забрала заявление.

Прошёл ещё месяц, а может, и два. Старики встретились и выпили водки.

На этот раз они увели коней у конного патруля рожнявской полиции.

В приёмную я влетаю мокрая, как мышь: от детского крыла, где мирно засыпал Шаньи, к своему кабинету я буквально бежала, не обращая внимания на взгляды гвардейцев, чинуш и прислуги. Мне важно было успеть. А что делать, если озарение меня настигло именно сейчас, а не нормальным рабочим утром?!

Господин Балог, худой венгр средних лет, в удивлении поднимает на меня глаза: он как раз закрывал кейс, малюсенький аккуратный чемоданчик, с которым каждое утро приходит на работу и каждый вечер уходит домой. Что в этом кейсе — загадка загадок.

— Ко мне на стол… — я перевожу дух; секретарь моргает. — Ко мне на стол список подписанных мною приказов за последнюю неделю, по заголовкам, и копию инструкции к субботним учениям, быстро.

Венгр выглядит так, словно с ним заговорила люстра. Все полчаса, в течение которых я меряю кабинет шагами вдоль, поперёк и по диагонали, я гадаю, послушался ли он или уже где-то на пути домой; но высунуть голову посмотреть не решаюсь, чтобы не утратить авторитет.

Авторитет, да. Смешно.

Господин Балог кладёт на мой стол аккуратную, довольно пухлую стопку листов.

— Выйдите, но пока не уходите, — хмуро велю я.

— Да, госпожа гвардии голова.

Приказы-приказики. Так, эти — утверждения учебных планов для гвардейцев. Их, оказывается, тоже чему-то учат. Ну да, рукопашному бою как минимум... по крайней мере, мужчин и парней. Два ходатайства о предоставлении жилья за казённый счёт — они были отклонены или удовлетворены? Не помню совершенно. Ага, приказ о проведении учений, план на ближайшие три месяца (Тот не терял времени на выходных) и инструкции по их проведению. Быстро просмотрев бумаги, я разыскиваю в ящиках не по моей комплекции массивного стола чистый лист и ручку.

— Лиляна?

Кристо, как всегда, заходит без стука. Секретарь никогда мне о нём не докладывает.

— Привет.

— Э… привет. Можешь уделить мне пару минут? — муж озадаченно взирает на кипу бумаг у меня на столе.

— Сейчас пойдём, честно.

— Нет, я хотел попросить тебя подписать это… заодно уж.

Кристо кладёт передо мной исчерканный ручкой листок с аккуратной подписью в конце. Его подписью.

— Что это? — я морщусь, вчитываясь в рукописный готический шрифт, которым грешат большинство выпускников прусских школ. — Новая форма? Она выдаётся раз в три года, твоя ещё в отличном состоянии.

— На размер больше, — кратко поясняет муж. — Из этой я уже вырос. Сегодня заметил.

— Из этой... что?

Я непроизвольно окидываю глазами воротник и манжеты его куртки. Действительно, такое впечатление, что рукав коротковат. Но ведь раньше всё было нормально...

— Вырос, — Кристо растерянно мигает. — Что?

— Ну... у всех моих знакомых мужья... не растут.

— Наверное, они старше меня, — Кристо мимолётно, на долю секунды, вздёргивает белёсые брови, как всегда делает, когда приходит в игривое настроение. — Мне двадцать…

— Уже месяц как двадцать один.

— … в моём возрасте многие продолжают расти.

— Ох, святая ж мать, — я снова перечитываю заявление, словно в нём могут появиться какие-то новые строки.

— Когда твой брат вернулся из армии, он ведь тоже вырос, да?

— Да, но это был... брат. А ты муж!

— Смотри на это позитивно. Пока у твоих знакомых мужья раздаются в талии, я раздаюсь в плечах. Это смотрится гораздо привлекательней.

— Ох, ёж ежович. Ты что, будешь... высокий и... плечистый? Я... это немного... мне надо привыкнуть к этой мысли.

— Да не буду я плечистым. Отец у меня был худощавый и примерно такого роста, как я сейчас. Ну, может, вырасту ещё на цоль или полтора.

— Ох, запропала я... А грудь у него, часом не волосатая была? — мне внезапно вспоминается ещё одно изменение, замеченное недавно во внешности супруга.

— Ну... изрядно.

— Ох, беда пришла…

— Лиляна, ну прекрати! Я себя начинаю мутантом чувствовать.

— А я — педофилкой. Ты с ума сошёл, на ночь глядя мне такие вещи говорить?

— Госпожа гвардии голова, подпишите мне заявление, пожалуйста. У меня рабочий день закончен, мне надо жену в ресторан сводить.

— Ресторан? Ты серьёзно? Но у нас ведь не годовщина, нет? Нет?!

— Нет, годовщина только через месяц. А сегодня ресторан.

Я дописываю ещё две строчки на своём листке, так торопливо, что почерк еле читаем; потом «подмахиваю» заявление Кристо и вызываю секретаря.

— Господин Балог, подготовьте мой указ о внесении изменений в утверждённые инструкции по проведению учений и сами инструкции с внесёнными изменениями.

— Но господин Тот... — лепечет венгр, нервно передёргивая плечами.

— Господин Тот может мне высказать своё согласие или несогласие лично, а вы обязаны выполнять мои требования, разве не так?

Не заметить полусекундную заминку перед ответом невозможно. За эти полсекунды у меня, наверное, становится совершенно зверское выражение лица.

— Так. Слушаюсь, госпожа гвардии голова.

Когда за Балогом закрывается дверь, Кристо спрашивает:

— И что там теперь будет? Нам придётся тебя нести в паланкине? — его брови снова подскакивают на долю секунды.

— Нет. Для начала, вы больше не будете тратить времени на выговаривание полных официальных обращений. Ещё вы будете в два слова объяснять нам ситуацию... буквально. Два кодовых слова, и мы с Госькой и горничной уже знаем, что происходит. Ну и по мелочи.

— Мелочи, обычно, самое интересное. Можно подробнее?

— При эвакуации Шаньи и учениях с ним гвардейцы должны убедиться, что у них или нас есть с собой вода, чтобы поить ребёнка. Это же элементарно — когда ребёнок встревожен, его проще успокоить, если есть возможность напоить. Если ребёнок долго сидит, не имея возможности попить, он начинает раздражаться и капризничать. Если предполагается выход за пределы детского крыла, кроме воды должны быть взяты специальные крекеры. Я думаю, тут всё ясно.

— Ясно. Звучит дельно.

***

Наш служебный автомобиль останавливается перед рестораном; подсвеченная вывеска сообщает, что заведение именуется «Фаршанг».

— Это что, ресторан венгерской кухни? — мы выходим, и я оглядываюсь, непроизвольно пытаясь найти ребят Тота. Они, однако же, как всегда, незаметны.

— Ну да. Ты ведь любишь венгерскую кухню… да?

— У нас в столовой всё время подают одну только венгерскую кухню. Я её каждый день ем.

Кристо выглядит немного обескураженным.

— Я могу позвонить Тоту и отвезти тебя в какой-нибудь другой ресторан. В немецкий. В сербский. В турецкий или французский. Назови любой.

Ну да, и полчаса или час торчать в машине, ожидая, пока ИСБ срочно обеспечивает безопасность по маршруту и в том, втором ресторане. Или, что вероятней — и хуже, сразу выслушать совет Тота не выделываться и не отнимать почём зря ресурсы службы. С невысказанной угрозой новых сюрпризов.

• Предыдущая
• 6/67
• Следующая