Цыганские сказания (СИ) - Мазикина Лилит Михайловна - Страница 28

• Предыдущая
• 28/67
• Следующая

— Вам нравился Матьяш? Как король? В учебнике он весь такой... здоровский.

— Ну, для своего времени, он, несомненно, был блистательным правителем. За тридцать лет на троне он обеспечил Венгрии такой прорыв вперёд, который другой монарх не сумел бы и за шестьдесят. Во многом я на него стараюсь равняться.

— Ой, только не в военных походах, пожалуйста.

— Я уже очень давно не люблю войн. Я же рассказывал вам об Ашоке...

— Да. Я тоже не люблю, когда война, — «кебаб» в тарелке закончился, и я бездумно макаю питу в йогурт кусок за куском.

— Добавки?

— Нет, спасибо.

— Уложить вас спать?

— Бросьте. То, что все цыгане во дворце шепчутся теперь о нашей с вами любовной связи, не повод вести себя так, словно связь действительно существует.

— Ничего себе! Кристо так громко кричал о своих подозрениях? Не очень на него похоже.

— Того, что я теперь живу во дворце, а он — нет, вполне достаточно, я думаю.

— Вас мучают эти сплетни? Удивительно, мне удавалось скрывать самые настоящие и очень скандальные связи. И вот теперь меня уличают в том, чего не было, именно тогда, когда я себя держу в рамках дозволенного.

— Ну, сначала вы работаете на репутацию, потом репутация работает на вас. Когда вокруг вас бегает столько бастардов, как-то само собой в голову лезет, что вы их не в капусте находите, — кажется, я начинаю болтать лишнее. Стоп. Завязывай, Лиляна. Я пытаюсь встать из-за стола, но ноги слушаются не очень хорошо. Ловаш наблюдает с интересом.

— Если вы не хотите ни чтобы я отнёс вас, ни чтобы ложем вам стал дубовый паркет, что, конечно, шикарно, но не очень удобно, рекомендую туфли снять. Вот увидите, насколько легче без каблуков. Мне в своё время очень мешало после попоек то, что у меня каблуки были приделаны к длиннющим сапогам. Их так просто не снимешь и не пойдёшь, элегантно помахивая ими в руках.

Воспользовавшись этим нехитрым советом, я сумела добраться до покоев, потеряв вместо достоинства одну только лилию где-то по пути.

В какой-то момент мне показалось, что под подушкой опять лежит конверт, и я покрылась холодным потом. Но это была всего лишь шоколадка.

***

Говорят, что жил под Стрыем один цыган. Был уже очень старый, ходил осторожно и сидел аккуратно. А за два дня до Вешнего Юрья вдруг сказал: «Смерть моя пришла». Вскочил и стал танцевать, как мальчик.

Успел минуты две.

Ничто так не отрезвляет, как хорошее, острое похмелье, и благодарение Богу, что мне довольно двух бокалов вина для его прихода. В конце концов, только к лучшему, что Кристо и тётя Дина далеко от меня, раз уж я правда так опасна. Сначала надо себя разминировать.

Но как же мне уже тошно от стен! Хоть головой о них бейся.

Коробку с пуговицами, принесённую курьером, часовой положил на тумбочку, и я прихватываю её с собой, отправляясь в кабинет. Хорошо, однако, что моя очередь сидеть с Шаньи только завтра. При всей любви к маленькому принцу, последнее, чего хочется с похмелья — послушать звонкий детский голосок и поучаствовать в невинных детских забавах. Бр-р-р.

Куда удобнее было бы записать соображения на бумагу или набить их в компьютер, но Тот обязательно сунет нос в любые записи, я уверена. Поэтому мне приходится, чтобы сосредоточиться, прибегнуть к старому доброму средству: пасьянсу из пуговиц. Благо, как изволил сообщить секретарь, сегодня никаких бумаг на подпись нет.

Объявить себе каникулы я пока не решилась и просто отменила занятия ещё раз.

— Господин Балог, — добавляю я в селектор, сумев не без скрежета в голове составить примерный распорядок дня на сегодня. — Принесите мне, пожалуйста, два кофе и проследите, чтобы до часу дня меня никто не беспокоил.

— Господин Коварж тоже? — осторожно спрашивает секретарь.

— Господин Коварж особенно.

Если бы можно было так же легко отгородиться от Тота и Батори, жизнь стала бы более-менее сносной. Но — увы.

Немного умилостивив организм первой чашкой кофе, я раскладываю пуговицы на столе, пока что просто рядами, чтобы видеть их все.

Самое большое искушение — вычислить цепочку, по которой до Кристо дошла такая пикантная информация, как мой ритуальный брак с Ловашем Батори и то, что мы оба являемся «жрецами» (никак не могу воспринимать подобный титул серьёзно — ведь мы при этом никаким богам не поклоняемся!). Однако на самом деле источник сведений моего мужа — настоящего мужа — вопрос даже не второстепенный. Гораздо важнее мысль, на которую он умудрился навести меня в ночь нашей ссоры. Точнее, не мысль, а осознание уже известного факта. Вампиры тоже могут быть жрецами. Я раньше знала из упырей-жрецов только императора. Но никто и никогда не говорил мне, что он — единственный в своём роде или совершил совмещением этих двух ролей нечто невозможное.

Мои пальцы сами передвигают разноцветные кружочки из пластика, дерева и металла, складывая их в мозаику. Не знаю, чем такое объяснить, но пуговичный пасьянс действительно помогает мне рассуждать более связно и, главное, запоминать всё, что надумала.

Если сначала я полагала, что парни в масках просто как-то особенно проработали вампирскую магию, то теперь мне чудится за их впечатляющим даром пения совсем другое. Жрецы, посвятившие себя одной сущности, как правило, получают в результате посвящения и ровно один дар — один, да, но очень сильный. Иногда почти бесполезный, как, например, у моего покойного знакомого Марчина Твардовского-Бялыляса (как там его голова в огороде, кстати?). Он притягивал к себе ключи от тайн. Что сделало его, с одной стороны, весьма информированным ходячим мертвецом, а с другой — не приносило никакой особенной выгоды. У монахов ордена птички есть две чудесные способности: петь хором и обрывать узы крови. Но поскольку второе они делают (я чуть встряхиваю браслетом на правой руке) с помощью артефакта, то дар как-то вертится именно вокруг первой способности.

Как возможно вычислить, что за дар должен проявляться таким интересным способом?

Попробовать сначала на собственном же примере? Ведь у меня целых две способности, полученные при соединении с Сердцем Луны. Прятаться от чужого взгляда, используя самые условные покровы — даже просто измазаться грязью подходит. Из-за этого люди Тота не могли найти меня на довольно небольшом участке леса, когда я стала жертвой теракта в прошлом году... Мне невольно вспоминаются слова фон Адлигарба о чудесном везении. И правда, как ни крути — я была единственной, кто выжил в машине, не считая Батори; упав в воду, наконец-то вернулась к сознательной жизни впервые после ритуала; выбрела на Кристо (на голого Кристо — так, не отвлекаемся, Лиляна) — вот чем обернулся для меня взрыв на мосту. Ну, а вторая способность — каким-то образом отводить смерть от своего ритуального мужа. От императора, то бишь. Как там говорил Твардовский? Если в императора кинут гранату, найдётся причина, по которой она не взорвётся.

То, что объединяет две эти способности, должно быть как-то связано с цыганской магией — хотя бы потому, что создатель Сердца Луны, Айдын Угур, был цыганом и артефакт изготовил так, что воспользоваться им могла бы только носительница цыганской крови. «Сердце Луны должно приносить пользу цыганам,» — как-то так было написано в завещании, обнаруженном мной в библиотеке Марчина.

Можно ли сказать, что воцарение Батори принесло пользу цыганам? Ну, разве что «волкам» — теперь нам не приходится убивать вампиров, чтобы поесть их крови; а это освобождает нас от проклятия и продлевает жизнь, не говоря уж о том, как часто убивала охотников несогласная со своей участью добыча. Впрочем, настоящий вопрос не в этом.

• Предыдущая
• 28/67
• Следующая